– Да, я знаю. Джулиан сейчас улетел в Америку, чтобы повидаться с Вереной и попытаться вновь наладить отношения. У них возникли какие-то проблемы, но сейчас каникулы в университете, так что, я думаю, все у них будет о'кей. Они все-таки очень долго были вместе, почти три года. Многие сейчас уверены, что когда-нибудь Джулиан и Верена поженятся. Слушай, я думаю, девочки успокоятся, когда увидят, что эта парочка снова вместе. Просто девчонки старались быть лояльными, вот и все.

Шарлотта встала, чтобы уйти.

– В общем, думаю, что тебе не надо больше беспокоиться.

Кейт кивнула, боясь расплакаться. Она подождала, пока Шарлотта уйдет из комнаты, и вышла сама. Кейт спустилась по мраморным ступенькам парадного и оказалась на Слоун Стрит, залитой солнечным светом. Она увидела такси и подняла руку.

– Куда, мисс?

– На… В Риджент Парк, пожалуйста.

Кейт хотелось как можно дальше уехать из Челси. Она не знала, сколько времени ей еще удастся сдерживать слезы.

И только в парке, отыскав в пустынном уголке свободную скамейку, Кейт села, уткнулась лицом в ладони и разрыдалась.

– Дура, какая же я дура! – стонала она. – Он использовал меня! Я ему была нужна на одну ночь!

Она полезла в сумочку, достала платок и высморкалась.

– Господи, Кейт! Ты же не принадлежишь к этому обществу, и они никогда тебя не примут в свой круг, никогда. Ты дочь обычного человека, хотя он богат и влиятелен, но ему никогда не купить себе респектабельного прошлого. А Джулиан! Ого! Он ни за что не обращался бы с какой-нибудь хорошенькой девочкой британского происхождения так, как вел себя с тобой. И как только ты могла поверить, что он всерьез интересуется твоей персоной!

Она еще долго сидела на скамейке, затем вытерла глаза и, вздохнув, встала.

– Ну, что же, надеюсь, ты усвоила урок, Кейт Джонсон. Ты на пути к тому, чтобы стать проституткой, пора положить этому конец. Больше никаких мужиков, никогда!

На занятия Кейт в тот день не пришла. Она вернулась домой и долго, тщательно парилась в бане, а потом еще полчаса плавала в бассейне.

Ночью, лежа в постели, она усиленно пыталась выбросить из головы Джулиана, но тщетно. Ей казалось, если все время думать, как он бесчестно поступил с ней, то, в конце концов, она сможет возненавидеть его и забыть, но все, что ей удавалось вспомнить, это его серые глаза и то, как его мягкие волосы касались ее шеи.

Кейт помотала головой, стараясь отогнать болезненное воспоминание.

– Нет! Прекрати! Если он даже когда-нибудь и позвонит, хотя я и уверена, что этого не случится, я скажу ему, чтобы убирался к дьяволу!

На следующий день ее решимость забыть Джулиана окрепла после того, как ей на глаза попалась заметка в газете, забытой кем-то в классе. На газетной странице была помещена фотография улыбающегося Джулиана, нежно обнимающего прекрасную длинноногую Верену. Ниже была коротенькая заметка:

«Хотя в некоторых статьях и говорилось о том, что их отношения близки к разрыву, эта фотография доказывает, что ослепительная мисс Верена Сорсей Уэлльская находится в отличной форме и вновь в объятиях виконта Форбса, который вот уже три года является ее возлюбленным. Мисс Сорсей Уэлльская в течение года училась в Америке, но сейчас находится на каникулах и решила провести их на Антигуа вместе с Джулианом. Хотя еще, конечно, очень рано строить далеко идущие планы (мисс Сорсей Уэлльской только девятнадцать), однако их друзья не исключают того, что в будущем мы услышим звон колоколов, возвещающих о создании новой счастливой семьи. Виконт Форбс завтра возвращается в Англию, где продолжит обучение в Лондонском университете».

Два дня спустя зазвонил телефон, и Кейт, которая была в своей спальне, позволила матери взять трубку. Она услышала ее голос:

– Кейт, это тебя.

– О'кей, мама.

Кейт соскользнула с постели и подошла к телефону, который стоял в ее комнате. Несколько мгновений она колебалась, поднимать трубку или нет, и прежде, чем поднять, спросила у матери:

– Кто звонит?

– Кажется, его зовут Джулиан.

– Занятия окончены. Мадди, будь любезна, зайди ко мне в кабинет, когда переоденешься.

У Мадди тоскливо засосало под ложечкой, но она молча кивнула Сержу и вместе с остальными девушками пошла в раздевалку.

– Интересно, что ему от меня надо? – спросила она Джейн, натягивая спортивный костюм.

– Скоро узнаешь. Хотя я уверена, что ничего серьезного.

Небольшой кабинет Сержа находился в самом конце коридора, последний в ряду помещений для администрации. Войдя туда, Мадди нервно огляделась по сторонам. На стенах кабинета висело множество фотографий с изображениями Сержа в молодости, танцующего свои партии в балетах. На одной из фотографий Мадди заметила свою мать и Сержа.

– Садись, Мадди, – Серж указал ей на потертый старый стул, затем ободряюще улыбнулся.

– Мне показалось, я должен поговорить с тобой наедине. Я, как и другие преподаватели, замечаю, что твое отношение к занятиям в училище изменилось.

– А что… что именно вы имеете в виду? – пробормотала Мадди, запинаясь.

– Видишь ли, у тебя было осенью такое многообещающее начало. Мы видели, что твоя техника значительно улучшилась. Но после Рождества я заметил в твоих движениях признаки напряженности и, пожалуй, небрежности. Мы отмечаем у тебя ухудшение по всем показателям, ты быстро утратила практически все, что накопила за предшествующие шесть месяцев. Можешь объяснить, как это могло случиться?

– Я… э-э… нет, сэр. Я стараюсь работать, как могу.

– Это мы видим. Что касается техники, то ты уже вполне сложившаяся балерина, но танец… Знаешь, Мадди, кажется, что твой танец потерял легкость, ты словно утратила способность летать. Налицо признаки усталости, естественность пропала. У тебя какие-то проблемы со здоровьем?

– Нет, сэр, никаких, – честно ответила Мадди.

– Уже легче. А как дома, может, там не ладится?

– Нет, сэр.

Серж некоторое время молча рассматривал ее, и Мадди опустила глаза. Затем он снова заговорил:

– Дело в том, Мадди, что в следующем году начнется особенно трудная работа. Я уверен, тебе понятно, что в Труппе Королевского Национального балета очень мало вакантных мест, – максимум четыре, пять. Если бы меня спросили до Рождества, я бы сказал, что у тебя есть все шансы оказаться в числе избранных. Теперь я не знаю… Ты действительно хочешь танцевать, не так ли?

– Конечно! Я всегда мечтала танцевать в Королевском Национальном. Мне очень жаль, сэр, что моя работа вас не удовлетворяет. Обещаю, что буду стараться еще больше.

Серж внимательно посмотрел на бледное лицо девушки. Может, ей нужен стимул?

– Послушай, я подумал о том, чтобы ты позанималась с Сашей некоторое время. Может быть, ты смогла бы заменить Николь в последнем спектакле семестра.

– Н-нет, сэр. Если вы не против, я бы хотела остаться со своим постоянным партнером Джоном. Мы с ним достаточно хорошо изучили друг друга и…

– Ладно, раз ты так хочешь… Я-то думал, что вы с Сашей очень неплохо вместе танцевали.

– Да, но он сейчас является партнером Николь, и с моей стороны было бы не совсем порядочно…

– Запомни, Мадлен, ни у кого из вас нет еще постоянного партнера.

Серж вздохнул, огорченно констатируя, что сумел понять причины ее неудач не лучше, чем в тот момент, когда она переступила порог его кабинета. У него было особенно нежное отношение к Мадди еще и потому, что он хорошо знал Антонию, и сейчас он видел, что Мадди очень уязвима и от чего-то страдает. Ему вовсе не хотелось сидеть сложа руки и наблюдать, как эта девушка портит себе блестящее будущее.

Но он ничем не сможет ей помочь, если она не расскажет, что с ней происходит. А этого-то Мадди, похоже, и не хочет делать. Наконец Серж сказал:

– Ладно, оставим пока все, как есть. Спасибо, что зашла ко мне.

Мадди встала.

– Очень сожалею, сэр. Обещаю, что постараюсь заниматься лучше.