В пакете, уже умещенном ограбленным Вадимом в подвальную нишу,находилась, правда, не затребованная бандитами сумма, а всего лишьзаписка, гласящая, что пятнадцати тысяч долларов, увы, ненаскреблось и в ближайшее время в наличии не предвидится, а вотвосемь тысяч на выкуп похищенных раритетов найдутся, и еслиподобный торг перспективен, то искомые доллары будут выплаченынезамедлительно.

Наблюдение за подвальной нишей велось с чердака соседнего дома,куда еще ранним утром проникли специалисты из “наружки”.

Район блокировали семь оперативных машин, расставленных с учетомдолговременного и гибкого слежения, если вымогатели прибудут наместо закладки на колесах.

Утро внезапно выдалось сухим и солнечным, словно в город опятьвозвратилось, будто что-то забыв, лето — казалось, уже безвозвратноистаявшее в череде сумеречных дней поздней осени.

Борис, сидя в машине, озирал оголенные деревья, газоны,застланные ворохами желтой листвы, искрящейся от ночной изморози, идумал, до чего же быстротечны в своем неуловимом ускользании вникуда и навсегда отрадные теплые деньки; и завтра уже зима,зима…

– “Ниссан”, — раздалось в рации. — В нем — двое…Нарезают вокруг дома уже третий круг…

— Я — в готовности… — оторвавшись от сентиментальныхмыслей, пробормотал Борис.

— Так… “Ниссан” встал напротив ниши. Стоит. Бабушкапоявилась. В руках — сумка. Зовет кого-то… Ой!

В следующее мгновение голос из рации пояснил, что к бабушкеначинают сбегаться все местные дворовые коты, которыхдобросердечная женщина, очевидно, прикармливает в урочный час.

Через пять минут из “Ниссана” вышел молодой человек в кожанойкуртке, подошел к кормилице котов, о чем-то ее спросил, а после,наклонившись, якобы погладить киску, вытащил из ниши пакет,молниеносно сунув его за пазуху.

— Конверт взяли, “Ниссан” отъезжает, ведите! —раздалось в рации.

— Отъезд по левой схеме… Второй выходи на трассу! Вишу уних на хвосте до эстакады, четвертый блокирует Дмитровку… —взбудоражился оперативный эфир.

Борис завел двигатель, устремившись к забитой автомобилямитрассе.

“Ниссан”, нагло обогнув стоящую у светофора “пробку” повстречной полосе, в следующий миг с визгом шин свернул на красныйсвет налево, понесся по узкой улице в сторону городского центра,затем круто развернувшись, полетел в обратном направлении и, какпонял Гуменюк, также принимавший участие в гонках, вымогатели имеливсе шансы если не оторваться от преследования, то вычислить“наружку”, если бы не семь искушенных милицейских водил и непродуманный заранее сценарий блокирования трасс.

Грубейшим образом нарушая правила движения, петляя по всемугороду с обескураживающе опасными разворотами на эстакадах иодносторонних улицах, “Ниссан” через час подкатил к пятиэтажке вМарьиной роще…

К той самой пятиэтажке, на чердаке которой сидела терпеливая“наружка”.

Из машины вышли двое молодых кавказцев, проследовав в угловойподъезд.

Буквально через пять минут Борис, истомленный виражамизатейливой гонки, получил сообщение: кавказцы вошли в квартиру натретьем этаже. Квартира устанавливается.

Предположение Пакуро о том, что вымогатели живут рядом с местомзакладки гонорара за их неправедные труды, оправдалось. И окнаквартиры, как понял Борис, наверняка выходят на ту сторону, откудавсецело и ясно просматривается угол дома с подвальной нишей.

— С бабушкой они хорошо придумали, — пробурчал Борясебе под нос. — Красиво… Приглядели бабушку. Находчивыестервецы. Просто — шпионы…

— Ну что, отбой? — вопросила рация.

— За “Ниссаном” надо еще посмотреть, — возразилБорис.

— А мы смотрим, — откликнулся чей-то вредныйголос. — Мы ему в выхлопную трубу картофель забили, интереснои трудно он будет стартовать…

Весь день из квартиры никто не выходил. А вечером в разоренномжилище страдальца-Вадима раздался телефонный звонок.

— Прочли твою маляву, — доложил ему развязныйголос. — Восемь штук — мало!

— Больше нет, и эти деньги едва наскреб, — последовалтвердый и неприязненный ответ.

— Десять давай! Последнее слово!

— Восемь с половиной — это все! Вообще без грошаостаюсь!

— Одолжи.

— Ха! А откуда эти восемь взялись? Их и одолжил.

— Ладно… — откликнулись устало. — Положишь завтрав девять часов утра туда же…

— А вещи где?

— Вещи на пустыре возьмешь, в мешке… Где — объясним.

— А какие гарантии?

— Много разговариваешь!

— Ладно, хорошо…

— Вот так!

Следующим утром после закладки в нишу полиэтиленового пакета, вкотором лежал конверт с долларами, Борис, одетый в рабочийкомбинезон, толкал вместе с одним из оперов “Ауди” с открытымкапотом, из-под которого отчетливо и густо парило, благодаряумещенной в подкапотное пространство кастрюле с крутымкипятком.

“Ауди” толкали в направлении того угла дома, где располагаласьискомая ниша, дабы установленная в салоне видеокамера могла сблизкого расстояния зафиксировать во всех подробностях процедуруизвлечения пакета и личность исполнителя акции.

Вымогатели, не сумевшие завести “Ниссан” с забитой выхлопнойтрубой, на сей раз вызвали на подмогу ржавенький слабосильный“жигуленок”, на котором с прежним упорством принялись исследоватьместность в поисках затаившейся “наружки”.

“Жигуленок”, проезжавший мимо “Ауди”, был остановленБорисом, — озабоченным, взлохмаченным, с руками, перемазаннымисажей перегоревшего моторного масла, следы которого, кроме того,виднелись у него на щеке и на подбородке.

— Мужик! — с мукой в голосе обратился Борис к водителю“жигуленка”. — Не знаешь, где тут поблизости техстанция? Драндулет,сука, напрочь накрылся! Доконал, сволочь! — И пнул озлобленноколесо парившей машины, принося в душе извинения безотказномужелезному другу.

— Где-то там… — неопределенно ответил водитель —молодой чеченец с беспокойными, пронзительными глазами.

— Может, дотащишь на тросе? Я заплачу!

— Времени нет, друг…

— Э-эх! — И, обреченно махнув рукой, Борис полез вавтомобильные потроха, выкладывая на асфальт воздушный фильтр,патрубки и болты.

— Да ты снимай термостат, и заведешь телегу! На хрен тебестанция! — прокомментировал ситуацию помощник-опер, игравшийроль уличного доброхота. — Напрямую соединишь шланги, вот ивсе дела!

— Тогда труба нужна, переходник…

— Да просто шланг подлиннее, спроси у ребят…

— Ребята, — вновь обратился Борис в сторону ужетронувшегося “Жигуля”, — а шланга не найдете?

— Какой еще шланг, слушай! — донесся возмущенныйответ, и бандиты тронулись прочь.

Как и предполагалось, в надлежащий час, с точностью хронометра,к углу дома проследовала уже известная кормилица беспризорногокошачьего племени, и началась раздача пищевых отбросов санитараммосковских помоек и подвалов.

Копавшийся в двигателе Борис внезапно услышал напряженный шепотопера, протянувшего ему гаечный ключ:

— Бабка взяла пакет.

— Да ты чего?.. — оторопел Гуменюк.

— И ловко так… Сунула в сумку.

— Нормально… — не отрывая взора от двигателя,промолвил Борис. — Давай в салон и передай: пусть бабулюведут. В случае чего — задерживайте. И сам в дело включайся… Бериканистру, делай вид, будто за водичкой отправился…

— А ты?

— Я еще с движком покопаюсь, мне тут теперь этотконструктор собирать и собирать…

Через двадцать минут, услышав зовущий писк рации в салоне, Бориспробормотал в микрофон:

— Первый на связи.

— Бабулю взяли, — доложили растерянно. — Но это…Пакет у нее, конверт, а денег нет…

— Как?!

— Говорит, вчера заметила, будто какой-то парень чего-то изниши вытащил, а сегодня решила проверить — вдруг там опятьчто?..

— А как “Жигули”?

— Притормозили с обратной стороны дома, и в них какой-тотип уселся… Из кустов вышел…

— И что?

— Подъезжают к подъезду, где “Ниссан” вчерашний стоит…

— Так! Срубайте всех! — решительно распорядилсяБорис.

— Сделаем…

Он уже прикрутил воздушный фильтр и вылил из кастрюли остывшийкипяток, как вдруг возле угла дома появился высокий, ладносложенный кавказец лет тридцати в новеньком джинсовом костюме.