* * *

Новый приступ сомнений заставил Джала помедлить у подъезда. Что будет потом, когда папа вернется домой? Как сложатся отношения между ними? И между Роксаной и ними? Сколько обид в семье вызовет то, что придумали они с Куми…

Джал попытался переключиться на положительную сторону дела — по крайней мере, он теперь сможет ходить по утрам на биржу.

— Поторапливайся, — подтолкнула его Куми, — иди поговори с Рокси.

Он поднял глаза на балкон Ченоев, увидел сохнущее на веревке белье.

— У меня такое чувство, будто мы собираемся сделать что-то ужасное…

— Это потому, что мы с тобой чувствительные люди. Нам надо больше жить разумом и меньше чувствами. Разве наше решение не наилучший выход для папы?

— Надеюсь. Но только ты пойдешь со мной. Я не хочу подниматься наверх один.

— Перестань нервничать. Йезад на работе, а она сразу согласится.

Уверенные слова противоречили тону, которым они произносились: Куми разделяла опасения Джала.

— А как же папа, если я поднимусь с тобой, он останется один с санитарами?

— Они что, украдут его?

На лифте висела грязная, пожелтевшая картонка: «ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ». Куми заворчала, что припомнить не может, когда он вообще работал, это просто трагедия — папа потратил все свои сбережения на квартиру в разваливающемся доме.

— В любом случае носилки сюда не вошли бы, — сказал Джал, всматриваясь через решетку в запыленную, запаутиненную клетушку.

Подъем по лестнице дал им время отрепетировать порядок действий. Джал опишет события, начиная с падения на улице и кончая предостережением доктора. Сама она будет только дополнять, если он что — то забудет; свою козырную карту она пока придержит.

До последней площадки они добрались, еле дыша. Джал потянулся к звонку. Но Куми остановила его руку-дай немного отдышаться. Через минуту она кивнула, он позвонил, оба замерли в ожидании.

— Привет, — сказала Роксана, — какой сюрприз!

Нечто большее, чем сюрприз: ее охватила неясная тревога. Брат и сестра уже давным-давно перестали заходить просто так.

— Войти-то можно? — спросила Куми.

— Ну конечно! — Роксана отступила, открывая им путь. — Все в порядке? Как папа?

— Все хорошо. Хорошо.

Роксана извинилась: скороварка опять издала свисток, подзывая ее. По пути на кухню она сказала уютно прикорнувшему в кровати Джехангиру, чтобы он встал и вышел поздороваться.

— Нужно обсудить очень важное дело, — начал Джал, когда все уселись.

— Так, может, лучше в присутствии Йезада?

— Было бы лучше, но дело срочное. Видишь ли, неделю назад папа упал на улице…

Роксана прижала руку к лицу, слушая рассказ про тот вечер, про грузчиков-гшти, которые подняли Наримана и принесли его домой, про такси и больницу, про рентген, про гипс на сломанной лодыжке. Роксана плакала, представляя себе, как мучился отец.

Куми обнимала ее, гладила по волосам, а Джал объяснял, что папа впал в депрессию и что, по мнению доктора Тарапоре, депрессия мешает его выздоровлению. Слезы Роксаны сменились негодованием.

— Почему мне сразу не сообщили? Мы бы все пришли и были бы рядом. Почему нужно было так долго ждать?

— Мы не хотели волновать тебя, — ответила Куми, — да и, честно говоря, у нас минуты свободной не было.

— Но самое страшное уже позади, — продолжал Джал, — мы здесь, а папа нуждается в твоей помощи. Давай сосредоточимся на главном.

— Конечно! Йезад, я и дети, мы будем каждый вечер с ним.

— Это ничего не даст, — покачала головой Куми. — Он будет счастлив, пока вы с ним, и опять впадет в депрессию после вашего ухода. Будет как на качелях, а это еще хуже.

— Он хуже всего чувствует себя по ночам, — добавил Джал. — После полуночи начинает плакать. Да так громко, что будит нас.

— Не плачь, — Куми поцеловала сестру, — есть очень простой выход из положения. Если папа побудет некоторое время у вас, в теплой, семейной атмосфере, он скоро снова начнет улыбаться.

— Это было бы замечательно. — Роксана пальцами утерла глаза и обтерла руку об юбку. — Я была бы просто счастлива, если бы это было возможно.

— А почему нет?

— Что спрашивать? Ты же видишь, в какой тесноте мы живем.

— Я не сомневаюсь, что при желании можно найти место и для папы.

Роксана задумалась.

— Ты права. Давай посмотрим, где можно устроить папу.

Указывая на немногочисленные предметы обстановки, загромождавшие маленькую комнату, Роксана объясняла их функции, будто они были загадочными музейными экспонатами:

— Диван, на котором вы сидите, — спальное место Джехангира. Под него мы днем задвигаем топчан Мурада. — Роксана показала, приподняв край покрывала. — Топчан удобный и низкий, на ночь выдвигается, днем убирается на место. Так, рядом кресло и чайный столик, их Мурад сдвигает, когда выдвигает топчан.

Наш огромный обеденный стол на двоих, с четырьмя стульями. Перейдем в маленькую комнату, где спим мы с Йезадом?

Нервничая от неловкости, Джал пробормотал, что, на самом деле, нет в этом надобности, зачем им везде совать нос и все высматривать…

— Ну почему? Вы члены семьи, вы помогаете, — возразила Роксана.

Обнаружив Джехангира в постели, они изумились, будто не рассчитывали на присутствие свидетеля.

— Ты не в школе? — воскликнула Куми.

— У него болит живот, — ответила Роксана.

Дядя и тетя потрепали Джехангира по плечу, велели поскорей выздоравливать и есть поменьше манго.

Кроме двуспальной кровати в комнате было два шкафа и две стоячие вешалки для одежды. В угол был втиснут столик со стулом — здесь мальчики делали уроки. Роксана демонстрировала мебель, как гид достопримечательности.

— Есть предложения?

— Не нам предлагать перестановки в твоем доме, — извиняющимся тоном сказал Джал. — Ты сама должна решать.

— Ты так думаешь? Минутку, есть же еще кухня, ванная, клозет. И коридорчик — может, найдется местечко рядом с рисом, сахаром и керосином.

— Послушай, Роксана, может быть, хватит дурака валять? — спросила Куми.

— А как насчет вас двоих? Целую неделю вы скрываете от нас папино состояние. Потом вдруг заявляетесь в середине дня, когда Йезад на работе…

— Зачем тебе Йезад? Это твой дом, оплаченный деньгами твоего отца. А кроме того, Йезад уже дал разрешение.

— Что?!

— Помнишь папин день рождения? И трость, которую вы ему подарили? Я в тот самый день сказала, что если с папой что-то случится во время его прогулок, так его прямо в «Приятную виллу» привезу. А Йезад раскрыл свой большой рот и ответил — пожалуйста, пусть гостит у нас! Ну и где же твое гостеприимство?

— И не стыдно тебе? Ты знаешь, что я все готова ради папы сделать! Но так вывернуть простую шутку…

— У тебя с Йезадом все шутки, — парировала Куми, — вы с ним большие мастера посмеяться и подурачиться!

— И как раз по этой причине папе нужно быть у вас, — взмолился Джал. — Йезадовы шутки сейчас лучшее лекарство для папы!

— Не будет смешно, если эта депрессия его прикончит, — мрачно сказала Куми. — Доктор Тарапоре прямо сказал: стариков депрессия убивает быстрее, чем болезни или травмы. Папина гибель будет на вашей совести. На ваши головы падет она.

— Бога ради, не надо ссориться, — жалобно сказал Джал, — давайте спокойно все обсудим.

— Больше нечего обсуждать, благодарю вас, — для Куми настал миг бросить на стол козырную карту.

Нам осталось распорядиться, чтобы «скорая» развернулась назад.

Роксана в смятении ринулась на балкон, перегнулась через перила и бросилась обратно.

— «Скорая»… неужели вы оставили там папу? Бросили одного в таком состоянии?

Джехангир прибежал на рыдания матери. На ходу заталкивая в штаны пижамный шнурок, он встал рядом с Роксаной, держа ее за руку и глядя на дядю и тетку укоряющим — как он надеялся — взглядом.

— Не перегибай палку, Рокси, — говорила Куми, — папе удобно в «скорой», мы заплатили за первоклассную машину. Присядь на минутку.

Обливаясь слезами, Роксана оттолкнула сына и опрометью бросилась вниз по лестнице. За ней осторожно двинулся Джал, умоляя ее не мчаться с такой скоростью.