Когда они не соревнуются за призы или не катаются на американских горках, они поедают малополезную или вовсе не полезную пищу: конфеты «Тэффи», замороженный заварной крем, яблоки в карамели, сахарную вату. Все это продается искренне вашей продавщицей кондитерской «Сладкое удовольствие у Вэлли».

Боже, благослови Америку.

Как я унижалась, упрашивая Сару, чтобы она убедила отца нанять меня на работу, несмотря на то что все вакансии уже были заняты европейцами с временными рабочими визами. (Они прилетают на лето, чтобы пожить жизнью типичного американского подростка, работающего летом. Только иностранец будет пахать сто часов в неделю за минимальную плату. Да здравствует земля свободных граждан! Приют всех смельчаков!) Но мне надобыло удрать из дома. Мама пыталась установить со мной дружеские связи: таскать меня за покупками, в кино или на ленчи либо просто вызывать на задушевные девичьи беседы. Тьфу! Как можно так обманывать себя? Ведь ей не хочется проводить время со мной. Она просто не знает, что с собой поделать теперь, когда свадьба прошла и Бетани переехала на другой конец страны с Г-кошельком. Никогда я не стану болтливым двойником сестры.

Хотя я не очень религиозный человек, но я молюсь, чтобы твоя работа не была такой противной. Молюсь, чтобы заработать достаточно денег на билет. Ты продолжай воспитывать будущих гениев в своем лагере. А я буду делать свою ненавистную работу, способствующую дальнейшему развитию ожирения по всей Америке, — одна сладкая булочка в секунду.

Ура-патриотически настроенная, твоя Дж.

Если ты работаешь летом в маленьком городке Сисайд-Хайт, штат Нью-Джерси, в самопровозглашенном раю — приюте солнца и веселья, то это стопроцентная гарантия, что у тебя не будет времени ни на солнце, ни на веселье. Это вызывает такое разочарование, потому что единственной твоей обязанностью является обслуживание сотен противных отдыхающих, жаждущих на отдыхе наслаждения и удовольствия: пытаться вдолбить тупоголовому идиоту из Лонг-Айленда, что разноцветная присыпка кончилась и осталась лишь сахарная пудра — это просто Армагеддон.

Вместо загара я вернулась домой с кожным покровом, состоящим из жира, на котором жарились пончики, шоколадного сиропа, сахарной пудры и пота. Мои уши звенят от гудков, звонков и ритмов, раздававшихся с побережья, где проводились нескончаемые танцевальные вечеринки. От этого децибельного шума, а также от звона колокольчика в соседнем магазине, торговавшем футболками с надписями: «Я НЕ ТАКОЙ ПЬЯНЫЙ, КАК ТЫ ДУМАЕШЬ», у меня голова идет кругом. Когда я вернулась домой, то была настолько противна сама себе, что не хотела никуда ходить и ничего делать. Я была настолько уставшей, что заснула сразу же, как только прикоснулась к подушке, если вам в это верится.

В первые недели работы я жаловалась и стонала: как накормить этих тиранов-туристов и как не запутаться с их кредитными карточками?! У меня не было ни минуты передышки. Не говоря уже о том, что мне приходилось отражать атаки преследовавших меня сексуально озабоченных коллег по работе. В любой момент не пользующийся дезодорантом волосатый венгр с непроизносимым именем, в котором нет ни одной гласной, спрашивал меня: «Ты есть говорить меня?» (Мой ответ всегда был неизменным: «Да».)

Я уже хотела все бросить, вполне сознавая, что освободившееся время не оставит мне другого выбора, как только сдаться на милость маме и везде сопровождать ее. Маме теперь очень нужна компания. Положительное в моей работе то, что я не зря так долго терпела, так как получила самую большую выгоду от нее: мне не надо было насиловать себя и общаться с ненавистными мне людьми, не боясь при этом прослыть нелюдимкой.

Практически все мои одноклассники работают на набережной. Я встречаюсь со всеми без опасения, что мне надо с ними поддерживать светские беседы. Мэнда работает кассиром в сети игральных автоматов «Выиграй у Вэлли». Вот что я могу сказать о ней: она получает зарплату за то, что флиртует с парнями, которые приходят играть в автоматы. Они не в ладах со сложной механикой разменных автоматов, поэтому у них нет другого выбора, как идти к Мэнде и менять доллар на четыре монетки по двадцать пять центов и при этом узнать ее телефонный номер. Скотти прожигает жизнь, работая в игровой палатке «Ударь по бутылкам пива» (пьяные идиоты плюс софтбол плюс пивные бутылки равно неминуемая преждевременная смерть) на Фантаун-Пьер. Берк вкалывает на аттракционе «Американские горки» и возит нас на работу и обратно домой в обмен на деньги за бензин. Сара не стала работать ни в одном из заведений на набережной, принадлежащих отцу, но сорок часов в неделю она проводит с нами, просто чтобы показать, что мы работаем, а ей этого делать не надо.

Что касается остальных, с которыми не часто встречаюсь в последнее время, то могу сказать, что это те счастливчики, которые проводят лето в более экзотических местах.

Вот еще одна новость: Бриджит все лето собирается провести в Лос-Анджелесе у своего отца. Она хочет стать — только подумайте кем! — актрисой. Нереально. Бриджит не волнует, что ее артистический опыт ограничивается тем, что она смеется над шутками, которых не понимает.

— Бриджит, ты даже не играла в школьных пьесах, — решила я обратить внимание бывшей подруги на такой незначительный, по ее мнению, факт.

— Знаю, — ответила она. — Я экономила силы для более великих свершений.

Веский довод. Лучше я оставлю эту тему. Я совершенно далека от того, чтобы разрушать ее мечты. Вероятно, я просто завидую тому, что она уезжает из Пайнвилля на лето, чем ее возможной славе и богатству. (Если когда-либо на каком-нибудь кинофестивале скажут: «Джессика Дарлинг была подругой детства великой Бриджит», я убью себя.) Понятия не имею, серьезны ли ее намерения стать актрисой или нет. Это доказывает, что кармически мы никак не связаны с ней. Но то, с какой странной просьбой ко мне обратилась Бриджит до отъезда, ни в какое сравнение не идет со всей этой шумихой по поводу ее отъезда на западное побережье.

— Джесс, мне надо попросить тебя об одолжении.

Посмотрим. Последний раз, когда меня попросили оказать услугу, я чуть не вылетела из школы. Но вдруг я осознаю, что соглашаюсь помочь ей вопреки своему желанию. Меня сбила с толку не столько новость, сообщенная мне Бриджит, сколько то, что она стояла посередине моей комнаты. Ведь она не заходила ко мне уже два года.

— Знаю, что все лето вы будете ездить на работу на машине Берка и… — Она колебалась.

— Ну и что? Что из этого? — Я уже начинала дергаться.

Она погладила свой красивый маленький носик — настолько крошечный, что сомневаюсь, выполняет ли он свои прямые функции. Через такие микроскопические ноздри вряд ли может проходить воздух. Он создан для шоу. Держу пари, что на большом экране ее нос будет выглядеть чертовски привлекательным. У нее такие маленькие волосики в носу, что даже на пленке IMAX с многократным увеличением можно не опасаться того, что из ее ноздрей будут торчать длинные страшные рыжие волосья.

— Ну ты же будешь видеться с ним каждый день… — Еще пауза. (Ее белоснежное лицо и шея покрылись пунцовыми пятнами. На кинопробах ей надо быть более уверенной в себе.)

— Не могла бы ты присмотреть за ним?

— Что?

— За все время нашей дружбы с Берком мы не расставались с ним больше чем на три дня, — сказала она, дергая свой хвостик. — Я беспокоюсь, что он, возможно…

— Обманет?

— Да.

— Перестань.

— Я знаю, что говорю.

Она нервно накручивала кончик хвостика на палец.

— Ты думаешь, у него кто-то есть?

— Нет. Я просто боюсь, что другие девчонки воспользуются возможностью и налетят на него, как коршуны. А как настоящий парень, он не сможет отказать им.

Но почему я? Почему не Сара? Ее способности к сыску намного превышают мои. И тогда Бог не допустил бы, чтобы Берк обманул ее. Я всегда знала, случись между Бриджит и Берком разрыв, скандал будет очень сильным. Мне бы не хотелось оказаться в его эпицентре. Но если бы вы увидели Бриджит, стоящую посередине комнаты, всю покрытую красными пятнами и нервничающую, вы бы тоже согласились помочь. Привлекательные люди могут быть в высшей степени убедительными просто потому, что они привлекательные. Это открытие поддерживает принятое мной решение.