Натан стоял, обуздывая свой гнев, пока не взял себя в руки, затем кивнул и вышел, оставляя завещание лежать на полу. Пенелопа только улыбнулась, похвалила здравый смысл своего отца и ушла якобы убиваться горем.

Камерон налил себе виски из графина Родни, какое-то время с тоской смотрел на него и вылил в раковину, пока не довел себя до состояния, в котором не сможет отразить атаку, которую, Камерон был совершенно уверен, предпримет Натан.

Он не понимал, пока еще сидел у ювелира и оплачивал возмутительно огромную сумму за чрезвычайно кричащее брильянтовое кольцо, которое собирался надеть Пенелопе на палец, что именно ее ему следовало опасаться.

В то время он согласился с идеей жениться на ней, потому что думал, что судьба — и Родни — взяли в руки его жизнь и подталкивали к этому шагу. Ему нужна была жена, которая бы с легкостью вращалась в его кругах, а он уже давно перестал искать ту, которую полюбит. Камерон наделся, что через какое-то время станет испытывать привязанность к Пенелопе.

Потребовалось приблизительно часа два после того как он надел ей на палец кольцо, что бы понять каким невыносимым будет этот брак. Она кричала на его шофера за какое-то мнимое пренебрежение, и он задумался, будет ли невежливо забрать кольцо назад.

Прежде чем он решил, как лучше всего поступить — и тем самым желая ликвидировать тот дорогой знак обязательства ее пальце — он провел ночь, лежа на полу в туалете отеля, переводя дыхание между приступами рвоты. Когда он, наконец, смог подняться на ноги и посмотреть в зеркало, то увидел, что его лицо такого же цвета, что и у Родни, за неделю до смерти, которая была очень быстрой и необъяснимой.

Яд?

Он задумался. Задумался об этом довольно серьезно, вообще-то. В первый раз той малоприятной ночью, затем, когда его грабили несколько раз, во время утренних пробежек в городе, затем, когда вскрыли его офис и рылись в его номере в отеле.

Все это произошло за первый месяц после смерти Родни.

Антиквариат Камерона также не пощадили. Это началось с кражи кружева, которое он нашел у постоянного клиента. Кружево нашли в другом месте, и ему чертовски дорого стоило выкупить его — намного больше, чем ему бы это стоило при первой сделке. Ко всему прочему добавилось и то, что кто-то начал по-тихому скупать акции его инвестиционной компании.

Вначале Камерон думал, что за этим стоит Натан, но Натана не было на том ужине, где Пенелопа весь вечер накачивала его вином — тот вечер закончился тем, что ему стало плохо. Он не собирался подозревать ее в вероломстве, но он первый бы признал, что раньше плохо знал ее, а, то, что он знал теперь, не говорило в ее пользу. И она, он понял, исходя из дальнейших размышлений, была также рассержена условием завещания ее отца, как и ее брат. Пенелопа только лучше это скрывала. Камерон мог без труда предположить, что она могла кого-то нанять, что бы они напали на него, и он так же легко мог представить, как она хочет запустить свои жадные руки в доход от его бизнеса.

С другой стороны, он без проблем мог также во всем этом винить и Натана.

Все это привело его к тому, что он все еще помолвленный с женщиной, которую не любил, все еще держал ее брата в поле зрения, решая, кто из них в тайне строит против него заговор. Хотя и знал, что они объединились. Это определенно будет не первый раз, когда его превосходят числом, и он окружен со всех сторон.

Камерон был не один, чтобы раньше времени звать на помощь, но он был не дома, где знал местность на лье вокруг замка. Он был в Лондоне, пытаясь защитить не только свою милую шею. Камерон глубоко вздохнул и достал из кармана мобильный, позвонить своему юристу. Время узнать, как построены укрепления. Его немедленно соединили, это не переставало поражать его.

— А, еще сверхурочные, прозвучал голос на другом конце.

— С удовольствием, — кисло сказал Камерон. — Как отрадно думать, что я могу помочь тебе вносить платежи за ту маленькую лачугу за углом.

— Каждый делает все, что должен, чтобы петля на его шее была довольна.

Камерон подавил фырканье. Джефри Сэгрейв потратит пятнадцать миллионов фунтов на дом недалеко от Гайд парка, чтобы сделать приятное своей жене, одной из самых милых и порядочных женщин, которых встречал Камерон, женщине, которая громко возразила, что будет намного счастливее в доме попроще.

Неожиданно, у него возникло ощущение, что Саншайн Филипс сказала бы то же самое. Саншайн. Даже простая мысль о ее имени заставляла его улыбаться. Думать о ней было как глоток воздуха после ужасного сражения, как найти луг полный диких цветов в том месте, где ожидал встретить лишь камни и колючие кусты.

— Камерон? Камерон, старик, ты платишь за разговор. Ты позвонил поговорить или обсудить что-то важное?

Камерон отбросил мысли о женщине, которой не мог обладать и заставил себя думать о том, почему у него в руке мобильный. — Я звоню, выяснить, как продвигаются наши поиски, — сказал он. — Ты проверил тот траст, который, кажется, за последнее время скупил слишком много акций моей компании?

— Да, я помню, — сухо сказал Джефри. — И все идет лучше, чем я ожидал. Зачинщики намного глубже, так что мы их еще не нашли, но я могу тебе сказать чье имя на бумагах первой компании.

— Натан Айнсворт?

Джефри засмеялся. — Явно, что это стало огромным сюрпризом. Нам надо немного больше времени на другие связующие звенья, но мы найдем их для тебя быстро, как только возможно. Я вот думаю, почему бы тебе просто не написать мне список тех, кого ты за последнее время разозлил, и избавить меня от беготни.

Камерон поморщился. — Не знаю, смогу ли осилить этот список сегодня.

— Тогда наберись немного терпения, Камерон, и мы найдет то, что тебе нужно. Ты все еще скупаешь акции Айнсворт Асошиейтид, не так ли?

— Через разные юридические лица, — согласился Камерон. — По дешевке. Но Натан проделывает огромную работу, принимая во внимание упадок компании его отца.

— Несомненно, — Джефри остановился. — Я думаю, учитывая, с кем ты имеешь здесь дело, тебя могли бы заинтересовать несколько не очень приятных подробностей. Если заинтересуют, мне кажется, у меня есть человек, с которым тебе следует встретиться. Он практически такой же любопытный, как и ты. Ты знаешь Александра Смита?

Камерон с отвращением хмыкнул, прежде чем смог остановиться. — Я сталкивался с ним за столом переговоров в Манхэттене, и опыт был не очень приятный. Я и не представлял себе, что он искал покупателей на свой отвратительный бизнес здесь.

— Он работал здесь в течение многих лет, — сказа Джефри, — хотя теперь он уже не адвокат, а скорее частный сыщик. Учитывая, что ты в состоянии уплатить его непомерный гонорар, его можно убедить заняться твоими проблемами. Тебя интересует небольшое деловое партнерство с ним?

Камерон какое-то время обдумывал его слова. — Он осторожен.

— Крайне.

— Хорошо, — согласился Камерон. — Попроси его посмотреть, что он может найти о трасте. Возможно, он сможет взглянуть и на завещание Родни и может там есть что-то, что мы пропустили. — Он прочистил горло. — Все же, Джеффри, будь осторожен в нашем деле. Я не хочу раньше времени раскрывать свои карты. — Камерон замолчал. — И помни, сколько надежд я на тебя возлагаю.

— Роберт, дружище, я никогда не обманываюсь в этом.

Камерон улыбнулся. — Передавай сердечный привет Джинни. Она слишком хороша для тебя.

— Я взимаю с вас дополнительную плату за этот комментарий, — фыркнув сказа Джеффри. — Хорошо повеселись на вечеринке.

— Откуда ты знаешь?

— Пенелопа поместила это в газете, конечно. Тебе не кажется, что являясь настолько закрытым человеком, у тебя, несомненно, слишком много твоей личной жизни вынесено на обозрение общества?

— Спасибо что напомнил.

— Всегда, пожалуйста, — весело сказал Джефри. — Я дам тебе знать, когда найду наших новых друзей. И Камерон, не пей вина.

Камерон, ругаясь, отключился. Слишком много людей знало о его жизни.

По крайней мере, о жизни за последние восемь лет.