Она ничего не сказала, только вздохнула тяжело. Потом молча сидели, смотрели на звезды, слушали шум прибоя и музыку. И было хорошо. Он вспомнил, что вчера начался отпуск. Усмехнулся: надо бы отметить. В номере осталась бутылка отличного вина, рядом сидит хорошенькая девушка. Что еще надо человеку для счастья? Ни-че-го. В том-то и дело. Лично ему ничего больше не надо. А ей?
— Зачем ты все-таки со мной поехала?
— У меня была мечта… — тихо сказала Олеся.
— Искупаться под звездами?
— Нет, это была маленькая мечта. Оказалось -просто глупость. А я говорю о большой. И мне страшно.
— А что за мечта? — осторожно спросил он.
— Так.
— Понятно: не хочешь об этом говорить. Ну и не надо. У меня нет привычки — лезть людям в душу.
— Я не думала, что ты такой хороший.
— А в чем эта хорошесть заключается?
— Ты добрый.
— Но я же тебя развращаю. Хочу с тобой спать. Как с этим?
— Никак. Пойдем.
Она поднялась. Неужели решилась? Глупо спрашивать. Брели по песку, вдыхая соленый морской воздух. Тот словно бы очищал измученные легкие от суеты сует, наполнял их живительной силой.
До «Большой Медведицы» было рукой подать. Когда пришли в номер, отметил, что уже двенадцатый час ночи.
Олеся засуетилась, начала приводить себя в порядок.
— Ладно уже, — вздохнул он. — Иди сюда.
И тут зазвонил телефон. Очень не вовремя. Если бы это был его телефон, он бы даже и не дернулся. Вернее, дернулся бы, чтобы отключить. Но это был тот телефон. Со стоянки, где они с Олесей обнаружили трупы. Поймал ее испуганный взгляд и твердо сказал:
— Я сам. — Взял аппарат и нажал на ОК. Потом собрался с силами и медленно произнес: — Я слушаю.
— Наконец-то! Почему мне все время отвечает твоя баба? — раздался в трубке раздраженный мужской голос. Незнакомый. — Вы заселились?
— Да.
— Паспорт отдал?
— Да.
— Отлично! Я уже здесь.
— Где здесь? — тупо спросил он.
— Поблизости. Слушай внимательно: деньги я положу в багажник «Жигулей», на которых ты приехал. Всю сумму, пять тысяч долларов, как договаривались. Они в плотном белом конверте, конверт в пакете с рекламой сигарет «Мальборо». Можешь не пересчитывать. Ты положишь в машину этот телефон, возьмешь деньги и вместе со своей женой уйдешь в пансионат «Южная ночь». Он в двадцати минутах ходьбы. Надо выйти на шоссе, идти прямо, никуда не сворачивая, там будет указатель. По левую руку. В «Южной ночи» забронирован номер. На супругов Лебедевых. Номер оплачен, все, как договаривались. Неделю можете жить за мой счет, потом делай, как знаешь. Мы с тобой в расчете. Машину я забираю.
— То есть как? — слегка опешил он.
— Не понял, — насторожился собеседник.
— Это моя машина.
— Это моя машина. Ты что, забыл, Леша?
— Это моя машина. Может быть, она и стоит пять тысяч долларов, но я ее пока продавать не собираюсь. Мне на ней еще назад ехать. И я не Леша.
Возникла пауза. Потом его собеседник растерянно спросил:
— А кто ты?
— Вадим.
— То-то я не узнал твой голос! Но постой… Какой еще Вадим? Я видел во дворе белую «девятку»! Это моя машина!
— Это моя машина. Если ты протрешь номер, то увидишь, что последняя буква не «О», а «С». И цифры — семьдесят семь, а не девяносто девять.
— Тогда какого черта…
— А это я у тебя должен спросить, — прикинулся он валенком. — Мы с девушкой ехали, никого не трогали. А нам все говорят, что мы молодожены. Встречают цветами, угощают за счет заведения. В чем дело? Ты вообще кто, парень?
— Значит, ты ночевал в кемпинге! Ты заселился в оплаченный мною номер!
— Могу уйти.
Возникла еще одна пауза. Его собеседник явно был в тупике. Потом спросил:
— А что случилось с…
— С кем?
— Какой паспорт ты оставил у администратора?
— Свой, естественно!
— Слушай ты, сволочь! Какое ты имел право…
— Мужик, скажи сразу: сколько я тебе должен? В Москве встретимся и рассчитаемся. Я же не отказываюсь платить за то, что провел приятный день и приятный вечер с любимой девушкой. Я — человек честный. Правда, сейчас у меня денег нет, произошла маленькая накладочка. Портмоне посеял по дороге. Но я работаю, и я все отдам. В Москве. Ты ведь в Москве живешь? Назови номер своего телефона или запиши мой, если хочешь, — миролюбиво предложил он.
На том конце провода возникло напряженное молчание, потом послышалась ругань. И наконец:
— Я ничего не понимаю!
— Я — тоже. Скажи, мужик, чем тебе помочь, и я…
— Да пошел ты на…
— Слушай, я тоже сейчас буду ругаться.
— Убирайся вон! Из моего номера!
— Пожалуйста, — охотно согласился он. — В «Южную ночь» можно?
— Я с тобой потом разберусь!
И собеседник отключился. Олеся сидела тихо, как мышка. Потом прошептала:
— Это был он?
— Собирай вещи. Мы уходим.'
— Куда?
— Тащить лягушку из пруда! — разозлился он. — Номер не прошел, иллюзионист был не в форме. Нас раскусили, не прошло и года. Надо ехать домой.
Олеся молча стала собирать вещи. А Вадим вдруг почувствовал себя расстроенным. Халява есть халява, и ей присуще одно странное свойство: когда она срывается, возникает чувство утраты, как будто это была и не халява вовсе, а свое, заслуженное. Жаль.
Но он прекрасно понимал, что мужику, с которым сейчас беседовал, еще хуже. Что за планы сорвались, лучше не вникать, но то, что планы эти были серьезные, он давно уже понял. Чувствовал запах больших денег, от которых предпочитал держаться подальше. Надо уезжать, спасать свою шкуру.
Олеся собрала обе сумки и теперь стояла посреди комнаты, оглядываясь: не забыли ли чего?
«Брачная ночь отменяется», — усмехнулся он про себя. И сказал вслух:
— Бери ключ и иди в машину. Я спущусь, скажу дежурной, чтобы приняла номер.
Она послушно подхватила пакет с едой и фруктами и сумочку, взяла у него ключ от машины и направилась к дверям.
— Лешонок, пакет-то оставь.
— Что?
— Это не наше.
Оставила еду на столе и ушла. Дверь за девушкой закрылась, он остался в номере один. Возникло нехорошее предчувствие, что ничего еще не кончилось. Значит, новобрачные должны были получить за услугу пять тысяч долларов. За то, что поехали в свадебное путешествие. За риск. В чем риск свадебного путешествия? Не понятно. Но тем не менее молодожены мертвы. А тот, кто обещал им заплатить, даже не подозревает, что пассажиров белой «девятки» уже нет в живых. Почему не сказал ему об этом он, Вадим? Сказать — значит, стать свидетелем. «Я видел их мертвыми». Нет, лучше уж забыть о случившемся. Уйти и забыть.
Чужой мобильный телефон он оставил на столе. В любом случае эта штука им с Олесей уже не нужна. Спустился вниз, нашел дежурную. Сказал:
— Я хотел бы сдать номер и получить назад свой паспорт.
Женщина молча кивнула и прошла вслед за ним наверх. Только увидев, что за номер он собирается сдать, спросила с видимым удивлением:
— Как? Вы уже уезжаете? А мне сказали…
— Непредвиденные обстоятельства, — сухо пояснил он.
Дежурная еще раз кивнула и даже не стала осматривать номер. Молча заперла его и направилась к лестнице. Он — следом. Зайдя за стойку, дежурная сняла с шеи ключик и отперла ящик стола со словами:
— На чье имя паспорт?
— На мое. Корочки серые, с мраморными разводами. Богатырев Вадим Александрович.
Она нашла паспорт и протянула ему:
— Пожалуйста. Значит, номер свободен?
— Одну минутку, — вдруг раздался рядом мужской голос. Парень подошел неслышно. И вообще весь он был похож на животное породы кошачьих. Темноволосый, поджарый, с вкрадчивыми манерами, а солнцезащитные очки оригинальной формы еще более усиливали сходство. С гепардом, грозным хищником. Движения очень точные, в них чувствовались скрытая сила и натренированность. А еще угроза. — Я хочу получить ключ от этого номера, — сказал мужчина породы грозных кошачьих. — За ту цену, которую вы мне назовете.
На него парень и не посмотрел, но голос Вадим узнал сразу. Это был тот самый человек, с которым он минут десять назад беседовал по телефону. И вновь странное чувство: такое же, как и сегодня утром, при виде Рената Гусева. Показалось, что лицо парня знакомо. Дежа вю.