Роксана остановилась на веселеньком желтом и спросила, одобряет ли он.

— Красивый цвет, — сказал он без всяких эмоций.

Была заказана нарядная новая бронзовая пластинка для входной двери, достаточно большая, чтоб разместить все фамилии. По совету Джала, фамилии были выгравированы в алфавитном порядке:

Мистер Нариман ВАКИЛЬ Мистер Джал КОНТРАКТОР Мистер и миссис ЧЕНОЙВ ДЕНЬ ПЕРЕЕЗДА, через четыре недели после начала ремонта, Джал вызвал санитарную машину отвезти отчима домой. Заранее нанятая больничная сиделка ожидала больного в «Шато фелисити». Роксана сказала, что у нее просто гора с плеч — папа в надежных руках в этот безумный день.

— А сиделка разве поймет, что хочет дедушка? — усомнился Джехангир. — Разве она поймет, что он говорит?

— Научится. А поначалу мы будем объяснять ей.

Пока санитары готовили носилки, Дейзи пришла прощаться с Нариманом.

— Мне было очень приятно с вами, профессор. Благодарю вас за терпение и к моим занятиям, и к моим ошибкам.

Нариман улыбнулся и что-то пролепетал. Дейзи наклонилась над ним, прислушалась, засмеялась и пожала его руку.

— Что папа сказал? — спросила Роксана.

— Он хочет прощальный концерт.

Роксана и Йезад засмеялись и вышли с ней на лестничную площадку.

— Не знаю, что бы мы делали без вас, Дейзи, — сказала Роксана. — Теперь мы больше не сможем звать вас на помощь всякий раз, когда вы нужны папе. Дейзи понимающе кивнула.

— Там есть отличный проигрыватель и уйма записей, — напомнил Йезад, — будем включать папе музыку.

— А если музыкальные записи не помогут, вы всегда можете прочитать молитвы, — лукаво заметила Дейзи.

Она дождалась на площадке санитаров с носилками и помахала Нариману.

Едва отъехала санитарная машина, как прибыл фургон для перевозки мебели. Грузчикам показали ящики с сервизом, вазами и фарфором, потом они принялись выносить мебель. Йезад занял позицию у фургона — любезный мистер Хиралал предупредил, что мелкие вещи частенько исчезают при погрузке.

Мурад остался наверху помогать матери укладывать последние вещи из ванной и кухни. Джехангир спустился вниз. Он апатично стоял рядом с отцом и смотрел, как поглощает их пожитки темное нутро фургона.

Фургон закончили загружать уже после обеда. Йезад распорядился не начинать разгрузку до его появления и вместе с Джехангиром поднимался наверх.

Роксана и Мурад стояли посередине опустелой большой комнаты.

— Я все проверила, — жалобно сказала Роксана. — Можем отправляться?

— Дай я еще раз взгляну. Ты со мной? — спросил он Джехангира.

Тот покачал головой и ушел на балкон. Йезад увидел, что сын плачет, опершись о перила.

— Что с тобой, Джехангла?

— Мне очень грустно. Йезад обнял его за плечи.

— Всегда грустно, когда что-то кончается. Со мной тоже так было, когда пришлось покинуть Джехангир-палас. Но не расставшись со старым, нельзя начать новое.

— Не хочу новое. Мне старое нравится.

— Нет в этом смысла, Джехангла. Это как заявить, что ты не хочешь заканчивать пятый класс. А в шестой как ты перейдешь? Или хочешь на всю жизнь остаться с мисс Альварес?

Джехангир улыбнулся сквозь слезы — ему понравилась эта перспектива, но нельзя же говорить такое вслух отцу. Он продолжал смотреть на улицу.

Йезад ждал. Он понимал, что это нечестно, он сам не верил ни единому разумному слову, которое сказал. Он терзался той же дилеммой: хотел, чтобы сыновья стали мужчинами, но любил маленьких мальчиков, которых сажал себе на плечи; ему тоже хотелось одолеть время.

— Пошли, — взял он за руку Джехангира, — последний раз все осмотрим вместе.

Вошли в маленькую комнату, шаги гулко отдавались в пустоте. Джехангир смотрел вокруг широко раскрытыми глазами, будто стараясь запечатлеть вечные образы. В кухне он погладил медный кран. Сходил в ванную и в сортир.

— А если я захочу еще раз прийти, мистер Хиралал меня пустит?

— Он вроде симпатичный человек, — ответил Йезад. — Наверняка пустит.

Вернулись на балкон. Джехангир посвистел попугаю через дорогу.

— Прощай, попугайчик!

Птица не ответила, поглощенная безумным скаканием из стороны в сторону. Джехангир свистнул еще раз, свистнул и Йезад. Попугай игнорировал обоих.

Когда они вышли из пустой квартиры, Вили ждала у своей двери. Она обняла мальчиков и протянула руку Йезаду. Он быстро и неохотно тряхнул ее руку и побежал вниз по лестнице, пока Вили целовалась с Роксаной.

Он слышал с нижней площадки, как они благодарили друг дружку за добрососедство, как Вили говорила, что будет очень скучать по ним, что на площадке третьего этажа станет слишком тихо…

— Поторопись, Роксана, — крикнул он через перила, — фургон ждет!

Взяли такси, Мурад заявил, что сядет с водителем. Таксист перегнулся через него, чтобы включить наружный счетчик, но Мурад сказал, что сам включит.

— Хорошо, малый, давай, — согласился таксист. Мурад наклонил счетчик сначала вперед, потом назад — прибор затикал.

— Молодец, — сказал таксист.

Оглянулись на дом. Роксана грустновато сказала, что квартира была очень хорошая, хоть и маленькая, и что им в ней хорошо жилось.

— Только не в последний год, — сказал Йезад.

— Да…

Роксана задумалась:

— Ничего, теперь все будет прекрасно в нашем новом большом доме.

— Для тебя он не новый, мама, — сказал Мурад, — ты-то возвращаешься в старый дом.

— Но теперь со мной семья. Это-то новое. И теперь тот дом станет счастливым жильем.

— Я сегодня лягу спать в отдельной комнате? — спросил Джехангир.

— Нет, — заверила Роксана, прочитав его мысли, — будешь спать в одной комнате с Мурадом, пока ремонт не закончится полностью.

Он улыбнулся, потянулся к переднему сиденью и ткнул брата в спину.

— Доволен, Джехангу? — спросила мать.

Он осторожно кивнул.

Таксист затормозил на углу, послышалась скрипичная музыка. Роксана, не отрываясь, смотрела на «Приятную виллу», балконы с коваными решетками, арку над парадным, на старые каменные ступеньки, исхоженные несчетное число раз. На окне первого этажа усердно щебетала птица.

«Доброе знамение», — подумала она.

Такси двинулось, Джехангир повернул голову, чтобы в последний раз увидеть дом. Из темноты парадного лениво выплыл мотылек. Джехангир видел, что он летит прямо в открытый клюв птицы.

Отец и Мурад сегодня опять поссорились. Теперь они ссорятся чуть не каждый день. На сей раз началось, когда после обеда Мурад вернулся из парикмахерской с модной стрижкой en brosse — клочками.

— Обязательно так коротко стричься? — спросил отец. — Стал похож на одного из этих скинхедов.

Мама попыталась предотвратить скандал. Нервно смеясь, она сказала, как забавно, поколение назад родителей возмущало, что сыновья носят слишком длинные волосы.

— Как времена меняются! Помнишь фотографию на студенческом билете, Иездаа? С волосами до плеч!

— Не преувеличивай, я тогда просто немного оброс. Кстати, все святые пророки носили длинные волосы — Заратуштра, Моисей, Иисус. Почему твой сын не может научиться походить на нормального человека?

Мурад только улыбался, превращая все это в обыкновенную шутку. Иногда такая тактика оказывалась успешной: поворчав, отец возвращается в книге, которую читает, или к своим молитвам. Правда, это может отца и в бешенство привести — он не собака, которая лает, а ее никто замечает! Он требует, чтобы его слышали и слушали!

Однако проблема длинных и коротких волос была забыта, ссора пошла по другому пути. Мурад слишком приблизился к тому уголку гостиной, который отец с недавних пор считал пространством для молений.

Здесь стоит застекленная горка, на которой расставлены обрамленные изображения Заратуштры и храма огня в Удваде, серебряная модель Ашо Фарохвара, фотографии древних памятников Персидской империи — развалин Персеполиса, дворцов и алтарей огня, царских усыпальниц Ахеменидов и Сасанидов. Реликвии расставлены полукругом, который постоянно расширяется. Последнее приобретение отца — миниатюрный афарган из пластмассы с крохотным электрическим огнем. Тонюсенькая нить накала день и ночь мигает в центре полукружия.