— Нет больше «Кубышки», нет Лалабхаи, я осталась ни с чем. Кому я теперь нужна с моими снами?

— Ничего, Вили, — сказал он, слегка подталкивая ее локтем, чтобы утешить. — Твой поразительный сон сбылся. Это называется закончить с блеском — как сотня в крикете перед уходом игрока на покой.

— Знаете, Йезад-джи, я как услышала про рейд, вы были первый, о ком я подумала. Как жалко, что вы не дали мне снять вашу ставку.

У Йезада похолодели руки.

— Но ведь вышло восемнадцать! Мы так и ставили — восемнадцать квадратиков шоколада «Кэдбери».

До него дошло, что он почти кричит, и он понизил голос:

— Рейд провели после того, как в полночь объявили выигрыш.

— И что? Все конфисковано. Сыновья Лалабхаи остались без гроша.

— Но все-таки…

Он как за соломинки хватался за слова.

— Все-таки… квитанции, записи… что можно предъявить… как доказательство…

— Думайте, прежде чем сказать! Лотерея незаконная — какие могут быть квитанции, какие записи в книгах? А были бы, так что вы с ними сделаете? В полицию отнесете? Хотите в тюрьму сесть вместе с Лалабхаи?

Йезад не ответил. Волоча ноги, прошел из ее квартиры в свою.

В маленькой комнате сел на кровать, чтобы снять с себя обувь. Позвал Роксану, с ней пришел Джехангир.

— Мне нужно поговорить с мамой наедине, — сказал Йезад сыну.

Сын посмотрел на мать. Та кивнула.

Йезад закрыл за ним дверь и достал из шкафа конверты.

— Сядь, — сказал он и положил конверты на колени жены.

Роксана начала проверять их. По ее лицу потекли слезы.

— Да, пусто, — глухо проговорил он. — Все пустые. Я взял деньги.

И он рассказал все. От самого первого тайного выигрыша. Роксана была готова вскипеть, но его безразличный голос заставил ее забыть обо всем, кроме страха за мужа. Уж лучше бы он сердился, пришло ей в голову.

Роксана отложила опустевшие конверты и придвинулась ближе к нему. Ощутив прикосновение ее плеча, он сразу оперся о него, и жена обвила его руками.

Он обещал попросить у Капура аванс — расплатится из будущих комиссионных. Не проблема, школы и колледжи скоро должны начать заказывать новый инвентарь, так что комиссионные пойдут. Что касается Вили, то он больше не хочет с ней разговаривать, пусть идет к черту вместе со своими вещими снами…

Йезад сбрасывал тяжесть с души, а Роксана благодарила судьбу за то, что уже середина ноября — внесена плата за обучение детей и оплачен счет за электричество.

ПО ДОРОГЕ на работу Йезад обратил внимание, что во многих витринах уже появились рождественские украшения. Еще неделю назад в витринах господствовала тема Дивали — теперь повсюду вата, пластмассовые елочки и мишура.

Подходящее утро, чтобы попросить у Капура аванс, решил Йезад. И прибавку тоже, сейчас он нуждался в ней, как никогда. Капур должен быть в прекрасном настроении — скоро доставят рождественское убранство витрины. Капур уже несколько дней, как ребенок, предвкушал его прибытие.

Любопытно, однако, подумал Йезад, как это Шив Сена еще не превратила Санта-Клауса в политическую проблему, учитывая, что выделывало ее хулиганье по поводу Валентинова дня. С тех пор как Шив Сена пришла к власти, она без передышки занималась цензурой и преследованиями. Понятное дело, список врагов возглавляли мусульмане — их излюбленный козел отпущения. Затем Шив Сена принялась уничтожать картины знаменитых индийских художников, объявив, что художники без должного почтения изображают индусских богов и богинь. Озверелые толпы поджигали редакции журналов для мужчин, ибо они пропагандировали наготу, секс и вульгарность и были угрозой для индийской нравственности. Женщинам теперь не разрешалось после восьми часов работать в барах и дискотеках, поскольку это противоречит индийским семейным устоям.

Пародия на правительство. Клоуны и мошенники. Или кривляющиеся жулики. Шив Сене подошел бы Санта-Клаус в маске и с автоматом в качестве рождественского украшения. Впрочем, такой Санта-Клаус и другим партиям подошел бы.

Йезад ответил на приветствие Хусайна и отпер дверь магазина, размышляя над тем, что придумал Капур для их рождественской витрины. Обыкновенно витрину наряжал Хусайн: разноцветные лампочки, серебряная звезда, поздравление, буквы которого осыпаны снегом и увешаны сосульками. Завершив работу, сияющий Хусайн приглашал мистера Капура и Йезада полюбоваться его неизменным шедевром.

Однако в этом году ожидалось нечто грандиозное.

— Подождите и увидите — о нашей витрине весь город заговорит. Скоро все доставят, Йезад. Вы в рождественском настроении?

Если бы он знал, что творится в его доме, думал Йезад, и как хлипки его финансы! И ему бы не хотелось, чтобы в витрине появилось нечто очень кричащее или религиозное — в городе уже и так полно яслей, Иисусов, Марий, Иосифов и Санта-Клаусов в мигающих огоньках.

У обочины засигналила машина, и Хусайн ринулся на разгрузку. Йезад потянулся за ним и наткнулся на Капура, который широко улыбался, стоя перед раскрытым багажником.

— Сам поехал в мастерскую за… Аре, Хусайн, поосторожней, самбхало!Давай поаккуратней с этими штуками!

Демонстрируя предельную аккуратность, Хусайн понес ящики, будто в них лежали новорожденные. По одному занес в магазин и осторожно уложил на прилавок, словно опасаясь разбудить.

Капур приступил к распаковке.

— Готовы? Тан-тан-тана! — изобразил он торжественные фанфары.

Из-под бумаги появилась величественная рогатая голова северного оленя. Олень из клееной фанеры был наряжен в белоснежную крикетную форму с островерхой шапочкой между рогами. Прочное основание позволяло поставить его на задние ноги. Оленей было пять, каждый в другой игровой позе; стоящий на воротах выглядел свирепей прочих, его глаза так и горели: только ошибись — и увидишь, что будет!

— Полевые игроки, — заметил Капур. — Ну как?

— Фантастика, — автоматически отреагировал Йезад, озабоченный только одним — не пропустить бы момент, когда можно обратиться с просьбой.

Капур недоуменно воззрился на него, и Йезад спохватился:

— Просто фантастика! Нет, правда! А почему не полная команда?

— В нашей витрине одиннадцать игроков не разместить. Но это еще не все!

Распаковав самый большой ящик, Капур извлек из него Санта-Клауса с занесенной битой, готового загнать мяч в воротца. Этот был не в белом, а в красном, как ему положено, с красными наколенниками и перчатками. Вот это Нариман ни за что бы не одобрил, подумал Йезад.

—  Чало,давай, Хусайн, освободи витрину, — возбужденно говорил Капур, — расставим игроков. Фу ты, самое главное забыл показать!

Он полез в свой кейс, достал специально приспособленный электромоторчик, приладил его за плечом Санта-Клауса и включил. Санта-как-то нехотя, будто мучимый острым ревматизмом, поднял биту. Фанерная рука достигла высшей точки, замерла и начала тяжкий спуск.

— Ударил! — взвизгнул Хусайн.

Все развеселились. Игроков расставляли в спорах, но Капур всех примирил, пообещав, что каждый день расположение будет меняться.

— Завтра игроков расставишь ты, — объявил он Хусайну.

Взялись за то, что Капур называл аксессуарами: искусственный дерн под воротцами, белая лента для разметки поля. Ну и, конечно, обязательный рождественский падуб и вата, изображающая снег.

— Крикет на Северном полюсе! — Капур так и сиял. — Впервые в истории!

«Как ребенок с игрушечным Санта-Клаусом, — думал Йезад, глядя на босса. — И этот человек собирается выставлять свою кандидатуру на выборах? Ничего себе, ползает на четвереньках, расстилает дерн, разбрасывает мишуру, добиваясь одному ему ведомого эффекта».

Йезад внутренне усмехнулся — немыслимо представить себе Капура в роли политика!

— Хватит улыбаться, мистер Ченой, лучше помогите украсить витрину!

Йезад забрался в витрину к остальным вешать шарики и миниатюрные чулочки. Ему так хотелось вернуть амбициозного предпринимателя, нацеленного на рост и расширение дела. Если бы Капур получше соображал, он бы прямо сейчас сделал его ответственным — выборы там или не выборы. Йезад бы чудеса творил с «Бомбейским спортом», он бы сумел…