В ту же минуту в наушниках послышался голос подполковника Земцова:

— «Чибис-два», «Чибис-два», почему не докладываете о встрече?

— Я «Чибис-два», я «Чибис-два», — глухим от волнения голосом радировал Ефимков, — нахожусь в квадрате сорок три. «Филина» не обнаружил. — Он говорил с трудом, горло сжимала тяжелая спазма.

— Немедленно возвращайтесь! — донеслось с земли. Бас командира части звучал грозно.

Как только погасли бортовые огни истребителя Ефимкова, командир части стал обдумывать дальнейший план перехвата. По опыту он знал, что одиночному истребителю перехватить бомбардировщик нелегко и полагаться на одного, даже самого безукоризненного, летчика в таком деле нельзя.

— Товарищ генерал, — обратился он к подошедшему Зернову, — разрешите действовать дальше?

— А что вы надумали? — с интересом спросил Зернов.

— Я послал на выполнение задачи всего один самолет. Считаю, этого мало. Чтобы гарантировать атаку бомбардировщика «синих», через пять минут выпускаю вторую машину. Мочалов пойдет наперерез «Филину» с другим курсом, вот с этим. — Земцов поднял планшет и ногтем прочертил на карте прямую линию. Она прошла через горный перевал и остановилась у топографических знаков, обозначавших окрестности большого города.

— Решение обдуманное, — согласился Зернов. — Действуйте, подполковник.

Вскоре с бетонированной полосы аэродрома взлетел истребитель, пилотируемый майором Мочаловым. Генерал внимательно наблюдал за тем, как летчик переводит машину в двухточечное положение и отрывает ее от бетонного покрова. Истребитель плавно описал над аэродромом круг, унося с собой гул мотора.

— Чистая работа, — улыбнулся генерал, теряя из виду самолет Мочалова, — мои предположения оказались верными. После академии ваш новый комэск быстро восстанавливает летные навыки. Что вы о нем скажете, подполковник?

— Одно слово, товарищ генерал: молодец! Когда он в воздухе, я нисколько не волнуюсь. Даже сегодня.

— А почему, если не секрет, сегодня волноваться нужно больше? — быстро спросил Зернов.

— Да ведь задание сложное… перехват!

— Перехват, — задумчиво повторил генерал, — сложное задание! — Он повернул голову и в упор посмотрел на Земцова. — Нет, подполковник, сложного в сегодняшнем полете не так уж много. Это первый перехват, а потому он и упрощен. Вы сами посудите. Бомбардировщик «синих» идет курсом, известным для вас, известна точка встречи с ним, высота… Нужно точно выйти к месту встречи в сложных метеорологических условиях — в этом единственная трудность… В дальнейшем мы будем проводить перехват только по данным локатора и по командам со станции наведения. Взлетит Ефимков или Мочалов, и неизвестно где, когда и на какой высоте встретится он с противником. Будет держать радиосвязь со станцией наведения и ничего не знать о «противнике», совсем как на войне. Понимаете, как тогда станет важно летать по приборам в любых, самых трудных условиях?

— Почему же мы сразу не начали с этого?

— Горяч, Михаил Макарыч, — возразил генерал, — к сложному в летном деле одна дорожка — от простого.

Зимний рассвет нехотя занимался над летным полем. Постепенно стало видно, как низкое хмурое небо отсекает заснеженные вершины гор. Дул ветер, заметая самолетные стоянки снежной пылью. Белесые облака висели над землей.

— Восемь ноль-ноль, товарищ генерал, — доложил Земцов. — Через две минуты капитан Ефимков сообщит об атаке бомбардировщика. Я свяжусь с ним.

Командир части подошел к стартовой радиостанции и приказал дежурному радисту вызвать капитана. Взяв микрофонную трубку, он стал слушать. В эфире носились десятки различных звуков, и голос Ефимкова он услышал не сразу. Но вот капитан откликнулся на позывные. Напряженно ловил командир полка каждое слово подчиненного, и вдруг его короткая, проглядывающая над меховым воротником шея стала быстро багроветь.

— Немедленно возвращайтесь! — крикнул Земцов в трубку.

По лицу подполковника, несмотря на сильный мороз, покатились крупные капли пота. Он притронулся короткими пальцами к «молнии» с таким видом, будто ему действительно жарко и он хочет ее расстегнуть. Земцов яростно сжал в кулаке переговорную трубку. Она, казалось, вот-вот треснет.

Подошел генерал. Расстроенный вид командира полка заставил его насторожиться.

— В чем дело? — отрывисто спросил Зернов.

— Товарищ генерал, капитан Ефимков не встретился с бомбардировщиком «синих», — задыхаясь от гнева, доложил Земцов и не выдержал, сорвался, погрозил кулаком в небо. — Он, видите ли, не нашел. Да я тебя на прогулку, что ли, послал? Воздух утюжить?

— Бе-зо-бра-зи-е! — раздельно произнес генерал и резким движением сунул руку за борт шинели. — Сам напросился в полет, да еще с такой горячностью и с таким треском сел в лужу. Если еще и Мочалов ошибется, — экипажу бомбардировщика останется вас только поздравить за создание благоприятной для бомбометания обстановки. Плохие же вы часовые неба!

Косматые брови Земцова упрямо сдвинулись. Он взволнованно сказал:

— Товарищ генерал, если Мочалов выдержит расчет времени и маршрут, он перехватит.

— Вот именно, если выдержит, — усмехнулся Зернов. — Нельзя ли нам обойтись без этого «если»?

— Обойдемся, — нахмурившись, сказал Земцов.

Он снова поднес к губам микрофонную трубку и стал вызывать Мочалова:

— «Чибис-один», «Чибис-один», — с трудом подавляя волнение, повторял Земцов. — Учтите, что «Чибис-два» «Филина» не перехватил. Срезайте маршрут, форсируйте скорость.

В эту минуту Сергей Мочалов напряженно осматривался но сторонам. Во время учебы в академии ему приходилось не однажды решать задачи на перехват вражеского бомбардировщика и производить все необходимые теоретические расчеты. Его решения отличались быстротой и точностью. Сейчас он сумел подсчитать, сколько нужно прибавить лишних градусов к основному курсу, чтобы наверняка встретить самолет «синих». Склонив истребитель на левое крыло, Мочалов изменил направление полета. Теперь «единица» шла под совершенно другим углом к полосе солнечных лучей. Впереди, ниже себя, майор увидел бомбардировщика, разрезающего винтами моторов небесную синь. «Чужой» самолет ослепительно поблескивал белой окраской фюзеляжа. Он шел над облаками.

— Я «Чибис-один, я «Чибис-один», — радировал Мочалов на землю, — «Филина» встретил, иду на сближение…

И, ощутив всем своим существом тот горячий азарт, который всегда овладевает летчиком-истребителем перед атакой, Мочалов отдал ручку управления вперед, прибавил сектор газа. Взлохмаченное море облаков стремительно помчалось навстречу. Стрелок-радист на бомбардировщике, видимо, заметил пикирующий истребитель, потому что молочно-белое туловище самолета «синих» тоже изменило в воздухе свое положение. Судя по всему, бомбардировщик решил уходить в облака. Но было поздно. В колеблющейся сетке прицела Мочалов хорошо видел правый мотор бомбардировщика. «Противник» был теперь, что называется, в «крестике». Мочалов уверенно включил фотокинопулемет.

Если бы сейчас перед ним был настоящий вражеский корабль, везущий на мирный советский город смертоносный груз бомб, и Сергей стрелял не условными, а боевыми снарядами, враг бы уже падал на землю, оставляя дымный след в небе.

Резким маневром Мочалов вышел из атаки и взял курс на аэродром. Только теперь, когда задание было выполнено, он подумал о Ефимкове. «Почему же Кузьма не встретил «Филина»? Сергей Степанович не мог знать, что в это время его товарищ с низко опущенной головой подходил к Земцову, гневно шагавшему около стартовой радиостанции. Командир полка поднял голову, и Ефимков без труда понял, сколько ярости бушует в черных глазах подполковника.

— Как же это случилось, а?! — почти прошептал Земцов, приближаясь к нему и сжимая от негодования кулаки.

Плечи капитана устало опустились, темные глаза блуждали, словно ища спасения, и, наконец, остановились на приминающих снег носках унтов в надежде избежать встречного взгляда.

— Не знаю, товарищ подполковник… Я…