Эдвард почти не удивился, когда Анита сказала ему, что Фелипе хочет купить для матери Каса-Эсмеральда. И она даже задумалась над тем, что же может действительно удивить Эдварда и вывести его из равновесия. Когда она сообщила ему о своем намерении продать виллу, он чуть ли не слово в слово повторил Фелипе:

— Ты уверена, что хочешь этого? — Тон его был спокоен, и в нем не таилось скрытой насмешки, как было у Фелипе постоянно.

— Да, вполне уверена.

— Думаю, ты поступаешь мудро, — сделал он вывод, — если хочешь оборвать после отпуска все, что связывает тебя с этим местом.

Она приняла это замечание, со значением приподняв бровь, но ничего не ответила. Вместо этого достала из сумочки визитку.

— Фелипе просил меня передать тебе. Это имя и адрес его адвоката. Он подумал, что вы вдвоем сможете договориться о цене и набросать контракт. — Неправильно поняв выражение его лица, Анита прибавила: — Или это нехорошо — взваливать на тебя подобное дело? В конце концов, это и твой отпуск. И он тебе очень был нужен. Я все время забываю, как много ты работаешь. Прости.

Может, Эдварда было трудно чем-то удивить, может, он бывал порой медлителен, но независимо ни от чего, он всегда был готов ответить ошарашивающей оплеухой.

— Нет, ну что ты! Ты вообще вспоминаешь обо мне, только когда есть какое-нибудь дело. Ты считаешь меня ходячим юридическим справочником.

— Нет, Эдвард, это не так, — ответила Анита, почувствовав его обиду и немало удивившись ей. Раньше он никогда не возражал, если его считали человеком, лишенным эмоций.

Эдвард встретился с ее неуверенным взглядом и вдруг тронул ее руку, словно они не разговаривали на одном языке, а ему надо было добиться контакта с ней.

— Я хотел сказать тебе…

— Да, Эдвард? — слишком поспешно и настороженно сказала Анита.

Но вместо того чтобы взять быка за рога, Эдвард ушел от разговора.

— Нет, ничего, — ответил он, кажется, радуясь, что получил визитку. И, попробовав на зуб ее пригодность, снова вернулся к делу: — Колеса завертятся быстрее, если я повидаюсь с этим парнем. Международная переписка превращает простую сделку в затяжной процесс. Да и, честно говоря, я не возражаю.

Анита кивнула и перестала сверлить его взглядом. Она проглотила легкое разочарование оттого, что наполовину обещанного откровения так и не последовало. Наконец она решила, первое: что проголодалась. Второе: уже подошло время обеда. Анита простилась с Эдвардом, чтобы подняться наверх, переодеться и освежиться.

Эдвард посмотрел на свои часы, поразмыслил, не позвонить ли адвокату Фелипе прямо сейчас, чтобы назначить встречу, и решил, что да, но не стал в тот же миг подниматься. Он задним числом пожалел, что Анита не слишком покладистая, слишком упрямая. И еще о том, что Инез была столь неразумна и опрометчиво настаивала на своем.

Глубоко вздохнув, он поднялся и пошел узнать, где телефон.

Анита поняла, что до окончания отпуска встреча с Клодом Перриманом неизбежна. Она уже говорила Кэти, что посплетничала с Моникой Перриман за чашкой чая, не уточняя, о чем они говорили. Не подозревая ни о чем, Кэти все это рассказала Клоду Перриману. Вполне естественно, что он захотел повидаться с женщиной, которая разделила с его женой не только последние часы своей жизни, но и последние мысли.

Когда Клод Перриман пригласил Кэти, Эдварда и ее на обед, Анита растерянно согласилась, потому что не могла придумать убедительной причины для отказа.

— Вечер будет ужасный, — кисло призналась она Эдварду.

Он нахмурился, услышав, какое определение она подобрала, и попытался ее успокоить:

— Капризы. Что бы от тебя ни требовалось, я уверен, ты все сделаешь прекрасно.

— Может быть, мне придется лгать, — сказала Анита.

Эдвард смотрел на нее, ожидая продолжения. Анита задумалась над своими последними словами. Хранить чужие секреты — дело всегда нелегкое, и она решила, что и так сказала больше, чем следовало.

По понятным причинам она очень нервничала, идя в гости. Чтобы набраться храбрости, надела свое лучшее платье и наложила макияж с особым старанием. Подумала, что, наверное, действует примитивный инстинкт — наносить боевую раскраску перед тем, как выступать в военный поход.

Извилистая дорога вывела их из города и, огибая жесткий кустарник, пустилась вдоль прелестных, окруженных галькой бухточек. Всю дорогу они, кружась, поднимались все выше над морем, и, хотя дорога страшно сузилась, Эдвард держал прежнюю скорость.

Воздух стал мягче, тени растворились в быстро надвигавшихся сумерках, дорога теперь не отклонялась от моря надолго, и даже когда его не было видно, по-прежнему доносился его мирный плеск. Кэти сказала, что на следующей развилке надо повернуть направо.

В обсаженной деревьями аллее стояла почти полная темнота, ревниво охранявшая дом, расположившийся на уединенном высоком холме.

Эдвард припарковал машину, и они вышли. Далеко внизу море поднималось и опадало, словно глубоко дышащая грудь, украшенная драгоценностями — яшмой и аметистом, краски которых горизонт оттенял синевато-фиолетовой полосой.

Кэти и Эдвард уже шагали по посыпанной галькой дорожке к двери, которая распахнулась, как только они подошли. Анита неохотно последовала за ними.

Клод Перриман, который держал экономку и двух горничных, сам открыл двери, приветствуя гостей. Ее оппонент, как думала о нем Анита, имел обманчиво добродушный вид и не привлекал внимания ни ростом, ни лицом. Песочного цвета волосы были слегка тронуты сединой, и Аните он не показался совсем чужим — благодаря рассказам Моники она теперь немного его уже знала. Само по себе это было немного опасно: ей следует вести себя очень осторожно.

— Как хорошо, что вы приехали, — сказал хозяин.

— Как хорошо, что вы пригласили нас, — ответил учтиво Эдвард.

— Прежде чем мы сядем выпить, может быть, вы хотите посмотреть дом? — Его светло-карие глаза цвета очень сухого шерри остановились на Аните.

— Это было бы мило, — выдавила она, чувствуя, как улыбка замерзает у нее на губах.

Все же дом был просто прелестный, и в более счастливых обстоятельствах Анита с удовольствием воспользовалась бы столь редкой возможностью посмотреть, рассмотреть и порадоваться, как удачно использованы натуральные материалы — сосна и местный камень.

Все комнаты нижнего этажа, включая патио, расходились от большой Г-образной гостиной. На втором этаже каждая спальня имела свою ванную. Единственной минорной в общей гамме нотой оказалось неиспользуемое крыло, где располагалась детская комната. Может быть, в этом причина…

Мысль тотчас же ускользнула, когда она неожиданно встретилась взглядом с хозяином. О да, ей надо быть осторожнее.

Глава 6

Клод, так он просил себя называть, вручил им по коктейлю. Начался общий разговор. Через некоторое время вошла черноглазая девушка и застенчиво объявила, что обед готов. Разговор снова легко потек по двум основным направлениям. И вот когда Анита начала чувствовать себя довольной, как котенок, лежащий пузиком кверху, хозяин дома сделал неожиданный прыжок:

— Скажите мне, мисс Херст, что привело вас на Лехенду?

— Если я могу называть вас Клодом, то и вы зовите меня Анитой.

— Я надеялся, что вы это позволите.

Возникла неловкая пауза.

— Думаю, причина самая обычная. У меня отпуск.

— Это не обычная причина, Анита. — Кажется, Клод Перриман немного помедлил, прежде чем произнести ее имя, словно потрогал его мягкой лапой, и продолжал: — Остров не привлекает туристов… пока.

— Я так понимаю, с вами можно не согласиться, Клод. Это мой отпуск, но у меня есть причина посетить Лехенду.

Анита понимала, что, если она расскажет что-то, настоящая причина ее приезда только запутает его. Он не поймет странного порыва, который заставил ее посетить родину матери, порыва, обнаружившего пугающе темную сторону ее жизни, которую Анита почти боялась исследовать. Словно она не сама приняла решение, а ее заставили приехать и узнать… Нет, конечно, он не поймет этого, вот почему Анита облекла в слова только то, что он мог бы понять.