— Н-ну я... как раз... собирался подумать... — пробубнил, отведя взгляд, Ёсихико.

Когане молча подошёл к нему, и Ёсихико не выдержав давления, резко вскочил.

— Д-да помню я, помню! Только проголодался. Как поем, так сразу!

Если подумать, то вчера он с обеда не ел ничего, если не считать чая, купленного по пути сюда.

— Ты точно займёшься этим после еды?

— Займусь, сказал!

Ёсихико, стараясь сбежать от недоверчивого взгляд Когане, схватил лежащую на земле сумку и вытащил из неё кошелёк.

— Госпожа Окё, здесь поблизости есть какой-нибудь супермаркет?

Насколько он помнил по своей автобусной поездке, здесь самая настоящая глушь. Далеко от станции, вдали от крупных дорог, вокруг одни лишь поля, огороды да горы.

— Есть! Владыка Хитокотонуси рассказывал мне, что супермаркеты — очень удобные места для людей. Наверняка там вы найдёте что-нибудь себе по вкусу.

Улыбающаяся Окё хлопнула в ладоши, а затем рассказала Ёсихико, куда идти.

— Раз уж мы здесь, не желаете ли прогуляться?

Примерно в десяти минутах ходьбы от посвящённого Хитокотонуси храма обнаружился новый действующий супермаркет. Там Ёсихико купил булочку, кофе, а также рисовый пирожок с кремовой начинкой, поскольку Когане бросал на него слишком уж протяжные взгляды. С этим добром Ёсихико направился к скамейке в углу парковки. Конечно, никто не мешал вернуться назад, но он счёл немыслимым принимать пищу внутри главного святилища. Погода стояла отличная, так что никто не мешал поесть прямо здесь. Легкомысленное предложение прогуляться поступило от Окё как раз, когда Ёсихико съел булочку и запил её.

— Прогуляться?

— До того, как владыка Хитокотонуси перестал выходить из дома, мы часто прогуливались неподалёку, наблюдая, как зреет урожай, и как живут люди. Но сейчас я не могу оставлять его одного и прохаживаться так же часто...

Хотя Окё и говорила с показной неохотной, её бледные руки нетерпеливо тёрлись друг друга. Другими словами, она сама очень хотела погулять. И правда, от постоянного беспокойства за Хитокотонуси весел не будешь.

— Бог заперся в святилище, а дерево гинкго хочет погулять. Мир перевернулся, — Когане протяжно вздохнул.

Пусть он постоянно напоминал, что не просил о еде, но стоило Ёсихико протянуть ему пирог, как у Когане заблестели глаза. Сейчас он, основательно перемазав морду мукой и начинкой, выглядел не слишком грозно.

— Хорошо. Давайте прогуляемся.

Нельзя сказать, что вернуться сию же минуту и попытаться наставить Хитокотонуси на путь истинный — такая уж хорошая мысль. Допив кофе, Ёсихико согласился с предложением Окё, чем сильно обрадовал её.

— На самом деле есть одно место, которое я хочу показать вам, мастер Ёсихико, — Окё пошла уверенным шагом, приглашая за собой. — Прошлой ночью я говорила об этом с владыкой Когане, но у меня есть догадка относительно того, чем вызвано нынешнее состояние владыки Хитокотонуси.

По однополосной дороге ехали немногочисленные машины. С обеих сторон простирались поля, где раскачивались на ветру колосья уже созревшего и ждущего сбора урожая риса. Окё вела их по дороге на юг.

— Это из-за девушки с разбитым сердцем? — вспомнил Ёсихико свой ночной разговор с Хитокотонуси.

Он рассказывал о девушке, которая ходила в храм каждый день, а однажды пришла и расплакалась, притом совершенно не жалуясь на жизнь.

Окё неловко улыбнулась — она не предполагала, что Ёсихико уже наслышан об этом.

— Я полагаю, что после того случая владыка начал сомневаться в смысле своего существования. Он задался вопросом, нужен ли бог, который не приносит людям пользу, — Окё посмотрела в ясное осеннее небо. — Владыка Хитокотонуси считает, что люди и боги должны идти по жизни рука об руку. Он не из тех, кого раздражают просьбы. Если позволите высказать мысль, пришедшую в мою бестолковую голову, то я считаю, что помочь чувствам владыки можно, выяснив, почему в тот раз девушка не сказала богу ни слова...

Они прошли мимо почтового отделения и шли по узкой тропинке, проложенной прямо посреди поля. Вдали показалось бетонное строение.

— Но ведь та девушка продолжила посещать храм и после, ведь так? Я слышал, она заходит каждый день после школы, — отозвался Ёсихико, удивлённо наклонив голову.

Если она не доверяет богам, то зачем каждый раз проделывает этот путь? Окё повернулась к Ёсихико с удручённым видом.

— Именно это меня и беспокоит. Она посещает нас практически каждый день, но почему она промолчала в тот день, когда ей было хуже всего? Вот, что мне хотелось бы узнать.

Наконец, Окё взошла на небольшой холм и остановилась. С этой точки отлично просматривались окрестности бетонного сооружения... оказавшегося школой. Сейчас как раз шла перемена, поэтому одетые в форму школьники занимались своими делами во дворе. Ёсихико узнал форму, которую носили школьницы. Точно такую же форму носила девушка, которую он видел вчера.

— С того самого дня я не раз приходила сюда, но её весёлая школьная жизнь продолжается, как ни в чем не бывало. Эта отважная и надежная девушка всегда улыбается в лицо своим друзьям.

Неужели Окё может разобрать её с такого расстояния? Ёсихико с ностальгией смотрел на школьников, вспоминая былые деньки, но тут Окё обратилась к нему с мольбой в голосе:

— Пожалуйста, мастер Ёсихико, прошу вас, не могли бы вы расспросить эту девушку о том, почему в тот раз она не сказала владыке Хитокотонуси ни слова?

От этих слов Ёсихико скис. Он столько думал над тем, зачем Окё привела его сюда, а оказалось, что с целью попросить его, как человека, обратиться к ней напрямую.

— Но если я вдруг спрошу её об этом, то буду выглядеть очень подозрительно...

— Не сдавайтесь, пока не попробуете!

— Нет, я серьёзно, тут не психологический вопрос... — протянул Ёсихико, почёсывая затылок.

Он понимал, что хотела сказать Окё, но нет ли способа реалистичнее? Ладно бы он был знакомым ей человеком или родственником, но не может же незнакомый школьнице мужчина вдруг разговаривать с ней на такую тему.

— Давай быстрее, Ёсихико, — добавил, облизываясь и махая хвостом, Когане. — Спросить всего одну вещь. Разве это сложно?

— Ещё как сложно!

«Совсем ничего в жизни не понимают», — добавил Ёсихико про себя. Сейчас такое время, что, просто перегородив школьнице дорогу и заговорив с ней, можно в полицию угодить.

— Может и одну вещь, но как это выразить?..

Ёсихико никогда не отличался ни красноречием, ни смекалкой.

— Когда она пришла в храм с разбитым сердцем, там были другие прихожане?

Окё покачала головой.

— Нет, в тот день и тот час там была только она.

— И как тогда объяснить, откуда мне это известно? Она меня за маньяка примет.

— Вы ничего не можете с этим сделать?

— Ну-у, по-моему, это немного нереально...

Ёсихико от безысходности уже начал думать о том, не прикинуться ли ему служителем храма, как прозвенел звонок, и все школьники дружно забежали в здание. Окё проводила их взглядом и вздохнула.

— Значит, все-таки невозможно?..

— ...Прошу прощения, — извиняющимся тоном обронил Ёсихико, опуская взгляд.

Он так расстроил Окё, что огорчился и сам. Однако когда Окё увидела это, то сразу замотала головой:

— Что вы, это я попросила вас невесть о чем. Пожалуйста, не берите в голову, — Окё сложила руки на груди и вновь посмотрела на школу. — ...Однако если подумать, то она не рассказывала о своём разбитом сердце даже подружкам. Наверняка она хочет скрыть это. Я прекрасно вижу, как старательно она пытается казаться сильной. Наверное, вы правы, мастер Ёсихико. Если мы скажем ей, что кто-то видел, как она рыдала в храме, ей это не понравится...

После этих слов Ёсихико резко поднял голову.

— ...Что вы только что сказали, госпожа Окё? — переспросил он, вызвав недоуменный взгляд Когане.

Окё приложила ладонь к груди, видимо, удручённая вопросом.