На самом деле Сани была твердо уверена, что это происходило по той причине, что он был великолепен, а его фото гарантировали продажу журнала женщинам, которые любили на него смотреть.

Может быть, это было настолько же верно, как и то, что она никогда не выйдет за него замуж. Бесчисленные безликие женщины, запечатленные с ним на фото — это было бы только началом унижения. Если она должна была надевать колготки, или следить чтобы не были замечены ее промахи, если бы камеры постоянно лезли к ней — она бы вышла из себя. Сани хорошо себя чувствовала в окружении детей, студентов в ее классе йоги, и трав растущих из компоста. Все остальное было неизвестной величиной, с которой она не имела ни какого желания сталкиваться. Да, вернуться в Штаты это лучшее, что она могла сделать, там ей будет спокойней. Конечно, она не убегала, она взвешенно, обдуманно меняла направление своей жизни.

И чем раньше это будет сделано, тем счастливее она будет. Сани с новой силой схватила свой чемодан и потащила его дальше по улице. Ее не волновало, что происходило севернее Вала Адриана. Она покончила с Шотландией. Больше никакого длинного «Р», никакого мягкого «Ч» и ритмичного, звучного Гэльского…

Ее чемодан неожиданно съехал с тротуара. Она резко обернулась, готовясь чертовски громко закричать. И действительно вскрикнула.

Роберт Френсис Камерон Мак Камерон стоял позади нее, держа в одной руке ее чемодан, и выглядел определенно не так шикарно, как обычно. Она была так удивлена, увидев его… нет, ошеломлена, что могла только стоять там и таращиться на него.

Камерон выглядел ужасно. Губа рассечена, синяк под глазом, который она случайно поставила ему, был фиолетовым. Еще один расплывался под другим глазом. К тому же, по правде сказать, он выглядел совсем плохо.

— Что с тобой случилось? — спросила она.

— Кулаки твоего зятя.

— Страшно представить, на что сейчас похож он, — прошептала Сани.

— Я его не трогал, — резко ответил Камерон, и выглядел при этом так, словно ему бы понравилось потрепать его — сильно, и не один раз. — Я подумал, что и так половина твоей семьи рассержена на меня, включая твою сестру.

Что ж, в этом он прав. Сани посмотрела вниз и обнаружила, что его покрытые шрамами, сильные, но больше не средневековые руки обнимают ее. Он был так близко, что она чувствовала его дыхание.

— Что ты здесь делаешь? — прошептала она.

Он выпустил ручку ее чемодана и взял ее ладонь. — Я расскажу тебе в более уединенной обстановке, если ты не возражаешь.

Это было толчком к действию.

— Спасибо, но нет. Я недавно была в уединенной обстановке с тобой, и для меня все прошло не очень хорошо.

— Саншайн, не заставляй меня умолять, — тихо сказал он. — Ручаюсь, я устрою сцену, если опущусь посреди улицы на колени. Пожалуйста, просто пойдем со мной. Мне надо с тобой поговорить.

Сани обняла себя руками и посмотрела на него сухими, полными боли глазами.

— О чем ты хочешь поговорить со мной?

Камерон глубоко вдохнул.

— 1375 год.

Внезапно все вокруг нее закружилось. Она потянулась и ухватилась за его рубашку, чтобы не упасть. Возможно, ей следовало не отказывать себе и все-таки съесть омлет Миссис Гиз. Она знала, что заплатит за это, и очевидно была права.

— Я себя плохо чувствую… — прошептала Сани, но уже не помнила, что падала на тротуар.

Саншайн очнулась от ужасной тряски. Вначале она подумала, что заснула в самолете, и они попали в воздушную яму. Она не любила летать и ненавидела турбулентность. Нет, ее не укачивало, она просто боялась. Саншайн не волновало, что на земле этому было рациональное объяснение, она находилась в 39 тысячах футов над землей. Она ненавидела, когда самолет трясло.

Сани поняла, что была не в самолете, она была в такси — и не одна. Сани села, но от этого у нее перед глазами закружились яркие точки. Сильные руки заставили ее опереться на неприемлемо удобное плечо. Она уступила только потому, что решила, что в противном случае ее будет сильно трясти. Она закрыла глаза и стала мечтать о том, чтобы у нее прекратила кружиться голова.

— Посмотри, сможете ли вы меня вытащить завтра, хорошо? — говорил Камерон. — Об остальном я сообщу позже. Спасибо. Эмили. Пока.

Сани слышала, что он бросил на сиденье телефон, а потом почувствовала, как его руки обнимают ее.

— Как ты? — тихо спросил он.

— Ужасно.

— Я тебя понимаю, поверь мне. — Камерон захотел передвинуться, но у него перехватило дыхание, — Кажется, твой зятек мне что-то сломал.

— Он не в восторге от тебя.

— Это, милая, еще преуменьшение.

Сани еще несколько миль наслаждалась абсолютным комфортом его объятий, но знала, что будет жалеть, о том, что делала. Она отодвинулась от него и прислонилась к двери, чтобы расстояние между ними было как можно больше.

— Где ты встретил Патрика? — спросила она. — Он обещал, что не будет возвращаться в замок.

Камерон мимолетно улыбнулся.

— Он и не возвращался. Вообще то, я нашел его охраняющим твою входную дверь, где он и поприветствовал меня тумаками. Он оказал мне услугу, чуть не выбив мне все зубы, но думаю, это была случайность. Он был не очень расположен помогать, если только с удовольствием показал бы дорогу к черту, так что мне пришлось заплатить ему за телефон твоей сестры, потом я позвонил ей и выяснил куда ты уехала. — Его улыбка исчезла. — Я должен был увидеть тебя.

— Что ж, ты меня увидел, — сказала она, стараясь, что бы ее голос звучал живым, но не думала, что смогла изобразить что-то кроме тревоги. — И теперь, когда ты добился, чего хотел, не мог бы ты оказать любезность и высадить меня у отеля. У меня на завтра самолет.

Он повернулся на сидении лицом к ней.

— Саншайн, если я попросил тебя об одной вещи, ты сделала бы ее для меня?

— Господи, только не опять, — сказала она. — Разве мы уже не проходили это сегодня?

— Давай попробуем снова. Я обещаю ответить на все твои вопросы, как делал утром.

— Ты ничего не ответил сегодня, — фыркнув, проговорила Сани. — Ты все время уходил от ответа.

Камерон улыбнулся.

— Я Камерон. Мы всегда это делаем.

— Это не уважительная причина, — пробормотала она. Сани мельком взглянула на него, но Камерон не казался склонным извиниться за то, что не был полностью откровенным раньше, или озабочен тем, что увозит ее все дальше и дальше от места, где ей следовало бы быть. Фактически, все, что он делал, это просто смотрел на нее с легкой улыбкой, словно действительно видел ее, а не хорошего травника, не невестку Патрика или сумасшедшую женщину из большого зала Джеймса МакЛеода. Этот взгляд был так похож на тот, каким он смотрел на нее в средневековой Шотландии, что Сани пришлось отвести взгляд, пока она не начала плакать.

— Ну, — побуждал ее к разговору Камерон.

Сани пожалела, что не чувствовала, как он вырывает ее сердце из груди голыми руками.

— Что ты можешь хотеть от меня? — наконец смогла спросить она, глядя в окно на оставляемые позади дома.

— Я расскажу тебе, что хочу, после того как ты согласишься.

— А если я не соглашусь?

— Думаю, в твоих интересах согласиться.

Саншайн бросила на него сердитый взгляд.

— Собираешься вытащить свой меч?

Камерон поднял одну бровь.

— Подтолкни меня чуть дальше и увидишь, Саншайн.

Она практически улыбнулась. И она бы это сделал, если бы ей не было так больно. Его голос был таким, таким…как столетия назад. Но выглядел так, словно только и пытался удержать свой ленч.

— Опять голова болит? — спросила Саншайн.

— Да, и это тоже, — согласился Камерон. — Но, по большей части, это оттого, что я ударился головой о твой порог, и, пожалуйста, не проси меня объяснить, как и почему. Унижение все еще свежо. Твой зять сделал мне настоящее одолжение, облив меня холодной водой, чтобы привести в чувство, но предложить другую помощь он был не склонен.

— У него нет ни какого подхода к пациентам.