— Да я… — И дрожащие руки Гоги истово прижались квпалой груди. — Чтобы я в гнилой заход…

— Где стволы?

— У кореша в гараже…

— Едем!

Два “калашникова”, обернутых в мешковину, действительнообнаружились в гараже одного из приятелей Гоги. Сделка такимобразом состоялась. И живой невредимый Гога, переживший большоенервное потрясение, скоро вернулся под сень родимого крова,вспоминая поговорку, что, дескать, нет худа без добра, и отныне он,пусть и потеряв килограмм изношенных до ветхости нервов, обрел затонадежных партнеров для реализации огнестрельного товара, регулярно,как оказалось, поставляемого ему из Абхазии.

На месте Гоги поговорочку следовало бы перефразировать так: нет,худо, оно — без добра…

Но Гога, воодушевленный обретением благородной уголовнойкомпании, честно расплачивающейся за товар, а потому,следовательно, дорожившей его жизнью, ни о каком худе уже не думал,и через неделю привез для реализации новые стволы. За что былудостоен высокой чести личного знакомства с авторитетом Андреем —то бишь, начальником одного из подразделений десятого отдела.

Андрей — широкоплечий, немногословный, мрачноватый, спронзительным взором как бы отчужденных от всего глаз, произвел навертлявого Гогу большое и уважительное впечатление.

Брезгливо кривя губу, Андрей, сидя в кресле, почтительноокруженном его “шестерками”, неторопливо рассуждал, обращаясь впервую очередь к Гоге:

— Ты, вижу, пацан честный, хотя имелись сомнения, не скрою…И капитальные, между прочим, сомнения…

— Так ведь… выправилось! — радостно воскликнул Гога и— осекся под буравящим взором старшего товарища.

— Выправилось, да не наладилось, — молвил авторитет сноткой сокрушения. А затем, снисходительно, как добрый папашаоглядев честную компанию, словно неразумных отпрысков, добавил: —Ну и чего вы, парни, по мелочам-то суетитесь, не понимаю?.. Тудаствол, сюда ствол, одна мелькотня… А вот у меня тут солидныйимеется заказ, а потому и разговор к тебе основательный… —Доверительно протянул ладонь в сторону Гоги.

— Да-да… — Тот услужливо наклонился корпусом к важнойперсоне.

— Заказ такой: двести пятьдесят “калашей”, маслята, десятьгранатометов… Работай, заколачивай бабки…

Гога, впав в некоторое раздумье, сокрушенно выдохнул воздухчерез нос. Покачал головой в сомнении.

— Чего, кишка тонка? — презрительно усмехнулсяАндрей.

— Надо с людьми говорить… В одиночку такую партию…

— А она хоть есть, партия эта?..

— Да там такого добра, как грязи! — отмахнулсяГога. — Но вот транзит…

— Ну так мы поможем! — Андрей привстал. — У меняпацаны боевые, к трудностям не привыкать… По рукам и поладоням?..

— Сегодня же буду пробивать вопрос…

— Вот это — по-нашему!

Основной жизненной специальностью Гоги в течение долгих лет быламелкая спекуляция. На ней в эпоху покойного социализма он ипогорел, впервые познакомившись с тюрьмой, но, выйдя на свободу,специальности не изменил, переквалифицировавшись лишь нынешнийконъюнктурный товар. Товар прошлый — американские сигареты ивидеокассеты в актуальных временах редкостью не являлся, апоскольку прибыльная спекуляция держится исключительно на дефиците,то, как ни верти, но при любом политическом режиме неизменносочетается она с уголовным кодексом. Ибо получить сверхприбыли вдемократическом обществе возможно, торгуя лишь товаром подпольным,и если товар — сигареты, то обязательно — контрабандные, а коликассеты — то пиратские. Но вот оружие — оно везде и всегдаприносило дивиденды баснословные, и Гога, как он полагал, выбралдля себя наиперспективнейшее направление.

Однако в предложенной ему масштабной сделке верх над желаниемкрупной наживы одержала сущность спекулянта именно что мелкого,заставив его схитрить, а хитрость эта диктовалась элементарнойтрусостью… И потому, поразмыслив, заявил Андрею — так или иначепропащему головорезу, что, мол, его, Гогу, удовлетворит внамечающемся предприятии мелкий процент за коммерческоесводничество, ибо слаб он стал здоровьем, а от нервных потрясенийпоследнего времени получил ослабление зрения, дрожь во всехсочленениях и для оперативной бандитской работы негоден, что всостоянии подтвердить любая медкомиссия, в том числе и самаябездушная тюремная.

Собственно, такой поворот событий учитывался, но возмущение своепо поводу подозрительной немощи оружейного снабженца Андрейвыразил, грозно намекнув на необходимость надлежащих выводов.

Плачущим голосом Гога заверил, что дарует ему все “концы” вкупес его личными и наилучшими рекомендациями, а уж взамен ему иподачки хватит от щедрот авторитета, поскольку человек он летзрелых, запросов скромных, и, продавая один-два автоматика в месяц,успешно закроет данными доходами проблемы и с кефиром, и саптекой.

Гога позвонил в Сочи своему снабженцу, сказав, что оченьсерьезные и, безусловно, надежные люди хотят встретиться с ним дляпереговоров. И вскоре снабженец Армен — низкорослый, небритый тип впоношенных джинсах и латаной кожаной куртке, прибыл в столицу.

Дорогому гостю был оказан должный прием, благодаря которому тотубедился, что находится в сплоченной и не стесненной средствамиуголовной компании, имеющей твердые моральные и материальныеустои.

На аудиенции с авторитетом-Андреем состоялся неторопливый, нозаинтересованный разговор собратьев по криминальному ремеслу.

— За заказ берусь, — говорил Армен, совмещая свойбокал с бокалом уважаемого человека. — Большой бизнес будемделать, слушай!

— А то! — подтверждал, катая в губах модную сигарету“Парламент” основательный Андрюша, чей артистизм вызывал у сидящихза столом молодых оперов трудно скрываемое восхищение.

— Но куда вам столько стволов?

— А это, браток, как базарят торгашики, коммерческаятайна, — ухмылялся Андрей. — Я ведь не спрашиваю, откудак вам железо плывет…

После гуманитарных тостов общего свойства за успех предстоящегодолгосрочного бизнеса и вообще за процветание частногопредпринимательства и экспортно-импортных операций, приступили кскучной, но, увы, необходимой деловой части.

Непременным условием Армен выдвигал приезд в Сочи ответственногопредставителя покупателя с наличными, ибо, не узрев денег, он непошевельнет и пальцем, дабы воплотить замечательный проект вреальное дело — в данном случае, уголовное.

С таким доводом московский авторитет согласился, однако заметил,что, учитывая масштабность задуманного, поедет в Сочи сам, сбоевыми соратниками, дабы убедиться на месте в солидности идееспособности любезных его широкому сердцу партнеров.

Армен на такую ремарку собеседника выразил аналогичное согласие.И по той легкости, с которой согласие выражалось, стало понятно,что в южном городе, бывшей соцздравнице, будущий партнер чувствовалсебя, как тамошняя роза под благодатным солнышком и теплым морскимбризом.

Не проявив никакого интереса к историческим и культурным местамстолицы, что, впрочем, никого и нисколько не удивило, южный гость сзавидной напористостью и энтузиазмом посетил неохраняемыегосударством места злачные и, дымящийся от скверны, был почтительнопрепровожден в аэропорт, откуда, взмыв в высь небесную, отчалил насвое покуда постоянное место жительства.

Опергруппа, возвращавшаяся из аэропорта, пребывала в угрюмоммолчании. Лучезарные улыбки, с которыми провожалсяпарламентер-оружейник, исчезли без следа. Офицеры понимали: теперьначинается та игра, где в качестве ставок вполне могут бытьвыставлены на кон их головушки. И отступать некуда. Поскольку —такая работа. Да и судьба.

— Чего приуныли? — подал голос Андрей. — На дворемай, в Сочи все в цвету, на полном гособеспечении скоро двинем накурорт, предстоит интересный, живой отдых… Я со своей стороныуверен в куче ярких впечатлений… Ну, кто из вас сумеет опровергнутьхотя бы одно из этих утверждений?

— Мы-то — ладно, — сказал один из оперов. — А вотдружки Армена…

Получив итоговое сообщение из десятого отдела, что оружиеприходит в Москву не по “чеченскому”, как предполагалось, а по“абхазскому” каналу и, в очередной раз горестно постигая, насколькоже широки и разнообразны огнестрельные залежи на территориях бывшейстраны Советов, Борис уселся в свое старенькое, однако надежное“Ауди”, и покатил к месту закладки пакета, указанномувымогателями.