— А в каком институте вы учились?

— В педагогическом. На литфаке. А потом еще в Вальдорфской школе педагогики и психологии.

Мари никогда не слышала о Вальдорфской школе педагогики и психологии.

— Хотите, я вам стихи почитаю?

— Свои?

— А вы хотите мои?

— Да, конечно.

Мари даже не сомневалась, что ее собеседник обязательно должен писать стихи. «У него не лицо, а лик, — подумала она, — он так похож на Христа».

— Хорошо. Вот мое раннее стихотворение, оно многим нравится.

Мари, конечно, не хотелось оказаться в числе многих, но стихотворение понравилось и ей.

— Дмитрий, знаете, я тут подумала, — она окончательно падала в бездну, откуда нет возврата, — вы вполне можете жить у меня. Это совершенно не проблема.

— Вместе с любимой женщиной? С Муркой? — Дмитрий заулыбался, давая возможность свести услышанное к шутке.

— А другой любимой женщины у вас нет? — Мари окончательно скатывалась по наклонной, теряя границы флирта.

— К сожалению, нет, — серьезно ответил Дмитрий, глядя ей в глаза. — Нет — и никогда не было. Мне почему-то не встретилась женщина, которую я бы полюбил. Хотя я так давно об этом мечтал — о любви, о семье, о детях…

— Может быть, я смогу стать для вас этой женщиной? Я тоже еще никогда не встречала мужчину, которого полюбила бы, хотя мечтаю о любви, о семье, о детях. — Мари окончательно сожгла мосты.

— Я так на это надеюсь.

Дмитрий перегнулся через стол, нежно коснулся губ девушки, а его длинные волнистые волосы упали ей на плечи.

— Вы очень красивая. Вы замечательная, — прошептал он, возвращаясь обратно, а потом встал и мягко поднял ее из-за стола. — Давайте посидим в тишине купе. Помолчим вдвоем.

Они долго обнимались в тамбуре, и Мари, никогда не считавшая себя маленькой, на всех своих каблуках вдруг оказалась носом где-то на уровне его шеи. Он был выше на целую голову — так непривычно и так приятно.

В купе они вернулись, держась за руки, а потом Мари уснула у него на коленях. Поезд простоял на каком-то полустанке почти два часа. Утром ее разбудило солнышко.

Поймав неодобрительный взгляд бабы Кати, девушка покраснела до самых ушей, а Дмитрий-Митя весело сказал:

— Баба Катя, вы представляете, случилось чудо! Вот так неожиданно, в поезде, я вдруг встретил девушку своей мечты. И теперь я ее никуда не отпущу — мы поженимся сразу, как только доедем до Москвы.

Мари не поверила своим ушам.

— Так что поздравляйте меня с невестой. Я ведь никогда не был женат, а мне почти тридцать семь лет!

Баба Катя помолчала секунд пятнадцать, а потом заулыбалась:

— Вот и молодцы! Дай вам Бог счастья, здоровья и детишек хороших! И ничего, что так быстро — в жизни всякое бывает, главное, любите друг друга, и терпения побольше. У меня вот брат когда на войну пошел, то на вокзале увидел девушку — она с подругой пришла, провожать кого-то, и понравилась она ему, он подошел, адрес попросил. Потом письма они друг другу писали, а как только он вернулся — сватать пошел. Он без ноги домой вернулся и все переживал, будет ли ей такой нужен. И так хорошо они жили, троих детей родили, да…

Дальше Мари не слушала. Она схватила полотенце и побежала умываться. Возле туалета выстроилась заспанная очередь, и кто-то, глядя на пылающее лицо девушки, молча пропустил ее вперед. Мари влетела в тесную кабинку и приникла к зеркалу, не узнавая своего лица.

Мир стал совершенно другим — удивительный мужчина, добрые отзывчивые люди — и ее лицо должно было обязательно измениться.

Как можно все это рассказать в нескольких словах? Это вообще невозможно передать — это и почувствовать невозможно, это только для нее, для Мари, и больше ни с кем и никогда такого не было и не будет…

— Ну, Мари, не мучай меня. — Жанна пулей влетела на кухню, на ходу застегивая пуговицы. — Весь вечер вчера занимались моими проблемами вместо того, чтобы рассказать такую новость. Так кто твоя любовь?

— Его зовут Дмитрий, — сказала Мари, — но он предпочитает, чтобы его называли Митей… он… — Она запнулась, не сумев подобрать слова.

— Сколько ему лет?

— Тридцать шесть.

— А чем он занимается?

— Не знаю.

— Как не знаешь???

— Так получилось. Я знаю, что у него два высших — литфак и психологическое, но где он сейчас работает, не спросила.

— Он москвич?

— Да.

— А где живет территориально? Один? Ты у него уже была?

— Он живет у меня, он давно не был в Москве и пустил пожить друзей в квартиру, а вернулся неожиданно, поэтому жить ему пока негде.

— У тебя??? Но где он сейчас?

— А он вчера днем уехал как раз туда, к своим, чтобы забрать вещи и договориться о том, когда, как и чего, а заодно заночевал, чтобы отметить встречу. Я с ним не поехала — хотела поработать, и тут как раз ты приехала.

— А он не женат?

— Нет. Он даже никогда никого не любил. Я первая.

— И давно ты с ним?

— Позавчера познакомились, вместе в поезде ехали. — И Мари улыбнулась счастливой блаженной улыбкой.

— Слушай, Мари, то есть ты… ты привела домой незнакомого мужчину, и он теперь у тебя живет??? Ты же ничего о нем не знаешь! Ты хоть документы его видела?

— Зачем мне его документы? Я с человеком живу, а не с документами. И вообще, мы пожениться собираемся.

— А вдруг он какой-нибудь аферист? Или маньяк?

— Не говори глупостей. Он очень хороший.

Жанна осела на стул. Вся эта сбивчивая, сумбурная, нелогичная речь совершенно не вязалась с Мари — разумной, придирчивой, капризной и очень разборчивой в отношении мужчин.

— Ты собираешься замуж за человека, которого знаешь три дня? — изумленно спросила сестра.

— Ну и что… через тридцать лет после свадьбы я буду знать его тридцать лет, — беспечно мурлыкнула кузина.

У Жанны кончились аргументы. Она кое-как затолкала в себя завтрак и побежала на работу. В голове у нее билось четкое решение — Мари надо спасать! Срочно!!! Потому что принцев не бывает, а вот аферистов всех мастей вокруг предостаточно!

Всего два дня понадобилось Жанне для того, чтобы в субботу собрать полный семейный совет. К счастью, про родню Жанны и Мари можно было смело говорить: «Это клан» — и не бояться чего-нибудь преувеличить. Просторная двенадцатиметровая кухня стала казаться крохотной, когда на ней загомонили, нарезая и раскладывая принесенные закуски, семь женщин. Сама Жанна, сестра Катя, мама Елизавета Аркадьевна, тетя Аня, мама Мари, тетя Зина, сестра Анатолия Сергеевича, тетя Оля, жена брата Анатолия Сергеевича, и, наконец, Екатерина Михайловна, бабушка Жанны и Кати, проворно доставали и протирали тарелки, укладывали колбасу цветочками, а рыбку новомодными роллами и параллельно успевали перебрасываться свежими новостями. Мужчины в комнате открывали спиртное и втихаря курили в открытое окно, хотя курить в доме строжайше запрещалось. Всего, кроме некурящего Анатолия Сергеевича, у подоконника стояло четыре представителя сильной половины рода Артемьевых. Брат Анатолия Сергеевича, Александр, муж тети Ани и отец Мари, Михаил, муж сестры Анатолия Сергеевича, Игорь, и представитель младшего поколения сын Александра и Оли.

Все семейство слабо представляло себе, что именно им предстоит услышать. Женщины подозревали, что Мари беременна от женатого и ждет как минимум тройню, мужчины предпочитали догадок не строить. В любом случае родственники встречались преимущественно на свадьбах и поминках, часто жалели, что не успевают предотвратить первых и попрощаться перед вторыми, поэтому готовы были принять любую новость.