– Сколько?

– Примерно двадцать четыре часа после нашего скорейшего возвращения в Лондон.

– Заставишь лошадей лететь галопом? – усмехнулась она.

– На самом деле я намерен заставить их еще и крылья расправить.

Они потерлись носами и посмеялись над глупостями, которые несли.

– Мы займемся любовью в нашу первую брачную ночь. А сейчас и все ночи, пока мы здесь, спи. Спи, пока есть возможность. Как только мы поженимся, у меня найдется, чем занять тебя по ночам.

– В самом деле? – она еще раз на мгновение вжалась лицом в его галстук. – Как чудесно это слышать! Обещаешь?

Он усмехнулся и крепко прижал ее к себе, прежде чем отпустить и предложить руку.

– Пристойность, миледи, прежде всего пристойность.

– Да, милорд, – кротко согласилась она, положив свою руку поверх его.

Они в молчании направились наверх. Он поцеловал ее перед ее дверью и неохотно отступил назад. Ее глаза сияли такой любовью, что на мгновение он почувствовал, как тает его решимость.

– Счастливого Рождества, Тимоти!

– Счастливого Рождества, Урсула! – откликнулся он, склоняя голову. – Кстати, омела действует безотказно.

– Милый!

– Любовь моя!

Они тихо рассмеялись. Их смех немногим отличался от детского хихиканья днем. Они вели себя как сущие дети. Это было восхитительно! Он послал ей воздушный поцелуй. Она ответила тем же.

Он открыл свою дверь и шагнул в комнату.

– Хорошего понемножку.

– Согласна.

Она закрыла за собой дверь раньше, чем он свою.

***

Няня помогла им одеться, пригладила Каролине кудряшки и принялась усердно расчесывать Патрицию. Она велела Патриции не ерзать, но добрым голосом. Патриция слишком волновалась, чтобы сидеть неподвижно. Каролина тоже волновалась, но старалась этого не показывать, чтобы ее не сочли глупышкой.

А потом в их комнату вошел Руперт. Он тоже был одет, умыт и причесан, и тоже едва не лопался от волнения. Обычно ему не разрешалось входить в комнату девочек. Няня всегда говорила, что так делать не подобает. Но сегодня не сказала ничего. И даже улыбнулась, здороваясь с ним.

– Как ты думаешь, Руперт? – спросила Патриция, встретившись с ним глазами в зеркале. – Как думаешь?

– Я не уверен, – ответил Руперт. И перешел на свой взрослый голос. – Вообще-то меня это совсем не волнует, лишь бы Каролина получила хоть один. И надеюсь, что хоть один есть и для тебя, Патриция.

– О, нет. Если тебе ничего не будет, то и мне не надо. Главное Каролина. Ведь ей всего четыре.

Каролина понимала, что они говорили о подарках. На самом деле она не станет переживать, если их вообще не будет. В конце концов, это не ее день рождения, а день рождения малыша. И гостиную внизу они украсили, чтобы порадовать именно его. Позже они собирались принести его туда и все вместе пожелать ему счастливого дня рождения. И еще целовать его и ворковать над ним. Она хотела повертеть для него Рождественскую звезду, чтобы он ловил ее взглядом. И там будут мама и папа, и он будет чувствовать себя в безопасности.

Ей тоже хотелось чувствовать себя защищенной. Хотя, она и так уже была в безопасности. Ведь папа сказал, что будет беречь ее отныне и навсегда. Но младенчик-то его не слышал.

– Тетя Урсула сказала, что она почти уверена, что будут, причем всем нам, – сказал Руперт своим обычным, но таким дрожащим голосом, что Каролина поняла, ему ужасно хочется, чтобы подарки были.

– О, – на вздохе сказала Патриция. – Как ты думаешь, Руперт? Думаешь, она всегда права?

– Думаю, наверное, всегда, – осмотрительно предположил Руперт.

А затем дверь снова открылась, и появились тетя Урсула и дядя Тимоти, они держались за руки и улыбались. Няня тихонько вышла из комнаты.

– Мне кажется, – сказала тетя Урсула после того, как все поздравили друг друга, – вам стоит спуститься в гостиную. Там появились какие-то странные пакеты. С вашими именами, и по нескольку на каждого.

Патриция завизжала.

Руперт трижды подпрыгнул на месте.

– Конечно, если никому не интересно… – усмехнулся дядя Тимоти.

Руперт и Патриция столкнулись в дверях и исчезли. Тетя Урсула рассмеялась.

– Пойдем, дорогая, – сказала тетя и протянула руку Каролине.

Но Каролина отступила назад.

– Мне надо вернуться в детскую, – сказала она. – Вы идите, я приду позже.

Тетя Урсула и дядя Тимоти внимательно посмотрели на нее. Каролина заметила, что они все еще держались за руки. Это выглядело так мило.

– Хорошо, – согласился дядя Тимоти. – Мы придержим войско внизу, пока ты не придешь.

Каролина пошла к детской, на цыпочках зашла внутрь и склонилась над кроваткой. Ребеночек смотрел на нее и размахивал в воздухе кулачками. Она улыбнулась ему и осторожно взяла на руки. На всем пути вниз она бережно держала его на вытянутых перед собой руках. Она спускалась по лестнице очень медленно, ступенька за ступенькой, чтобы не споткнуться и не упасть. Дверь гостиной оставили для нее открытой.

– Она пришла, – сказал дядя Тимоти. Он стоял у горящего камина, под омелой, а тетя Урсула рядом с ним.

– Каролина! Посмотри! – взвизгивала Патриция.

– Подарки! – кричал Руперт высоким мальчишеским голосом. – Всем нам, Каролина!

Но Каролина осторожно, не глядя по сторонам, вступила в комнату.

– Что это? – мягко спросила тетя Урсула.

– Ты ушибла руки? – забеспокоился дядя Тимоти.

– Я принесла малыша, – объявила Каролина.

– Малыша?

Тетя Урсула смотрела так, будто ничего не понимала. Они переглянулись с дядей Тимоти.

– Это его день рождения, – сказала Каролина. – Мы украсили комнату для него. Посмотрите, он не спит. Ему нужна мама.

– Мама? – на какое-то мгновение дядя Тимоти пришел в замешательство, но только на мгновение. Каролина увидела, когда он все понял, ведь она знала, что он поймет. И тетя Урсула тоже. Тетя наклонилась и протянула руки.

– Тогда тебе лучше передать его мне, – сказала она. – Подумать только! Какой чудесный ребенок. – Она осторожно взяла ребеночка на руки, улыбнулась ему и покачала. – Только посмотри, Тимоти.

– Он пока не знает, что у него есть мама и папа, и что о нем будут заботиться отныне и навсегда, – объяснила Каролина. – Но теперь будет знать.

Она удивилась, когда увидела, что тетя Урсула заплакала, и что дядя Тимоти часто-часто заморгал. Но их слезы не были грустными. Она это чувствовала.

– Да, теперь он будет знать, – твердо сказал дядя Тимоти. – Он будет знать, что у него есть мама и папа, и дом, где они всегда будут вместе с ним, пока он не вырастет. И что они будут любить его каждый день его жизни. И его брат и сестры тоже. Его мама и папа собираются пожениться, и всегда будут жить вместе, чтобы его семья всегда могла быть вместе.

– Мы в самом деле будем жить вместе с вами? – потрясенно спросил Руперт. – Всегда? Нас на самом деле не отошлют в приют?

– Мы всегда будем с вами и будем играть с вами каждый день? – просияла Патриция.

Тетя Урсула кивнула и улыбнулась. Каролина знала, что она вытерла бы слезы, если бы не держала ребеночка.

– Как зовут малыша? – вежливо поинтересовалась Патриция.

– Ну конечно же, Иисус, – ответила тетя Урсула прежде, чем Каролина успела открыть рот.

– Найден там, где и должно, – сказал дядя Тимоти, взглянув вверх, – под Вифлеемской звездой.

– У Каролины такое воображение, – нежно сказал Руперт извиняющимся тоном. – Она это перерастет.

– Надеюсь, нет, – улыбнулась тетя Урсула.

– И поскольку этот ребенок слишком мал, чтобы развернуть и даже оценить подарки, – сказал дядя Тимоти, – как насчет вас, дети? Будете открывать ваши подарки?

Руперт и Патриция с криками восторга кинулись к пакетам на подоконнике. Каролина немного задержалась, чтобы посмотреть, как дядя Тимоти улыбнулся, глядя в глаза тети Урсулы, и осторожно наклонился над ребеночком, чтобы поцеловать ее в губы.