— Рекомендую попробовать индейку под апельсиновым соусом, — сказал он, заглядывая в меню. — Здесь потрясающе готовят это блюдо. А еще хороши картофельные кнели со сливочной подливкой.

— У меня уже слюнки текут, — облизнулась Валери и заметила, что Генри задержал взгляд на ее влажных губах.

— Заказать вина?

— Пожалуй, не буду смешивать. — Валери постучала ногтем по полупустому бокалу. — Иначе я потеряю контроль над собой. Пущусь в пляс, к примеру, позабыв про больную ногу.

— На тебя плохо влияет алкоголь?

Кажется, у него напрочь отсутствует чувство юмора. Или это я разучилась шутить? — огорчилась Валери.

К счастью, им подали горячее, так что она избавилась от нелепой обязанности расшифровывать собственные шутки.

К тому времени как подали десерт, Валери уже знала все о том, как лечить растяжения и вывихи. Видимо выдав весь запас веселых историй еще в начале вечера, Генри решил вернуться к своей излюбленной теме: медицине. Валери успела снова поменять свое мнение о нем, на сей раз сочтя его ужасно скучным типом. Она долго подавляла зевоту, но в конце концов не удержалась. Генри заметил ее зевок и встревоженно произнес:

— Я совсем заговорил тебя, а ведь ты пережила ужасный стресс! Тебе нужно вернуться домой. Сделай компресс на больную ногу, как я и советовал, выпей обезболивающее и ложись в постель.

— Так я и сделаю, — вяло отозвалась Валери.

— Ели хочешь, на днях я навещу тебя.

— В качестве доктора? — спросила она.

— В качестве друга, — улыбнулся Генри. — Должен признаться, я давно уже так хорошо не отдыхал. Ты ангел, Валери.

— Жаль, что летать я умею только с лестницы.

— Я помогу тебе сесть в такси, — сказал Генри и попросил принести счет.

Через минуту официант вернулся с небольшой черной кожаной папкой. И тут Генри сделал нечто такое, что совершенно выбило Валери из колеи: он предложил ей разделить счет за ужин.

Такого в моей практике еще не было, подумала Валери, с непроницаемым видом доставая из сумочки кошелек. Я слыхала, что современные мужчины порой поступают подобным образом, но сама с таким поведением ни разу не сталкивалась. Я отнюдь не феминистка. Мне нравится, когда передо мной открывают дверь, когда подают руку, чтобы помочь выйти из машины, и когда за меня платят в ресторанах. Возможно, Генри принял меня за одну из тех женщин, которые вечно отстаивают свои права, забывая о том, что быть слабой половиной человечества очень даже приятно. Или же он просто жаден до невозможности. Есть и третий вариант: Генри считает этот ужин не свиданием, а дружеской встречей. А друзья, как правило, не платят друг за друга. Но я не собираюсь с ним дружить! Я… А чего, собственно, я от него хочу?

— Идем?

Валери захлопала ресницами. Генри уже поднялся и ждал ее.

— Да, конечно. — Она самостоятельно поднялась на ноги, прихватила трость и побрела к выходу.

Да уж, ни о какой сексуальности не может идти и речи. В своем нынешнем состоянии я могла бы возбудить только извращенца, мрачно подумала Валери.

— Что ж, до скорого! — сказал Генри, усаживая ее в такси. — Я сообщу, когда решу заехать к тебе.

— Буду ждать твоего визита с нетерпением! — оскалив зубы в улыбке, произнесла Валери.

Однако стоило Генри отвернуться, она скривилась от отвращения. И с чего она взяла, что вечер с ним станет началом новых отношений? Почему назвала обычный ужин с малознакомым мужчиной свиданием? Спятила она, что ли?

— А все потому, что мне нечем заняться, — прошептала Валери и, закрыв глаза, погрузилась в сладкую дрему.

6

Через два месяца после развода Валери однажды поймала себя на мысли, что радуется каждому приглашению на светский ужин или вечеринку. Если раньше она выбрасывала такие приглашения пачками, выбирая из них только те, что действительно были достойны ее внимания, то теперь у каждого из них был шанс перекочевать на туалетный столик Валери.

Осознав, что она не пропускает ни одного приема, ни единого благотворительного вечера, Валери ужаснулась. Она превращалась в тень самой себя. Не было больше сильной Валерии Мэтьюс, ее место заняла вечно несчастная женщина, бегущая от одиночества.

Хуже всего оказалось то, что мужчины, которые должны были падать к ее ногам пачками, почему-то совершенно перестали обращать на нее внимание. Валери не понимала, что изменилось. Ведь она в разводе, она свободна, так почему же никто не приглашает ее на свидания? Кроме Генри, ни один мужчина не заехал к ней в гости. Дошло до того, что она начала задумываться о серьезных отношениях с ним.

Однако он не спешил делать первый шаг. Генри захаживал к ней раз в неделю, пил с ней кофе, болтал о медицине и уезжал. Ни разу он не попытался сблизиться с ней. Валери чувствовала себя старухой, к которой из жалости заглядывает на огонек сердобольный сосед.

Она поняла, что добровольно заперла себя в особняке, обладание которым уже не приносило ей былой радости. Когда лодыжка перестала болеть, Валери, как и собиралась, обошла все комнаты, заглянула даже на чердак и обнаружила, что Ричард оставил множество зарубок на память о себе. Испорченная лестница, разбитая ваза, разломанный антикварный столик — вот неполный список сюрпризов, выявленных Валери. Так что теперь дом казался ей изуродованным. У нее было такое чувство, словно она купила прекрасное платье, о котором давно мечтала, а оно оказалось с изъяном.

Первым ее порывом было заявить на Ричарда в полицию. Однако Шарлотта быстро остудила ее пыл. Валери не поймала бывшего мужа за руку, и доказать его причастность к небольшому погрому было практически невозможно. Кроме того, все эти мелкие пакости легко устранялись — только плати. Валери быстро привела дом в порядок, однако неприятный осадок в ее душе остался.

В общем, все шло наперекосяк. Поняв это, Валери решила взять себя в руки и изменить свою жизнь. Или хотя бы вернуть ее на прежний уровень.

— Когда я была замужем за Ричардом, — жаловалась она Шарлотте, — то регулярно получала предложения определенного рода от видных и красивых мужчин. Многие мечтали сделать меня своей любовницей. И где эти люди сейчас? Куда они подевались?

— Кажется, ты забыла одну прописную истину, — сказала Шарлотта, окинув ее тяжелым взглядом с головы до ног. — Внутреннее состояние женщины отражается на ее внешности. Ты совершенно себя запустила. Куда подевалась моя подруга? Я помню, как два месяца назад, выходя из здания суда, ты намеревалась покорить мир. Жажда жизни била из тебя ключом. И что же произошло? Ты ни с того ни с сего начала себя жалеть, практически поставила на себе крест. Скажи, почему?

— Если бы я сама знала.

— А ты подумай! Кто жаловался на скуку, но так ничем и не занялся, чтобы развеяться? Кто собирался пленять самых шикарных мужчин Чикаго, но вдруг остановил свой выбор на лысеющем холостяке? В тебе умер боец, Валери, вот что я тебе скажу. Раньше ты вынуждена была роскошно выглядеть, вести светский образ жизни, показывать себя с самой выгодной стороны. Все это ты делала для того, чтобы Ричард не ушел от тебя. Однако после развода ты лишилась цели существования. Тебе не за что бороться. Ты сдалась, Валери! Отсюда все твои беды. Ты считаешь, что, уезжая каждый вечер из дома и проводя время на дурацких вечеринках, ты двигаешься вперед. Так я открою тебе страшную тайну, Валери: принимая приглашения от людей, на которых ты еще недавно даже не взглянула бы, ты опускаешься все ниже и ниже. Ты должна снисходить до их общества, а не бросаться к ним в объятия.

Получив справедливую отповедь от лучшей подруги, Валери наконец приободрилась и попыталась вспомнить, какой она была восемь недель назад. И в конце концов вспомнила, хоть и не без труда.

— Лучше быть одной, чем с кем попало, — произнесла Валери донельзя избитую фразу и попросила Генри не беспокоить ее до тех пор, пока она сама не изъявит желание с ним встретиться.

Затем она пересмотрела все пригласительные, выбрала из них два, а остальные выбросила. Валери твердо решила стать прежней. И начать стоило с прогулки по магазинам.