ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

После наводки Джека Райли мы разделились.

Алистер и Изабелла отправились на 28-ую улицу поговорить с соседями Анни Жермен, как и планировалось изначально.

А я отправился к сто первому дому по Макдугал-стрит в поисках Тимоти По и тайн, которые он, по-видимому, решил от меня скрыть.

Я поймал первую конку, идущую по Бликер-стрит, и оказался на задней площадке, прижатый плечом к плечу с ещё полудюжиной человек. Лишь спустя три остановки количество пассажиров уменьшилось, и я смог выглянуть в окно.

Снаружи по тротуарам бежали пешеходы, пробираясь через ряды тележек с фруктами, овощами, сырами, хлебами и колбасами. А поскольку места на тротуаре им не хватало, они толпами шли прямо по проезжей части, и я диву давался, как конка умудряется проехать через поток людей.

Я уже давным-давно не был на Бликер-стрит и почти забыл, каково оказаться в центре этой ужасающей толпы. Ощущение было одновременно и знакомым, и незнакомым.

Как и чувство при виде Изабеллы этим утром…

Она снова была такой, как я её помнил, а не холодной и отстранённой женщиной, какой встретил её вчера в квартире Алистера.

Я думал, что четыре месяца вдали от неё притупят мои чувства к ней. Давно я так не ошибался…

Я уже привык, что постоянно думал о ней, но столкнуться снова вживую — совсем иное дело. Теперь, когда я вновь с ней встретился, она полностью завладела моими мыслями.

Но она была невесткой Алистера. И всего два года назад потеряла мужа.

И она принадлежала слою общества, значительно превышающему мой собственный.

И даже если бы я хотел об этом забыть, мой сегодняшний пункт назначения служил мне напоминанием.

Раньше я здесь никогда не бывал, но по многочисленным рассказам коллег в участке и по статьям из газет я понял, что направлялся в «жёлто-чёрный» район.

Это был бедный квартал, как и тот, в котором я вырос, в Нижнем Ист-Сайде. Но если мой район в основном населяли иммигранты из Ирландии и Германии, то Макдугал-стрит могла похвастаться тем, что здесь смешивались люди абсолютно различных рас.

От служивших в этом районе офицеров я слышал кучу и плохих, и хороших историй об этом округе. Здесь трезвые, добропорядочные и трудолюбивые семьи жили бок о бок с распущенными личностями и типичными бандами уличной шпаны с красочными именами, вроде Кровавого Тони или Девятипалого Чарли.

А в газетах всё описывали ещё более плачевно: например, Джейкоб Риис готовил статьи о «дегенератах», посещающих игорные дома и бары в квартале «жёлто-чёрных». Конечно, его эвфемизм больше касался тех мужчин, кто предпочитал других мужчин, и женщин, предпочитающих женщин. И хотя я понимал, что Риис пишет такие статейки только ради скандальной славы и хороших продаж, я непроизвольно задумался над тем, что же там увижу.

Почему По живёт там? И что Богарти о нём узнал?

А ведь Райли мог просто рассказать мне, а не заставлять отправляться в такую даль. Редактор обязал его предоставлять нам всю информацию. Только зря я ждал, что подобный человек сдержит свои обещания.

Райли сказал, что По «был со мной неоткровенен».

Прошлой ночью я вычеркнул его из списка подозреваемых. Возможно, я слишком поторопился.

Конка остановилась на углу Бликер и Макдугал-стрит. Стоило мне завернуть за угол, как я увидел привалившихся к железными перилам шестерых мальчишек. Они стояли у третьего справа многоквартирного дома и пристально смотрели на участок под высоким красным бетонным столбом.

Я с одного взгляда понял, что они играли в игру. На самом деле, я и сам в неё играл в их возрасте.

Цель игры: попасть метким плевком в определённую трещину в цементе. Лучший плевок вознаграждался одним пенни, а за несколько побед они обменивались на конфету. Конечно, всё это при условии, что мальчишки успеют доиграть до того, как им помешает дворник или сварливый жилец.

В доме, где я вырос, худшей напастью была миссис Бауэр — она любила портить всё удовольствие; ей не нравились шумные и плюющиеся под окном дети. Но детвора всегда будет придумывать игры, если им нечем заняться, и миссис Бауэр лишь добавляла элемент сложности в игру и бросала вызов своими запретами.

Самый младший мальчишка поднял глаза вверх, заметил меня и тотчас распознал более прибыльную возможность.

— Помочь вам найти какое-то место, мистер?

Он остановился передо мной, сжимая левой рукой чёрные подтяжки, удерживающие его коричневые бриджи.

Я не ответил сразу, и он посмотрел на меня с тревогой.

— Я могу помочь вам за пенни.

Это был худой мальчишка лет девяти-десяти беспризорного вида. Я рассмотрел, что его штаны были изношены и много раз залатаны. В свои девять лет я был таким же — голодным.

Я кивнул, соглашаясь, и мальчишка зарумянился от облегчения.

— Я ищу дом 101 по Макдугал-стрит.

Я бросил взгляд на бумажку, которую мне дал репортёр.

— Наверно, это в одном из тех домов.

Макдугал-стрит почти целиком состояла из многоквартирных домов и салунов, а в это время дня салуны ещё были закрыты.

— Это вот там. Я покажу.

Мальчишка с нетерпением поскакал впереди меня, пока мы не оказались перед зданием из рыжего кирпича.

Это был невзрачный пятиэтажный дом.

Я был уверен, что в субботу в обеденное время почти все хозяева сидели дома. Я даже чувствовал доносившиеся из приоткрытых окон запахи еды.

— Какую квартиру вы ищите? — с надеждой уточнил мальчик.

— 5С, кажется. Но теперь я и сам найду.

Я протянул ребёнку три монетки — надеюсь, ему хватит, чтобы купить еды с тележки на углу Бликер-стрит.

— Спасибо, мистер.

Широко улыбнувшись, он запихнул сокровище в карман.

— Кажется, 5С на верхнем этаже. Там живёт Уолтер.

Я поднялся по лестнице на верхний этаж, проталкиваясь через кучки сидящих на ступеньках детей. Некоторые из них играли в камешки; другие — помладше — катались на перилах.

В коридорах между этажами тоже сгрудились дети, сбежавшие к друзьям из переполненных квартир.

В подобных многоквартирных домах множество людей были согнаны под одну крышу, независимо от их возраста и степени родства.

Не уверен, что пойди со мной Алистер, он смог бы осознать подобное размещение и образ жизни.

Я постучал в квартиру 5С. Дверь открыл высокий африканец и бросил на меня вопросительный взгляд. У него были коротко остриженные седые волосы и глубокие морщины, испещрившие лоб и область вокруг глаз.

Я глянул на клочок бумаги, который мне дал Райли, чтобы убедиться, что не ошибся с адресом.

— Мне сказали, что здесь я найду Тимоти По.

Мужчина сделал угрожающий шаг навстречу мне из квартиры и стал казаться ещё выше и шире в плечах.

— Кто бы вам это не сказал, он солгал.

Я медленно вытащил из кармана пальто удостоверение и решил воспользоваться информацией, которую узнал у мальчишки во дворе.

— Вы Уолтер? Боюсь, не знаю вашей фамилии.

Он глянул на меня, секунду помолчал, а затем его звучный, полный злости баритон разнёсся по всему дому.

— Вилли. Джим. У меня тут непрошеные гости.

Я постарался не вздрогнуть, когда на лестничной клетке появились двое таких же огромных, как Уолтер, мужчин: один из них вполне мог бы быть его братом, а второй оказался ниже ростом, но крепко сбитый, с рыжей бородой.

Они подошли слишком близко ко мне, и хотя пока не трогали, выглядели очень угрожающе.

Я нервно сглотнул.

А их поведение сработало. Только в подобном районе кто-то мог осмелиться запугивать офицера полиции.

Я постарался сдержать дрожь в голосе и произнёс:

— Я консультант девятнадцатого участка в расследовании убийства. Тимоти По — часть моего расследования, и мне сказали, что я смогу найти его здесь.

Я распрямил плечи, пытаясь казаться храбрее, чем было на самом деле.

— Я вам уже сказал: нет здесь никакого По.

Уолтер сердито на меня посмотрел.

Когда я не сделал попытки сбежать, он приблизился ещё на шаг.

— Я даю вам ровно одну минуту, чтобы убраться…

Он бы сказал и больше, но в этот момент его плеча коснулась хрупкая, тонкая, бледная рука и потащила обратно в комнату.

— Всё в порядке, Уолтер. Я его знаю.

Уолтер неодобрительно нахмурился, но отступил.

И по этому простому диалогу я понял, как между ними обстоят дела.

Зная репутацию квартала «жёлто-чёрных», я ожидал увидеть, что По живёт здесь с женой или подружкой другой расы. Но его отношения с африканцем явились откровением, к которому я не был готов. Моей инстинктивной реакцией было поинтересоваться, как я могу доверять человеку, который обманул меня без колебаний во время допроса.

Если он скрыл это, то что ещё он может скрывать?

Моей второй, более обдуманной реакцией было спросить себя: мои подозрения — это результат его лжи или моего нового открытия?

— Ты уверен, Тим?

Мужчина с рыжей бородой и волосами с сомнением осматривал меня с ног до головы.

— Уверен. Спасибо вам.

В дверном проёме появился Тимоти По и поприветствовал меня.

— Детектив. Не желаете войти?

Уолтер сделал шаг в сторону и дал мне пройти. Он постарался не показывать своей реакции на моё посещение, но я заметил промелькнувшее в его глазах беспокойство.

Это была стандартная трёхкомнатная квартира.

Прихожей не было; я сразу очутился в гостиной. Обои с цветочным рисунком, два кресла с высокими спинками и небольшой зелёный диванчик.

— Прошу вас, присаживайтесь, — произнёс Тимоти. — Приношу свои извинения. Мои друзья лишь заботятся о моём благополучии.

Я не мог не подумать, что эти двое угрожали сейчас не его благополучию, а моему.

Уолтер исчез на кухне, а мы с Тимоти сели друг напротив друга.

Он сел на диван, а я занял место на стуле с шерстяной обивкой. Он был мягкий, хорошего качества. На самом деле, вся мебель в комнате была довольно высокого качества. Похоже, владельцы этой квартиры были богаче, чем я себе представлял. И уж точно богаче многих в подобных многоквартирных домах.

Передо мной на кофейном столике лежала куча популярных журналов и газет: «Харпер», «Мир», «Таймс» и еженедельный вестник «Эпоха Нью-Йорка». Все они были мятые, замусоленные и не раз прочитанные. Там же лежала брошюра из Африканской методистской епископальной церкви Сиона — «Матери всех церквей», как называли её большинство прихожан.