Я кивнул.

– Ты хочешь, чтобы эксперимент удался? – спросил Эрик.

Я возмутился.

– Что значит хочу ли я? Он удастся, в любом случае! Независимо от результата. Мы докажем, что Вселенная разумна, либо мы докажем, что она неразумна.

– А ты хочешь, чтобы она оказалась разумна или нет? – спросил Эрик, провел ладонью по мокрым светлым волосам. Книжная какая-то у Эрика была внешность. Как будто автор старался выдумать необычное, но гармоничное сочетание цвета волос и глаз. И в результате придумал то, чего не существует. У Эрика были светлые волосы, очень светлые, но с золотым оттенком, и темные, как вечернее небо, глаза. Почти фиолетовые. Видите? Ну, а я что говорил. К чему я, вообще, о глазах? Надо думать о разуме Вселенной. И только теперь я понял. Что я весь сегодняшний день старался об этом не думать. Я не знал ответа. Я не знал, хочу ли я, чтобы она откликнулась. Именно это мешало мне думать о направлении.

– Я думаю, я тебе достаточно помог, – улыбнулся Эрик. – Как ты захочешь, так и пойдет эксперимент.

Я снова возмутился. Мне казалось, что мальчишка меня пытается уличить в нечестности. В том, что я знаю, как пойдет эксперимент. Я начал объяснять ему, что эксперимент, это сложная работа, которая зависит от множества людей. Эрик изогнул уголок губ и уставился на реку. Он, похоже, не вслушивался в то, что я говорил. И я замолчал. Не себе же я объясняю. Я и так все понимаю. Чертов мальчишка.

– Ты ходил к Аристарху? – спросил Эрик.

Чертов мальчишка. Опять подумал я. Конечно, я пойду к Аристарху. Выпью у него чашку заваренных листьев смородины, послушаю пару баек. А потом придется принимать решение. Расчеты зависят от решения. Решение – это критерии, определяющие эксперимент. Мы строим эксперимент на том, что Вселенная разумна, и мне надо учитывать и рассчитывать ее, как разумную. Мне нужно определить понятие этой ее разумности…да, мне нужно к Аристарху. Я молчал, уйдя в свои мысли, но Эрик меня не отвлекал.

– Я пойду, Эрик, – кивнул я.

Мальчишка повел головой. Мне в голову пришла аналогия со сказочными путеводными клубками. Это у любого человека при слове «ученый» в голове появляются формулы, цепи ДНК, химические соединения – под ссылкой: что-то непонятное. Ученый в работе оперирует, конечно, знаниями, конечно, фактами, прошлыми исследованиями…но, чтобы создать что-то новое – озарением. И только им. Новая идея всегда приходит по дорожке ассоциаций. Если от пришедшей в голову удачной идеи проследить дорожку до начала, окажется, что думал о дырочках в сыре, а придумал уточнение к гипотезе Лапласа. Вот в связи с этим делом, всякой суеверной чуши мне приходило в голову много. Постоянно вспоминались какие-то отрывки из книг или сказок. Надо к Аристарху.

Глава 4

Аристарх был дома, этот великий человек вошел в пору зрелости без возраста. Статный и гордый, он казался бы надменным, если бы не его лучистые смеющиеся глаза.

Я прошел по саду, Аристарх возился с цветами. Цветы росли у него буйно, и как-то бессистемно. Аристарх не выводил новые сорта, не формировал листву и стебли. Увидев меня, Аристарх улыбнулся, кивнул, руки у него были заняты.

– Я сейчас закончу. Смотри, солнце там, ходит оно вот так, – Аристарх нарисовал дугу по ходу пути солнца и кивнул на розовый куст, – а он вот сюда тянется. Вот и скажи – почему?

Я пожал плечами. Аристарх покивал. Почему-то стало стыдно.

– Может, свет преломляется через…  – я поискал основание для розы запутаться и посчитать, что солнце в другой стороне. Но куст поворачивался к небольшой пальме в горшке. Я посмотрел на пальму.

Аристарх посмеялся.

– Я ее несколько раз переставлял, куда она, туда и куст вертится. А? Даже виды разные. Никакого опыления и банановых роз быть не может. А крутится. Она для него – солнце. Вот и пойми душу. И не спросишь. Нарушение закона, казалось бы. Сколько не говори «халва» во рту слаще не станет. Цветам нужно солнце. А вот ему нужна пальма. И закон не выведешь – розам нужна пальма. Просто так случилось. Сейчас. Именно у них. Психология. Ну, ладно, ты же не про цветы слушать пришел.

Аристарх отпустил лозу виноградника, направился к дому. Я пошел за ним.

– Ну?  – сев уже за стол и разливая чай, – смородиновые листья с медом, – спросил ученый.

Я начал рассказывать о проекте. Аристарх улыбался, как будто я говорил глупости, как знаете, дети выдумывают простое решение любой проблемы, не зная всех данных.

– Ты писал об этом, – напомнил я, как будто он мог не помнить. – Я не знаю какое направление эксперимента выбрать. От чего отталкиваться?

– Это твой эксперимент. Как ты захочешь – так и пойдет, – улыбнулся Аристарх.

Видимо, недовольство отразилось на моем лице, потому что Аристарх сверкнул улыбкой и понимающе кивнул.

– Сколько под тобой психологов? – ученый словно о чем-то раздумывал. А я чувствовал, что он думает о важном. Думает, стоит мне говорить или нет.

– 48. В этой группе 5, – ответил я.

– Ты готовишь кого-то?

– Как это? – не понял я.

– Есть кто-то, кто способен занять твое место? Пойти по твоему пути?

Я задумался. Назвал пару фамилий. Аристарх вздохнул, покачал головой.

– Ты думаешь, справлюсь ли я со знанием, которое ты мне скажешь? – самоуверенно почти сказал, а не спросил, я.

Аристарх легко кивнул.

– Аристарх, не надо меня беречь от знаний! – возмутился я. – Знания не бывают пугающими. Это лишь восприятие людей! Это лишь то, как ты ими воспользуешься.

Аристарх усмехнулся, он внимательно смотрел на меня, даже, мимо меня. Просчитывал, читал меня. Думал, стоит ли делиться. Я вдруг успокоился и продолжил пить чай. Я сделал все, что мог. Даже если Аристарх что-то скрывает, даже что-то важное – нет ничего, чего бы один человек сделал, а другой не смог бы повторить. Я раздумывал о проблеме. Решил отталкиваться от того, что Вселенная разумна. Или, что Бог есть. В конце концов, если никому не нужно, почему мне должно быть нужно? Задание есть, буду действовать по правилам. Если даже Аристарх…

– Я почти 150 лет занимаюсь психологией. Тема эта будет, пока будет существовать жизнь, – заговорил Аристарх. – Тысячи экспериментов…подтверждающие твои теории или, наоборот, опровергающие. Я нашел закономерность – если сомнение точит тебя, то, как бы ты не желал подтверждения своей теории – эксперимент покажет опровержение. Если ты уверен в своей теории – эксперимент покажет подтверждение. Почему так?

– Интуиция? – сказал я, чтобы только что-то сказать.

Аристарх усмехнулся.

– Кто-то должен нести ответственность за эксперимент.

– Сам Самыч…

– Нет. Кто-то, кому нужен этот эксперимент, – Аристарх сделал глоток медового чая. – Кто-то в группе, всегда увлеченнее других, кому-то всегда нужнее определенный результат. Как захочет этот ответственный за эксперимент, так и будет.

– У нас объективная работа. Мы ищем ответственного там, – указал я на небо.

– Я его тоже искал, наверное, если ты идешь по вертикали, а не по горизонтали, рано или поздно, хочешь найти Главное, – улыбнулся Аристарх. – Ты решил отталкиваться от того, что Вселенная разумна? Ну, или, что Бог есть?

– Почему ты так решил?

– Потому что тебе хочется, чтобы кто-то был. Кто-то, на кого можно сбросить ответственность за все.

Я сделал глоток чая, больше, чтобы обдумать слова Аристарха. Смородиновый вкус отправил сознание куда-то в лето, в детство, или в момент бессознательности, когда кружится голова от летних запахов, и беспричинно хорошее настроение.

– Может, меня больше волнует, чтобы Фироками высмеял фанатиков по всему миру? – сказал я, огрызаясь непонятно на что.

– Может, – ровно улыбнулся Громулин, откидываясь на спинку стула. – Но ты будешь вести расчеты, учитывая то, что вам ответят. И вам ответят.

– Кто?

– Тот, кому будет нужнее всего, чтобы ответили. Ты, например. Кто будет уверен в ответе. И когда его не будет, этот кто-то возьмет ответственность на себя – и ответит.

– Аристарх… там никого нет? Ты уже искал и не нашел? Мне следует вести расчеты с учетом того, что там никого нет? – я пытался понять – психолог уверен или разочарован? Если уверен – то нечего искать среди звезд. Если разочарован – что именно его поиски не увенчались успехом, то он ничем не может помочь… разве что сказать, как искал он, чтобы я не шел по неправильному пути.

– Амий, думая о Создателе всего сущего, что Создатель сидит в космической пустоте и ждет, пока кто-то обратится к нему, невежественно.

– Он, может, не ждет, он, может, просто не слышит и не знает, что к нему кто-то может обратиться. И если правильно обратиться, то он услышит, – буркнул я.

Аристарх рассмеялся. Мы поговорили еще, про пальмы и розы, про какие-то сплетни с большой земли. Аристарх рассказал мне про свои новые увлечения. Проекты, называл он их, когда работал. Сейчас то же самое он называл – увлечения. Он отыскивал и переводил на фирокамский допотопные книги. Для вас, конечно, я думаю, у первых читателей моих записок, потоп – это библейская или шумерская легенда. Да-да, я и это знаю, я – живу для вас в будущем, а автор, который записывает мои заметки – в прошлом, для меня. Но я надеюсь, что заметка дойдет и до моих современников тоже. Так вот, в Фироками тоже есть понятие «допотопный», но мы имеем в виду время до того, как река, тогда еще река, разлилась так, что затопила старый город, дала начало морю, изменила климат, ну, современники все это по географии и истории проходят. А для вас эта экологическая катастрофа в далеком будущем. Хотя, не бывает никаких экологических катастроф, катастрофа – это всегда невежество. Лучшие мозги должны разрабатывать алгоритмы поведения и адаптации к новым условиям. Для природы никаких катастроф не происходит. Для отдельных форм в жизни, которые нецелесообразны и недоразвиты только и может быть катастрофа. Да и то, это они катастрофа, такие неуместные. Так что, скорее это трагедия, драма, а не катастрофа. Я отвлекаюсь, да, но разве в мемуарах так не полагается?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: