Парни, окружающие женщину, были на нее похожи, из-за чего он предположил, что они ее братья — и близнецы к тому же, — они крутили пальцами у виска в жесте, известном во всех культурах. Джейк полностью был согласен. И на всякий случай, вдруг он действительно сошел с ума, обратил внимание на некоторые возможные объяснения данной ситуации, прежде чем растерял свои последние мозги.

Кажется, он присоединился к группе цыган. Может быть, этот совершенный осколок аквамарина, за который он заплатил такие деньги, поклявшись никогда не распиливать, в самом деле был проклят, и теперь он расплачивался за то, что все-таки осмелился нарушить клятву. Он отпилил несколько ошеломляющих кусочков камня и не позволил себе сожалеть, хотя надо признать, начал сожалеть об этом сейчас.

Но в свой черед, может, он оказался в плену у этой женщины для того, чтобы стать ее рабом любви.

С другой стороны, может, он действительно перевернулся на машине и сейчас в коме и переживает самые диковинные средневековые фантазии.

Он обдумал последнее предположение и нашел, что оно самое реалистичное. Кто знает, какие лекарства они тебе подсунут, пока ты в коме, и может, различные реалистичные галлюцинации это эффект от этого лекарства? В конце концов, разве он не лег спать после того, как посмотрел на, якобы, группу средневековых призраков, спорящих о красоте нескольких средневековых леди? Все это просто проникло в его поврежденный мозг. Это объяснение имеет прекрасный смысл.

Да, конечно, тут присутствовал весьма острый кусок стали, прижатый к его шее, но может, это своего рода больничная трубка подсознательно его беспокоила.

Или это, или он действительно схвачен группой цыган, и только небо знает, что им от него нужно.

Внезапно старший из мужчин выкрикнул приказ. Женщина запротестовала, но Джейк понял, что ее слова не приняли во внимание, когда увидел, как несколько одетых в кольчугу солдат поднялись из-за стола, который находился около двери. Джейк начал подозревать, что уже не должен чувствовать себя как дома.

Настало время действовать. Он воспользовался методом Тода, как тот его скромно называл, и сначала резко оттолкнул своих захватчиков, прежде чем ударил двоих державших его, об стену. Другие, либо увернулись, либо также без труда были выведены из строя. Джейк честно пытался не оставлять после себя жертв, хотя должен был признать, что ему еще не приходилось иметь дело с кольчугой, которую они носили. Очень может быть, что некоторые мужчины, которые попытались его остановить, будут нянчиться со сломанными частями тела, еще некоторое время.

Позади слышались крики, а он бежал через усыпанный сеном пол и резко распахнул массивную переднюю дверь. Джейк прыгнул вниз со ступеней и пересек уже середину внутреннего двора прежде, чем почувствовал, что начал замедляться. Появилось чувство, будто внезапно по венам потекла патока, патока и чувство неизбежности, которое пробрало до самых костей. Он никогда ничего такого прежде не чувствовал.

Джейк медленно остановился.

Вечернее солнце светило в лицо, но это не создавало больших проблем, потому что его больше беспокоило то, что творилось позади него. Он исследовал двор под ногами. Тот весь был в грязи, хотя Джейк видел хорошо заложенный ряд булыжников, который вел по направлению к навесной башне и петлял дальше. Какой бы замок это ни был, очевидно, что на расходах при его строительстве сэкономили.

Он собрался с силами, медленно повернулся и посмотрел наверх.

Перед ним вырос замок, совершенный в своей простоте, массивный в своих пропорциях, суровый в своем военном превосходстве. Это место было убежищем во время войны, укрытием для удобства утомленного путника.

Артан …

Конечно. И у него было ужасное подозрение, что это не тот же самым Артан, который решительный турист мог бы найти спрятанным позади Национальной Трастовой брошюры.

Наверное, это так.

Он посмотрел на парадную дверь. Люди высыпали всей толпой на крыльцо, они все наблюдали за ним, будто он действительно сошел с ума. Джейк в такой же манере посмотрел на них, так как был чертовски уверен, что кто-то из них сошел с ума, и ему хотелось верить, что это не он. К сожалению, казалось, что он единственный здесь не в своей стихии, поэтому, вероятно, лучше всего было считать, что он один против всех.

Женщина начала протискиваться к нему, женщина, лицо которой могло изменить ход войны.

— Аманда! — закричали ее братья прежде, чем удержать ее в толпе.

Аманда.

Конечно. Он понял, что не так сильно удивился, обнаружив ее сходство, как тем, в каком дворе он стоял. Неудивительно, что привидения были от нее в восторге. Он тоже хотел бы сказать ей об этом, если бы мог.

К счастью для его непроницательного языка кто-то ударил его по голове чем-то очень тяжелым, и он счастливо впал в беспамятство прежде, чем нашел содержательные фразы, чтобы описать самую красивую женщину, которую он когда-либо видел.

Аманда прокралась в темную кухню, вздрагивая при звуке ругательств, которые, она слышала, доносились сверху из темниц. Темницы располагались достаточно удобно, в полу за кухней со стороны моря. Она была уверена, что на пике лета там должно быть некомфортно из-за морского бриза, который мог бы дуть более приятно и, возможно, даже быть теплым. Но снаружи бушевал жестокий шторм, и эта темница с железными решетками, глубоко воткнутыми в камень, была не очень гостеприимной. Аманда дрожала больше, чем просто от холода.

Она чувствовала, что они сделали ужасную ошибку.

Ей не разрешили наблюдать, как охранники бросили своего заключенного в дыру. Но ей удалось быть рядом все предрассветные часы, чтобы слышать, как он работал над замком, удерживавшим его в камере, но, к сожалению, для узника, охранники ее отца не из тех, которых можно застать спящими на посту. Мужчина проклинал их каждый раз, когда они били по его шарящим пальцам всем, что подворачивалось под руку, пока он, наконец, не перестал пытаться отпереть засов. И он стал прибегать только к проклятиям.

Сейчас он ругался уже очень долго.

Интонация, но не слова, его ругательств не походила на интонацию необразованного английского крестьянина. Он ругался и на нескольких других языках, которые она не понимала, хотя и была довольно образованной. Один из гарнизонных рыцарей ее отца сказал, что некоторые слова походили на гэльский, на котором говорил один из слуг его отца. Этим ранним утром Аманда пришла к выводу, что человек, которого они заперли в подвале ее отца, никакой не крестьянин, а может даже, великий шотландский лорд, которого мало интересовал язык, употребляемый на юге его страны.

К сожалению, попытка убедить в этом своих очень сонных братьев не привела ни к чему, кроме еще более громкого храпа. Сэр Уолтер также был безразличен к ее попыткам проникнуть в гарнизонный зал, где она могла бы поговорить с ним наедине.

Все это оставило ей только один шанс.

Она сама должна освободить этого человека.

Сажа из камина в замке ее отца довольно хорошо скрыла ее лицо, затем она выбрала чулки Джона, все в заплатках и испачканные, хотя серьезно рассматривала возможность выбрать что-то менее отвратительное из его штанов. Негодяй, он заслужил это за то, что спал, пока она искренне страдала от осознания своей вины, перечисляя вред от несправедливого заключения человека в тюрьму. Джон почесался, отрыгнул и снова опустился в приятную дремоту. Да, он заслужил потерять свои штаны.

Заключительным дополнением к ее маскировке стала кое-какая одежда Николаса, обернутая вокруг талии под туникой. Она, должно быть, походила на мальчика из кухни, но определенно откормленного. Конечно, ее брат не должен пожалеть для нее одежду. Эта одежда, безусловно, не самая его лучшая, но пригодна к эксплуатации и поможет укрыть заключенного.

Все бросили ее и теперь, используя свои лучшие способности в ухищрениях и маскировке, она пробралась через кухню мимо Кук, которая только зевала, и еще одного грязного парня, выполняющего утреннюю работу, и спустилась вниз в темницы, ее следующей задачей было использовать ключи охранников в самый нужный момент.