В связи с новым законодательством и реформированнымпреподаванием оживляется и юридическая литература, хотя научной работебыли поставлены границы. Издав свой Свод и опасаясь возобновлениястарых литературных контроверз, Юстиниан предписал впредь толковатьСвод только из него самого, не прибегая к первоисточникам — ксочинениям классических юристов. Вследствие этого юридическаялитература этого времени занимается главным образом изложением итолкованием отдельных частей «Corpus». Наиболее известнымипроизведениями этого рода являются: из толкований на «Институции» —греческий парафраз Теофила(того, который был одним изавторов «Институций»); из толкований на «Digesta», так называемыхindices, самый полный принадлежит Стефану; из толкований Кодекса — комментарий Фалалея. Но это оживление литературы не былопрочным: уже при ближайших преемниках Юстиниана она увядает.

Развитие церковных учреждений и церковной юрисдикции вызываетпотребность в сборниках, в которых находились бы церковные правила(каноны) и наиболее нужные извлечения из светского права (νομοι —законы). Так возникают церковно — правовые сборники, так называемыеномоканоны.

Юстиниановский Свод продолжал быть основой византийского права,но постепенное изменение условий государственной жизни по истечениинескольких столетий не могло не вызывать у правительства сознаниянеобходимости его приспособления. Первою попыткой такогоприспособления является Эклога(Εχλογη τῶν νόμων), изданная приимператоре Льве Исаврийском в 740 году и составленная из всехчастей Юстиниановского Свода в извлечениях, а также из вновьизданных уставов — Устава о землевладении (νόμωζ γεωργιχος), Устававоинского (νόμοζ στραιωτιχός) и Устава торгового(νόμοζ᾿Ρωδιων).

Но более полная переработка юстиниановской кодификации былапроизведена в конце IX и начале X века. Между 870–м и 879 г.императором Василием Македонянином был издан так называемый Прохирон(ο᾿ πρόχειρος νομος), сокращенноеруководство для судей, наподобие Эклоги. Но в то же время им быланачата и более обширная переработка при преемнике Василия — ЛьвеМудром (886–911). Этот наиболее полный памятник византийскогозаконодательства называется Базиликами(τα βασιλικα); все частиЮстиниановского Свода переработаны и слиты в один кодекс, состоящийиз 60 книг уже на греческом языке.

Как при Юстиниане, так и теперь законодательные работы ВасилияМакедонянина и Льва Мудрого вызвали снова некоторое оживлениеюридической литературы. В течение X и XI веков юриспруденцияработает в двух направлениях. Во — первых, юристы толкуют икомментируют Базилики; такие толкования называются Схолиями, причем различаются толкования наосновании юристов доюстиниановской эпохи, которые теперь являютсяуже юристами «древними» (толкования эти называются παραγραφαι τῶνπαλαιῶν), и толкования на основании юристов современных (такназываемые νεαι παραγραφαι). Во — вторых, юристы пишутразнообразные сокращенные изложения и руководства— επιτομαι,εκλογαι, συνοψεις, πρόχειρα и т. д. (одно даже в стихах,составленное неким Пселлом для императора Михаила Дуки в1072 г.).

Но затем начинается новое увядание, и уже окончательное. Самымпоздним памятником византийского права является так называемое Шестикнижие Арменопула, частная переработкаправа в 6 книгах, составленная в 1345 г. фессалоникийскимсудьей Константином Арменопулом. Заслуживает упоминания этакомпиляция только потому, что она является и до сих пор действующимправом в нашей Бессарабии.

Подвергаясь всем этим переработкам, римское право навизантийской почве все более и более утрачивало те черты, которыеделали его правом универсальным. Византия все более и болеепревращалась в государство со специфическими особенностями своегостроя; общественные отношения утратили присущую цветущей поре Римасвободу индивидуальной самодеятельности. Вместе со всем этим иримское право в этой ветви должно было проделывать процесс,обратный тому, который оно совершило раньше, развиваясь отнационального jus civile к общенародному jus gentium. Из правамирового оно делается правом одного и притом очень специфическогогосударства, превращается снова в некое jus civile и вместе с темутрачивает свою пригодность быть цементом, связующим международныйоборот. Понятно, что византийское право могло оказать только слабоевлияние за пределами своей страны (известное влияние, в частности,оно оказало на наше древнерусское право) и что эта ветвь былаобречена на засыхание.

После падения Западной Римской империи в 476 году на территорииИталии образовалось королевство герулов, но в 493 году их вытеснилиостготы, пришедшие по приглашению восточногоимператора под предводительством Теодориха. На первых порах германцы как бычувствуют некоторую зависимость от византийского императора, иТеодорих считается его наместником. После смерти Теодориха возниклиспоры о престолонаследии, и в 555 году Италия снова подчиняетсяЮстиниану, причем и для нее вводится в действие «Corpus JurisCivilis». В 565 году умер Юстиниан, а уже в 568 году вторгаются лангобардыи занимают Италию, отрывая ееокончательно от Византии. В остальных частях бывшей ЗападнойРимской империи образуются государства бургундов, вестготов,франков, вандалов и т. д.

Для римского права наступает темная эпоха. Долгое времяказалось, что с водворением германцев римское право совершенноисчезло, что вместе с тем прекратилось и всякое его изучение. Когдазатем в конце XI века возобновилось изучение его в Болонье, то этопредставлялось полным воскресением римского права из мертвых.

Ближайшее исследование этого вопроса из XIX века привело к инымвыводам. Огромное значение в этом отношении имело капитальноеисследование Ф. Савиньи«Geschichte des romischen Rechts imMittelalter» (1–te Aufl. 1815–го и следующих годов, 2–te Aufl.1835–1851 г.). Результаты Савиньи вызвали всеобщее внимание, ицелый ряд дальнейших работ пролил более яркий свет на эту дотолетемную эпоху.

Водворение германских завоевателей не прекратило действияримского права по отношению к покоренному населению— прежним поданнымримского государства и их потомкам: они продолжали жить по своемуправу, как германские покорители по своему. Как мы видели выше,некоторые из германских королей издали даже официальные сборникиримского права — edictum Theodorici, «Breviarium Alaricianum» и lexromana Burgundiorum. Вследствие этого для римского населенияоставались в силе источники римского права — в одних местахдоюстиниановские, в других — юстиниановский «Corpus Juris Civilis».В частности, в Испании и Франции силу закона имел «BreviariumAlaricianum». В Испании, однако, в VII столетии он был замененновым вестготским кодексом, который объединял римское и готскоеправо; во Франции же он оставался в действии еще долгое время,особенно в южной, которая даже называлась поэтому «страноюписанного права» (pays de droit écrit) — в противоположностьсеверной, где получили преобладание франкские обычаи и котораяназывалась «страной обычного права» (pays de droit coutumier). Чтокасается Италии, то в ней, как сказано, был введен Юстинианом«Corpus Juris Civilis», который остался источником права для римляни после того, как Италия снова отпала от Византии; но, по —видимому, «Digesta» оказывались уже не под силу новым судьям и напрактике почти не употреблялись.

Большое значение в деле сохранения римского права имело также тообстоятельство, что церковь ко всем своим отношениям, то есть кспорам между церковными учреждениями (монастырями и т. д.) иотдельными ее служителями (clerici) применяла римское право — ecclesia vivit lege romana(«церковь живет поримскому закону»). Вследствие этого, естественно, сфера действияримского права значительно расширялась.

Применение римского права к римскому населению и германского кгерманскому должно было приводить к значительным затруднениямтогда, когда в одном и том же правоотношении оказывалисьучаствующими лицами и те и другие. Во избежание этого часто уже призаключении сделки стороны сами определяли, по какому праву онадолжна обсуждаться. Затруднения эти усиливались еще тем, что усамих германцев не существовало единого, общего права, что каждоегерманское племя (лангобарды, франки и т. д.) имело своисобственные обычаи, не совпадавшие с обычаями других. Даже болеетого: внутри каждого племени в разных группах населения и в разныхместах образовывались свои специальные и местные обычаи. Если ковсему этому прибавить присущую обычному праву вообще известнуюнеопределенность и шаткость, то станет очевидно, насколькозатруднительным должен был быть при таких условиях гражданскийоборот.