Здесь, в этой равнине, они остались небольшими общинами(civitates). Civitates эти и по территории, и по количествунаселения были невелики: достаточно указать, что на пространствеЛациума (35 кв. миль) насчитывается до 30 подобных общин.

Каждая civitas имеет укрепленный пункт — arx, куда население укрывается на случайвражеского набега и где находится общинная святыня. Мало — помалуздесь же начинают строить и постоянные жилища; так возникает город,urbs, который делается средоточием всей жизниобщины («государство — город»).

Каждая из латинских общин была совершенно самостоятельна(автономна) как в своих внутренних, так и во внешних отношениях;тем не менее, общность национального происхождения, языка ирелигиозных верований связывала все civitates latinae в некотороеединство под общим именем nomen Latinum. Кроме общелатинских религиозныхпразднеств, внешним выражением этого единства была взаимность правовойохраны(«Rechtsgemeinschaft»). В то время как, например,для древнего римлянина всякий иностранец считался принципиальноврагом, и потому существом бесправным (hostis), житель всякойлатинской общины пользовался в Риме защитой закона как в своихличных, так и в имущественных отношениях. Немалую роль играли ипроисходившие по поводу религиозных празднеств общелатинскиенародные собрания: здесь естественно обсуждались общие для всехлатинских civitates вопросы, как например, о защите от общихврагов, об основании общелатинских колоний и т. д. Решения,принятые на этих собраниях, хотя и не были юридически обязательнымидля каждой отдельной civitas, тем не менее имели, конечно, большоефактическое значение и по большей части облекались затем в формупостановления каждой отдельной общины. Возможно, что в известныемоменты все латины объединялись для какого — нибудь совместногодействия (похода и т. д.) и под одной временной общей властью:есть указания на общелатинских предводителей (диктаторов).

Одной из описанных латинских общин и был Рим. Подробности егодревнейшей истории, как было указано выше, теперь составлены бытьне могут; римское предание лишено исторической достоверности. Есть,однако, в этом предании один элемент, который имеет под собойнекоторое историческое основание. По преданию, Ромул разделилпервоначальное население Рима на 3 трибы, и действительно в составе древнейшегоримского общества мы находим три элемента, из которых каждый имеетособое имя — Ramnes, Titiesи Luceres. Но что это за элементы, вопросчрезвычайно спорный. По мнению некоторых ученых (например, А.Биндер, Г. де Санктис), трибы — это естественное соединениесемейств и родов для лучшей защиты своих прав и интересов,наподобие греческих фил. Однако, это мнение опровергается тем, что,по крайней мере, две первые трибы — Ramnes и Tities — имеютнесомненный национальный отпечаток: Ramnes — это латины, а Tities —сабиняне. Ввиду этого наиболее вероятным представляется мнениеМоммзена: Ramnes и Tities первоначально были двумя совершенносамостоятельными общинами, обитавшими на двух соседних холмах; онидолго враждовали между собой (об этой вражде с сабинами повествуети предание), но кончили тем, что слились в одну единую общину.Несколько позже в состав той же общины вошла и третья — Luceres,национальный характер которой неясен (некоторые думают даже, чтоэто были выходцы из Этрурии).

Слияние это, с одной стороны, конечно, увеличило материальнуюсилу соединенной общины и ее значение среди соседей, а с другойстороны, должно было отозваться некоторым усложнениемгосударственной, то есть общинной, организации. Но и при всем томРим на заре своей истории не представлял ничего грандиозного: неболее 5 кв. миль и не более 10 тысяч жителей.

По мнению некоторых из тех ученых, которые в указанных трехтрибах усматривают различные национальные элементы, слияние этихразнохарактерных элементов должно было оказать благотворное влияниеи на развитие самого духа римского народа: Ramnes внесли присущийлатинянам дух свободы и прогресса, Tities — сабиняне — стойкостьрелигиозных воззрений и консерватизм. Из своеобразного сочетанияэтих черт и развилась та римская способность, которую мы наблюдаемзатем в дальнейшей истории, — способность идти вперед, неломая старых форм, а лишь приспособляя их (иногда искусственно) кновым потребностям времени. Это воззрение, однако, едва ли имеетпод собой прочную почву: сильной противоположности между латинянамии сабинянами не могло быть, так как и те и другие принадлежали кодной ветви народов (италики) и, конечно, не так уж резкоразличались между собой, как по своим нравам и своей культуре, таки по своему характеру.

В состав Латинского союза в эпоху более раннюю Рим занимаетположение одной из рядовых civitates; общиной первенствующей был неон, а, по — видимому, Alba Longa (по мнению Ю. Белоха и В. Бонфанте— Aricia). Мало — помалу, однако, значение Рима начинаетвозрастать; возможно, что этому способствовало как самоегеографическое положение Рима (на границе Лациума с Этрурией, внизовьях Тибра, вблизи от моря), так и указанное выше слияние трехсоседних общин в одну. Между Римом и Alba Longa возникаетсоперничество за гегемонию в союзе, и борьба на этой почве,украшенная римской традицией различными легендами, заканчиваетсяполной победой Рима.

Эта победа, впрочем, не разрушает Латинского союза и не делаетРима обладателем всей союзной территории. Он лишь вступает на местоAlba Longa. Продолжают существовать общелатинские празднества иобщелатинские народные собрания; сохраняется и принципиальнаянезависимость отдельных civitates. Мало — помалу, однако,постепенно увеличиваясь, Рим накладывает свою руку на этунезависимость; значение общелатинских собраний постепенно падает:Рим приобретает привычку навязывать союзникам свои решения. В такомположении мы и находим Латинский союз к концу первого периодаРимской истории.

Древнейший исторически известный общественный строй у всехарийцев покоится на родовом принципе. В своем теоретически чистомвиде родовой принцип заключается в том, что род, то естьестественно разросшийся союз семейств, происшедший в более илименее отдаленном прошлом от одного общего родоначальника, являетсяни от какой власти не зависящим, самодовлеющим и самоуправляющимся(суверенным) целым. В процессе исторической эволюции, однако, ужеочень рано возникает и организация надродовая. Путем лидобровольного соединения нескольких родов для лучшей защиты илипутем подчинения одних родов другими, — во всяком случае, родыоказываются включенными в некоторый более обширный союз, стоящийнад ними. Так возникает примитивное государство, сначала еще очень непрочное ислабое, но потом все более и более крепнущее и усиливающееся. Помере же того, как государственная организация крепнет ирасширяется, значение родов и родовой связи мало — помалуослабляется и сводится к едва заметным переживаниям.

Что касается Рима, то уже в древнейшую эпоху его истории мы ненаходим в нем чистого родового строя, то есть строя, в котором родыбыли бы суверенны, независимы от какой бы то ни было высшейорганизации. Уже на пороге своей истории Рим является общиной —civitas — и даже, как мы видели, сложной общиной. Тем не менееследы недавнего родового строя еще очень многочисленны.

Менее всего этих следов в области политических отношений. Правда, римскаятрадиция повествует, что все римское общество того времени делилосьна 3 трибы, 30 курий и 300 родов (gentes). Это математическиправильное деление в связи с известием, что число сенаторовравнялось также 300, могло навести на мысль, что род (gens)представляет в этой системе уже союз не естественно сложившийся, аискусственный и политический (такова мысль Нибура). Эта мысль,однако, в настоящее время отвергается: род как таковой вполитической жизни никакой роли не играет. Единственное, что можнос большею или меньшею степенью вероятности вывести из приведенногопредания, это то, что древнейший сенат представлял из себя советродовых старейшин, что в состав его входили сами собойпредставители всех коренных родов Рима.