Позже Джорджия прибралась в столовой. Потом, пожелав матери спокойной ночи, понесла Слэппи к себе наверх.

Болванчик искоса бросил взгляд через коридор на комнату Стеллы, дверь которой осталась приоткрытой. Там было темно.

«Это хорошо, — подумал он. — Стелла оставила для меня дверь открытой. Тем проще.

Разумеется, завтра, когда Стеллу найдут мертвой, все они будут очень грустными.

И Джорджия будет искать утешения у меня. И это зачтется мне как доброе дело».

— Прости, что я не обращала на тебя внимания сегодня вечером, Слэппи. — Джорджия поднесла болванчика к лицу. И тут же за него отве-тила:

— Да ладно, ничего.

— Ну тогда спокойной ночи. — Она усмехнулась. — Спи крепко и не позволяй, чтобы тебя кусали термиты.

И она начала укладывать его на высокую книжную полку.

«Нет, постой! — мысли Слэппи отчаянно метались. — Спусти меня вниз! Опусти меня на пол, где ты оставила меня вчера!»

А она затолкала его подальше на высокую полку и прислонила спиной к стене.

«Зачем она это делает? — спрашивал себя Слэппи, таращась на девочку. — Разве она не знает, что затрудняет мне путь через коридор, в комнату ее сестры?»

Слэппи вздохнул.

«Ни минуты покоя в этом доме. Мало того, что мне необходимо исполнить три добрых дела, иначе я покойник. Но зачем обязательно так усложнять мою задачу?»

Несколько минут спустя Джорджия выключила свет и юркнула в постель. Слэппи подождал, пока ее дыхание не станет ровным. Вот теперь он уверен, что она заснула.

«Мне придется слезть вниз, — решил Слэппи. — Очень медленно и спокойно.

У меня нет выбора. Я должен это сделать.

Я не могу допустить, чтобы Стелла и впредь портила все мои добрые начинания, а потом свалила на меня все, что натворила сама».

Он отделился от стены. Подполз к краю полки. Выглянул вниз. До пола далеко, но можно легко спуститься, если перебираться с полки на полку. А с самой нижней падать уже невысоко.

«Ну, поехали», — сказал себе Слэппи.

Он осторожно повернулся лицом к стене. Потом лег на живот, бесшумно перевалился через край полки и повис, цепляясь за ее верхнюю доску.

Мгновение его большие башмаки болтались в воздухе, а потом нащупали вторую полку. Медленно он перебрался на нее и начал переваливаться на следующую.

Но на этот раз его башмак за что-то зацепился. И что-то слишком сильно толкнул. Книги начали падать. Бум! Бум! — рушились они на пол.

— Нет! — невольно вырвалось у Слэппи.

Его руки соскользнули с полки. Он упал. Приземлился с громким: тук! А сверху на него обвалилась еще одна стопка книг. Ой! На голову упал тяжелый словарь, а может, энциклопедия. Яркие красные звездочки вспыхнули перед глазами.

Со стоном он повернулся к кровати. Разбудил ли этот шум Джорджию? Да.

К своему ужасу Слэппи увидел, что она шевельнулась и приподняла голову.

— Стелла? — пробормотала она сонно. — Это ты?

Несколько секунд она подождала ответа.

Слэппи неподвижно замер на полу бесформенной кучкой, окруженный упавшими книгами.

Веки Джорджии сомкнулись, голова бессильно опустилась на подушку. Слэппи издал вздох облегчения. Он не любил ходить по краю пропасти.

Поднявшись на ноги, он поправил галстук-бабочку, поддернул вниз обшлага своей спортивной курточки. Кинул последний быстрый взгляд на Джорджию. Она уже снова крепко спала, темные волосы падали ей налицо.

Слэппи на цыпочках прокрался к двери. Оглядел коридор. А потом прошмыгнул в комнату Стеллы.

Непроглядная темнота заставила его моргнуть. Плотные занавески на ее окне были задернуты, не пропуская в комнату лунный свет.

Несколько мгновений Слэппи стоял в дверях, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, а затем медленно двинулся к кровати.

К его удивлению, матрас почему-то лежал на полу. Слэппи чуть не упал, споткнувшись об него.

Моргая, он разглядел в темноте посреди кровати две подушки, смятую простыню и одеяло.

Стеллы там не было.

Чей-то кашель на другом конце комнаты заставил его резко обернуться. Блеснул свет.

— Э? — только и успел ахнуть Слэппи.

А затем Стелла, одетая, в джинсах и свитере, в своей дурацкой сиреневой панамке на рыжих вихрах…

Стелла, с глазами, распахнутыми от ярости, с губами, искривленными гневной бранью…

Стелла, сжимающая обеими руками топор на длинном топорище… Лезвие его поблескивало под светом лампы с потолка, так ярко сверкало…

У Слэппи на мгновение закружилась голова. Блеск приковал его к месту, словно загипнотизировал. Стелла кинулась на деревянного бол-ванчика через всю комнату. Рыча от ярости, она высоко вскинула топор. Слэппи беспомощно взирал, как лезвие взлетает вверх, словно сияющая звезда. А потом Стелла снова зарычала и с размаху опустила топор вниз.

— Ааааа! — из широко раскрытого рта Слэппи вырвалось завывание боли, когда первый взмах раскроил его ботинок. Расщепил надвое его ногу.

Он попытался увернуться. Но не мог двинуться с места. Глаза Стеллы от ярости выкатились, когда она снова замахнулась топором. И опустила его прямо на макушку Слэппи.

Сквозь собственный крик он услышал треск — мерзкий звук расщепляемого дерева. Красные огоньки вспыхнули перед глазами, все ярче, ярче… Боль пронзила его тело с головы до ног.

«Мне конец, — понял Слэппи. — У меня нет ни малейшего шанса».

Красные вспышки перед глазами становились все ярче, потом начали блекнуть.

Слэппи моргнул, голова его раскалывалась от боли. Он всматривался в чернильно-черную тьму.

В черноту смерти, подумал он.

Но, к удивлению, глаза его сфокусировались, и он увидел окно. На пол лился лунный свет. Со стоном он заставил себя принять сидячее поло-жение, легонько потер голову. И увидел на ковре рядом с собой тяжелую книгу. И другие книги, рассыпанные по полу. Моргая, он повернулся. Спящая на своей постели Джорджия уткнулась лицом в подушку.

«Должно быть, мне на голову упала книга, — понял он. — И я потерял сознание. Топор… Стелла с топором… мне это только приснилось. Это просто дурной сон. Разумеется, меня и должны мучить кошмары с участием этой пигалицы. Она не дает мне совершить три добрых дела. Ос-талось всего четыре дня. Четыре дня на три добрых дела. Иначе я и вправду окажусь в абсолютной тьме — навечно».

Тот факт, что это был всего лишь сон, не особенно ободрил Слэппи. Его работа по-прежнему оставалась невыполненной. Жуткая работа. Он оттолкнул в сторону тяжелую книгу и шатко встал. Подождал, пока вновь обретет равновесие. А затем крадучись пошел из комнаты через коридор. Его большие черные ботинки бесшумно ступали по ковру.

Он переступил через порог комнаты Стеллы. Там сладко пахло парфюмерией: верно, перед сном девочка пробовала разные мамины духи.

Слэппи сделал пару шагов к кровати Стеллы и вдруг почувствовал, как его голова взорвалась острой, раскалывающей болью. И прежде чем темнота поглотила его, Слэппи понял, что на этот раз все произошло по-настоящему.

Он открыл глаза от жуткого вопля, причем трех голосов одновременно.

— Ты разбила ему голову?! Предупреждаю тебя, Стелла, если ты его сломала…

— Стелла, зачем ты взяла игрушку Джорджии? Зачем ты сделала это? Бога ради объясни мне…

— Он вошел в мою комнату! Клянусь! Я его не брала!

Распростертый на ковре Слэппи попытался оглядеться. Ему потребовалось немало времени, чтобы сфокусировать свой взгляд и понять, что находится в комнате Стеллы.

Медленно повернув голову, он увидел рядом с собой на половике длинный продолговатый предмет. Алюминиевая бейсбольная бита.

Не топор. Нет, не топор!

Стелла вырубила его металлической бейсбольной битой. И теперь она, Джорджия и их мама стояли посреди комнаты и орали друг на друга, яростно жестикулируя, споря и перебивая друг друга.