Айк до чертиков гордился собой. Конечно, он знал, что работает хорошо, но не привык, чтобы его хвалили. Джерри такую работу просто принимал как должное.

— Ты, парень, колдун, — сказал Престон.

Внезапно байкер отвернулся от окна и уставился на Айка. Солнце светило ему в спину, и он казался от этого еще больше, а брильянт в его ухе так и сиял.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Какого черта торчишь в этой трущобе? Это место не для тебя, ты еще ребенок. Почему бы тебе не вернуться к себе в пустыню и не чинить мотоциклы?

Айка застали врасплох и сами вопросы, и то, что Престону вообще есть до него дело. Мгновение он колебался. Он не собирался никому говорить, зачем приехал в Хантингтон-Бич. Но сегодня Престон был другой, и Айку показалось, что ему можно довериться, а потом в глубине души он рассчитывал на его помощь. Может, сейчас самое время. Он протянул Престону бумажку с именами и рассказал о приезжавшем к нему парне, о поездке в Мексику, о трех серферах с пирса, которые взяли с собой девушку, а вернулись без нее.

Байкер нахмурился и помрачнел. Айк заметил, что по лицу Престона пробежала тень, как тогда, когда он увидел его первую доску.

— Так ты поэтому ошиваешься на пирсе? — спросил Престон. — Ищешь Борзого Адамса?

Айк кивнул и подумал, почему это Престон упомянул только одно имя.

— Вот дерьмо, — внезапно зло выругался Престон, — и что ты будешь делать, когда их найдешь?

— Я пока не знаю. Пообщаюсь с ними, может, что и выясню.

— Пообщаешься с Хаундом Адамсом?

Айк пожал плечами.

— Парень, ты свихнулся. Послушай, вот тебе мой совет: собирай манатки и вали отсюда. Возвращайся в Сан-Арко и занимайся себе мотоциклами. Если ты этого не сделаешь, то хоть держись подальше от пирса. Хочешь заниматься серфингом, езжай на север, где холмы. На пирсе чужаков не любят.

— А Хаунд Адамс?

Престон вернул ему бумажку.

— Я уже сказал, если у тебя в башке есть хоть капля мозгов, рви отсюда когти.

— Она моя сестра, — ответил Айк, — у нее больше никого нет, кроме меня.

— А как же твой дядя?

— Ему наплевать, поэтому я и поехал. Он говорит, что она шальная и если с ней что случилось, то это ее вина.

— Может, он прав.

— А может, и нет. Кто-то же должен хотя бы попытаться узнать.

Престон молча посмотрел на него.

— Ну да. Ладно, потешь свою душу, храбрец, но на пирс не суйся. Держись от него подальше. С Хаундом Адамсом в воде тебе лучше не встречаться.

Сказав это, Престон взял бак под мышку и направился к двери. Айк пошел за ним.

— Погоди, — сказал он.

Престон повернулся.

— Кто такой Хаунд Адамс?

Престон помедлил, посмотрел на солнечное пятно на лестнице и потряс головой. Потом снова глянул на Айка.

— Это твоя проблема, храбрец. Усек?

Он повернулся и затопал вниз, на улицу. Айк следовал сзади. Его распирало желание бежать за ним и досада на себя, что он вообще открыл рот. Это все оттого, что он не был готов к расспросам. Снова вспомнилась та строчка из песни, где говорилось, что сосунков нельзя отпускать из дома. Он и был сосунок, простодушный деревенский тупица. Черт, и с чего он взял, что такой человек, как Престон, будет ему помогать? Нате, пожалуйста, вляпался. А вдруг Престон и Хаунд Адамс — приятели? Нет, судя по поведению Престона, этого нельзя было сказать. Тот просто, казалось, очень злился на что-то. Все дело в том, что на такого человека, как Престон, нельзя давить. Невозможно, и все тут. В любой момент он был способен взорваться. Скрипнув зубами, Айк вернулся к себе в комнату. Закрыл дверь, прислонился к ней спиной и зажмурился, а потом сильно-сильно сжал веки и увидел тонкие ноги, взбивающие рыжую дорожную пыль. Нет, никогда в жизни он не сможет это забыть.

После разговора с Престоном все вновь представилось ему безнадежным. Даже хуже, чем прежде. Конечно, теперь он знал, что Хаунд Адамс существует на самом деле, причем находится где-то совсем рядом, и Престону известно, кто он такой. Но слова байкера всколыхнули все его страхи: появилось чувство, что какой бы шаг он ни предпринял, это будет неверный шаг.

Весь следующий день Айк провел один в своей комнате. Только вечером он вышел прогуляться, думая, что, может быть, встретит Престона и им удастся поговорить. Но того нигде не было. В конце концов Айк оказался на пирсе и просидел там рядом с рыбаками-мексиканцами, пока холодная ночь не окутала город влажным покрывалом. На железных поручнях и крашеных скамейках появилась роса. Желтые фонари, выстроившиеся вдоль тротуаров, бросали на их блестящую от влаги поверхность удлиненные тени. Айк смотрел на шоссе и на город. С пирса они казались узкой полоской огней, подбрюшьем темного неба. Он думал о Престоне, о том, как тот разозлился, когда услышал его историю. Эта злость смущала, но в то же время, как ни удивительно, успокаивала. Гнев Престона — инструмент, который можно использовать, стоит лишь понять его природу, но для этого потребуется время. Подобные мысли, пожалуй, были эгоистичными, но отказываться от помощи нового знакомого Айк не собирался. Самое главное — немного потерпеть. А пока можно заняться серфингом. По совету Престона он решил не ходить на пирс — по крайней мере, до тех пор, пока как следует не научится. В этом он байкеру полностью доверял.

Когда Айк все обдумал и пришел к определенному решению, ему стало легче. Сестра или даже Гордон, наверное, сказали бы, что он чересчур осторожен. Возможно, так оно и было. Просто он не хотел завалить дело с самого начала.

Было уже поздно, когда он ушел с пирса. Айк пересек прибрежное шоссе и направился к Мейн-стрит. Который час, он не знал, но видел, что бары уже закрылись и улицы обезлюдели. На перекрестке Мейн-стрит и Ореховой мимо проехал приземистый «шевроле» с хромированными надкрыльями; его шины мягко прошелестели по мокрому асфальту. Через тонированные стекла Айк не видел, сколько людей было внутри. Машина обогнала его немного и вдруг замедлила ход, словно кто-то в салоне наблюдал за ним. Он уже хотел свернуть, но тогда ему пришлось бы двигаться в том же направлении, что и странная машина. Вспомнив предостережение старухи Адамс, он перешел на другую сторону и продолжал быстро идти по Мейн-стрит, не вынимая из карманов сжатые в кулаки руки.

В конце квартала был незастроенный пятачок и росли какие-то деревья. Он немного постоял под защитой отбрасываемой ими тени, ожидая, не появится ли «шевроле». Машина не показывалась, и он уже собирался уйти, как вдруг что-то привлекло его внимание. Со своего наблюдательного пункта Айк мог видеть переулок, расположенный параллельно Мейн-стрит, за выходящими на нее домами. И там он заметил мотоцикл.

Он вышел из-за деревьев и крадучись подобрался поближе. Оказавшись у входа в переулок, Айк узнал престоновский «Накл». Сразу вслед за тем он увидел и самого Престона. Байкер стоял в конце переулка, опершись рукой на шершавые темные кирпичи задней стены дома. В метрах трех над землей горела электрическая лампочка без плафона, от которой на выщербленный асфальт ложилось бледное пятно.

Престон разговаривал с каким-то человеком. Собеседника почти не было видно, потому что его скрывала массивная фигура Престона. Айк сумел разглядеть только светлые волосы. Все же он решил, что говорит Престон, а тот человек слушает. Но о чем шел разговор, он не слышал и не мог подобраться поближе. Оставаться на месте было тоже опасно — в любой момент его могли заметить. Что-то подсказывало ему: лучше держаться на расстоянии. Кроме того, Айк узнал дом, возле которого они стояли, и насторожился. Насколько он мог судить, это был магазин, торгующий снаряжением для серфинга, первый, куда заходил Айк, когда искал доску.

Истолковать этот факт можно было, конечно, по-разному, но спокойствие, которое Айк обрел на пирсе, испарилось. Тревога не покидала его всю дорогу домой, ночью и в серые предрассветные часы. Однако с восходом солнца он уже был на ногах. Натянул укороченные джинсы, затасканную майку, повесил на шею полотенце, под мышку взял доску. Бессонная ночь позади, и сейчас полный решимости он шел по прибрежному шоссе к тем пляжам, что к северу от города.