Ружье пробудило в мальчике охотника. По пути он целился незаряженным стволом в птиц, камни и деревья, издавал губами звуки, похожие на выстрелы. Он долго о чем-то думал, а потом вдруг спросил:

— Ты был солдатом, Тобела?

— Да.

— Ты стрелял в людей?

В вопросе мальчика не было никакой завороженности злом: просто так устроены мальчишки.

Как ответишь на такой вопрос? Не рассказывать же ребенку, как ты лежал в засаде в Мюнхене со снайперской винтовкой и целился во врага твоих союзников; ты спускал курок, и ярко-синюю стену забрызгивала кровь. Потом ты незаметно исчезал, как тать в нощи, как трус. Такой была твоя война, таким был твой подвиг.

Как описать ребенку странный, затерянный мир, в котором ты жил, как рассказать об апартеиде, насилии, революции и мятежах? О Востоке и Западе, разделявших их стенах и странных союзах?

Тобела сел прислонившись спиной к скале и попытался все объяснить. Под конец он сказал сыну: ты должен поднимать оружие только против несправедливости; убивать людей — последнее средство. Стрелять в людей можно лишь тогда, когда исчерпаны все иные виды обороны и убеждения.

Как сейчас.

Вот что он хотел бы сказать Пакамиле. Цель оправдывает средства. Он не может допустить, чтобы бессмысленное, несправедливое убийство мальчика осталось безнаказанным; он не может кротко смириться с таким положением вещей. Поскольку система правосудия их подвела, у него остается последний выход; хотя наш мир устроен очень сложно, его трудно объяснить и так же трудно понять. Но он уяснил для себя одно. Кто-то должен держать оборону. Кто-то должен сказать: «Все, дальше нельзя».

Вот чему он пытался научить мальчика. И вот что он обязан сделать ради своего сына.

Всю вторую половину дня он опрашивал соседей. К четырем часам инспектор уголовного розыска Бенни Гриссел знал, что жертве было сорок шесть лет, звали ее Джозефина Мэри Макалистер, она развелась в 1994 году. Она была надежной, заслуживающей доверия, хотя и не сделавшей карьеру сотрудницей фирмы «Бенсон экспортс» на Ватеркант-стрит. Ходила в церковь новых евангелистов в Си Пойнте. Жила одиноко; ее бывший муж переехал в Питермарицбург, а двое взрослых детей работают в Лондоне. Кроме того, он узнал, что Джозефина Мэри была записана в публичную библиотеку, любила книги Барбары Картленд и Уилбура Смита, у нее была «тойота-королла» 1999 года, на счете в «Недбанке» у нее лежало восемнадцать тысяч семьсот шестьдесят два ранда, задолженность по кредитной карте составляла шесть тысяч четыреста пятьдесят шесть рандов. В день своей смерти она забронировала билет на лондонский рейс (аэропорт Хитроу). Очевидно, собиралась навестить детей.

Кроме того, что он узнал, у Бенни, как и в двух предыдущих сходных эпизодах, не было ни единой мало-мальски важной улики.

Втаскивая свои чемоданы в квартиру Джозефины Мэри Макалистер, он понимал, что поступает рискованно, но сказал себе, что у него нет выбора. Куда еще ему податься? В отель, где спиртное достать очень просто — достаточно только позвонить? Место преступления уже осмотрели эксперты; ключ от нее только один — тот, что лежал у него в кармане.

В квартире Джозефины Мэри Макалистер не было душа, только ванна. Он налил ее до половины и улегся в горячую воду, наблюдая за тем, как с каждым новым ударом сердца на поверхности появляются мелкие пузырьки.

Связь между убийствами Макалистер, Янсен и Розен была очевидна. Все жертвы среднего возраста, все жили одиноко в приличных кварталах — например, в Грин-Пойнте. Следов взлома нет. Все трое задушены шнуром от электрочайника или утюга; преступник взял орудие преступления на кухне. Где убийца знакомился с жертвами? На улице? Может, сидел в машине и выжидал, подбирая подходящую? А потом просто звонил им в дверь…

Нет, невозможно. В домах Макалистер и Розен электрическая сигнализация и домофон. Женщины не открывают дверь незнакомцам — особенно в наши дни. Кроме того, у Янсен имелась металлическая дверь.

Значит, убийца сначала как-то знакомился с будущими жертвами, втирался к ним в доверие. Потом назначал свидание на вечер пятницы и где-то встречался с ними или привозил их домой. И брал электрический шнур, который находил на кухне. Где он убивал их — в гостиной или в спальне? Как ему удавалось застать их врасплох? Ведь следов борьбы не обнаружено — под ногтями жертв нет кусочков кожи, на их теле нет ссадин и кровоподтеков.

Наверное, он сильный. Действует быстро и методично.

Психолог из Управления судебно-медицинской экспертизы в Претории сказал, что у подонка наверняка имеется судимость — скорее всего, за мелкие правонарушения: хулиганство, кража, посягательство на личную собственность, даже поджог. Вполне вероятно, в прошлом он совершал преступления на сексуальной почве — возможно, его судили за изнасилование.

— Эти с убийства не начинают, у них все идет по нарастающей. Если провести у такого обыск, почти наверняка окажется, что у него полно порнофильмов, всяких садомазохистских штучек. Одно можно сказать уверенно: он не остановится. Он делается все более изощренным и все больше уверен в себе.

Гриссел взял мыло и намылился. Интересно, принимала ли Джозефина Мэри ванну до того, как к ней пришел убийца. Готовилась ли она к свиданию, не ведая своей судьбы — как агнец на заклание?

Он его поймает.

Вечера пятницы. Почему пятницы?

Гриссел смыл мыло.

Может, пятница — единственный лень, когда он свободен от дел? У людей каких профессий вечером в пятницу выходной? Нет, наоборот: представители каких профессий в пятницу вечером работают? Разве что полицейские, вот и все — остальные представители рода человеческого ездят на пикники, ходят в гости, общаются. И убивают.

Он вылез из ванны, прошлепал, оставляя мокрые следы, к чемоданам и достал оттуда полотенце. Анна ничего не забыла: полотенце, аккуратно свернутое, лежало поверх белья. Она тщательно уложила его вещи, как будто ей было не все равно. Гриссел порылся в чемодане, разворошил белье. Ему нужно куда-то повесить одежду, иначе брюки и рубашки помнутся.

Ему нужно найти место, где можно остановиться. На полгода.

В квартире было тихо; внезапно он осознал, что находится здесь совершенно один. Что он трезв. Он выбрал брюки, рубашку и оделся.

Несмотря на гнев, Анна укладывала его вещи заботливо. Интересно, чем она сейчас занимается? Наверное, на кухне, в халате, гремит тарелками и кастрюлями; на столе играет радио. Карла сидит за столом в столовой, обложившись учебниками — делает уроки, сунув в волосы кончик карандаша. Фриц сидит перед телевизором с пультом в руке и непрерывно бегает по каналам, нетерпеливо ищет что-то. Он всегда в движении. Сам Бенни раньше тоже был таким — все постоянно должно было меняться.

Господи, что случилось с его жизнью?

Он все профукал. Спустил в унитаз вместе с мощной струей «Клипдрифта» с кока-колой и «Джека Дэниелса».

«Анонимные алкоголики», «Шаг десятый»: «Мы продолжали самоанализ и, если допускали ошибки, сразу признавались в этом».

Гриссел глубоко вздохнул. Изнутри его распирало желание выпить. Он не хотел здесь находиться. Он хотел вернуться домой. Он хотел вернуть своих близких — жену и детей. Он хотел вернуть свою жизнь. Придется начать все сначала. Ему хотелось стать таким, каким он был прежде, — полицейским из Пэроу, который смеялся жизни в лицо. Можно ли начать все сначала? Особенно сейчас, в сорок три года.

С чего начать?

Не нужно быть гением, чтобы понять. Он не помнил, подумал это про себя или сказал вслух.

Надо купить газету рекламных объявлений и подыскать себе съемное жилье, потому что в квартире покойной Джозефины Мэри Макалистер ему не по себе. Прямо мороз по коже. Но сначала он должен позвонить. Он нашел в ящике буфета у миссис Макалистер, рядом с телефоном, толстый справочник. Открыл на первой странице, пробежал пальцем по строчкам, перевернул страницу и снова принялся искать. Наконец нашел.

Он попробует еще раз. Самый распоследний раз.