Искры и сотрясающий землю гул слились со вспышкой, превратившей тьму в ослепительное пламя.

- Аааа! - женщина отлетела, рассеивая бледные шары огня. Она рухнула на землю и затихла.

“Кто?”

Такая почувствовал чей-то взгляд.

“…Ле…ди?”

Перед глазами плыло.

“Нао…э…?”

Мир быстро куда-то проваливался. Здесь же, на песке, Такая потерял сознание.

Белый плащ хлопал на ветру, когда молодой человек остановился около лежащего Такаи, опустился на колено и аккуратно перевязал его раненую правую руку белоснежным носовым платком. Косака Дандзе пробормотал сам себе:

- Так ты не можешь использовать силу, кроме как ради защиты Нариты Юзуру, да, Кагетора?

В воздух поднялось облако песка, словно затем, чтобы скрыть ответ.

- Я абсолютно против любого союзничества с Такеда! - кричал Сигэзанэ своему господину; дело происходило глубокой ночью в ярко освещенной усадьбе Датэ. - Они намереваются захватить северо-восток, пусть даже и предлагая объединиться с нами. Разве мы должны помогать им в этой интриге? Я абсолютнейшим образом против!

- Однако же, Сигэзанэ-доно, - резко прервал его Кодзюро. - Если учесть наше затруднительное положение, помощь Такеды словно послана небесами. Если они лишь устранят силы Асина, велика вероятность того, что мы сможем затем взять Могами в двойные клещи. Разгром Могами должен стоять на первом месте!

- Даже без сторонней подмоги у нас достаточно сил, чтоб сокрушить Могами! Ты излишне оптимистичен, Кодзюро! Такеда - коварный лев! Ты хочешь, чтобы этот лев пожрал нас?

- Неужели ты хочешь, чтобы армии, что расположились вокруг, разгромили нас еще до того, как мы подберемся к челюстям льва?

Сигэзанэ негодующе взглянул на Кодзюро. Тот, не вставая с колен, решительно подался вперед и сказал Масамунэ:

- Сейчас наша недостача в силах весьма очевидна. Доно, сейчас у нас нет иного выхода, кроме как объединиться с Такедой. Мы вернулись, чтобы защитить родину, наш Сэндай…ясно, на чем нужно держать акцент. В нашем воскрешении нет ни капли амбиций - мы вернулись, чтобы защитить здешний народ. Дабы обладать этой землей, Могами уже разрушает ее здания и убивает людей. Мы должны уничтожить Могами, пока он не стал виновен в смерти других.

Слушая Кодзюро, Масамунэ оставался совершенно неподвижен. В каждом из доводов была своя правда, но одно было доподлинно верно: они вернулись не затем, чтобы участвовать в Ями Сенгоку, но затем, чтобы защищать Сэндай от завоевания Могами до самого конца. Устранение угрозы, что мешалась под ногами, было наипервейшим делом, как и сказал Кодзюро, но…

Но Масамунэ тревожился еще кое о чем.

“Мама и Кодзиро с Могами…”

Если вести, которые принес Косака, правдивы…

Его мать, Есихимэ, приходилась младшей сестрой Могами Есиаки. Она вошла в клан Датэ, чтобы остановить распри между двумя кланами, но все же оставалась верной Могами. Тогда Есихимэ сомневалась, что одноглазый Масамунэ сможет стать главнокомандующим. Она пророчила успех и место главы клана своему младшему сыну Кодзиро и предпринимала бесчисленные попытки устранить Масамунэ. Чтобы на корню пресечь это волнение, Масамунэ пришлось убить Кодзиро.

Горькие воспоминания тех далеких дней еще жили в Масамунэ.

“Всего лишь самозащита.”

У него не было выбора. Сколько раз он пытался оправдаться перед собой, смягчить эту невыносимую вину - сознание того, что он убил брата собственными руками. Неудивительно, что в итоге он стал еще больше ненавидеть мать, которая не доверяла ему.

После тех событий Есихимэ, не скрывая шока, вернулась в Енэзаву(11). Десятки лет спустя, когда Есихимэ доживала свои годы, мать и сын все же смогли примириться, оба изнуренные жестокостью и одиночеством семейной усобицы.

“Значит, после смерти все вернулось на круги своя…”

Вот что давило грудь Масамунэ. Только естественно, что Кодзиро не благоволил брату. А мать, Есихимэ…

“Неужто она так и не простила меня…?”

…И Масамунэ потупил взгляд единственного глаза…

Внезапно люди у входа в поместье заволновались. Сигэзанэ и остальные одновременно оглянулись.

- !

- Что…

Кодзюро первым вскочил на ноги, затем - вассалы семьи. Сигэзанэ, собираясь выйти вслед, оглянулся на Масамунэ.

- Доно…

Масамунэ поднял серьезный напряженный взгляд и встал:

- Что такое, Кодзюро?

- Доно.

Масамунэ проложил среди вассалов путь ко входу и увидел на руках Кодзюро незнакомого парня.

- …!

А позади стоял Косака Дандзе.

- Что вы хотите этим сказать, Косака-доно?

- Простите за причиненное беспокойство. Все вышло так внезапно.

- Кто этот юноша?

- На него напала одна из подчиненных Могами, а я его спас. Если вам не слишком трудно, не могли бы вы выделить ему комнату и заняться его ранами…

Масамунэ резко взглянул на Косаку:

- Он из ваших знакомых?

- … - лицо Косаки осталось таким же холодным.

- Следует приготовить постель, - вежливо проговорил Кодзюро. - Цунамото-доно, пожалуйста, проследите за приготовлениями.

Кодзюро и несколько других вернулись в дом. Косака, скидывая плащ, сказал Масамунэ:

- Ночь нынче что-то холодная, не правда ли? Взываю к вашей снисходительности, не примете ли меня на ночлег? Уже слишком поздно возвращаться в отель.

- Я не возражаю…

- Могу я рассчитывать на душ? А еще, вероятно, на свежую одежду и чашечку кофе… - продолжал Косака, ступая в комнату.

Люди в усадьбе засуетились. Косака, будто сознавая свою навязчивость, остановился на полпути в залу и внезапно развернулся к Масамунэ:

- Датэ-доно.

- ?

- Когда юноша придет в себя, будьте с ним поосторожнее.

- Что?

Косака ухмыльнулся:

- Он не простой человек. Похоже, трудности могут возникнуть и у Датэ-доно.

- …Что вы имеете в виду?

- Он из клана Уэсуги.

Масамунэ насупился. Позади него Сигэзанэ и остальные замерли от удивления.

- Уэсуги? Но ранее вы говорили, что Кагекацу-доно не переродился…

- Вероятно, вы знаете, что у лорда Кэнсина было два приемных сына?

- ?

- Лорд Кагекацу и еще один - Уэсуги Кагетора. Тот юноша - лорд Кагетора.

- !

И все пораженно вздохнули. …Уэсуги Кагетора!

Косака - его улыбка стала еще шире - проговорил:

- Также он главнокомандующий истребителей онре лорда Уэсуги, Призрачной армии Уэсуги. Их еще называют “Яша-шуу Уэсуги”, и этот юноша - перерожденный.

Масамунэ изумленно посмотрел на бесчувственного Такаю, а когда оглянулся через плечо, Косака уже вышел в залу.

“Уэсуги Кагетора…”

Легкое напряжение мелькнуло по лицу Масамунэ, придавая ему жесткость.

На закате, в укромном уголке сада…

Мама присела среди любимых ею моховых роз и срывала цветы один за другим.

Он стоял сзади, наблюдая.

Как будто она обрывала все его воспоминания.

Выражение лица мамы, когда она оглянулась…

Словно она просила прощения у детей…

Словно она просила прощения…

Щебетали птицы. Утренний свет пробивался сквозь бумажные раздвижные двери.

Когда Такая очнулся; прошло уже около пяти часов с момента, когда он потерял сознание. Незнакомый потолок, незнакомая комната. Футон, на котором он лежал, был совершенно новым и приятно пах. В замешательстве Такая попытался вскочить на ноги, но…

- …Уф…!

Все тело онемело, и усилие это оказалось тщетным. Он никак не мог придти в себя.

“Где…?”

Это не был храм Кокуре. Комната в японском стиле казалась относительно новой и пахла кипарисом. Такая огляделся, стараясь разложить мысли по полочкам, но вокруг никого не было.

Такая увидел, что его правая рука перебинтована. Похоже, кто-то о нем позаботился.

“Какого черта случилось?”

Он смог вспомнить многое: стычка с таинственной женщиной на месте разрушенного университета, прямой удар силы и потерю сознания. Но на этом воспоминания и кончались. Очевидно, кто-то в последний момент унес его оттуда, однако…На этом моменте воспоминания обрывались.