После окончания балета прошло еще много времени, пока у танцоров собрали костюмы и отнесли наверх в костюмерную. Там их проверили, не пропуская ни одного мельчайшего пятна и разрыва, и развесили в строгом порядке на длинном ряду вешалок. Тридцать пар колготок забросили в стиральную машину, а стеклянные драгоценности положили в пронумерованные ящички. Только после этого Мадди смогла перевести дух.

Выходя через служебный вход, она посмотрела на часы. Половина двенадцатого, на улице, ожидая артистов, стояли любители автографов. Там же Мадди вдруг увидела Сашу, который стоял, прислонившись к стене театрального здания. Заметив, что она его узнала, он улыбнулся, и девушка, ободренная его улыбкой, осмелилась с ним заговорить впервые за много дней.

– Привет! Приходил посмотреть спектакль?

– Да… – немного помедлив, кивнул Саша.

– Ждешь кого-то?

– Да.

– А! А я работаю тут костюмером. Устроилась на летние каникулы.

– Должно быть, это интересно.

Мадди кивнула, чувствуя, что он не хочет поддерживать разговор.

– Ладно, я, пожалуй, пойду, а то пропущу последний поезд метро.

– Да. Пока, Мадди.

– До встречи, Саша.

Она уже отошла от театра, как вдруг услышала за спиной его голос:

– Мадди, послушай!

– Да? – девушка обернулась, и ее поразило выражение боли, промелькнувшее в его глазах.

– Нет, ничего. Будь осторожна по пути домой.

– Хорошо, ладно.

С трудом скрыв разочарование, Мадди пошла по направлению к переполненной станции метро. На мгновение ей показалось, что Саша, наконец, решился нарушить отчужденность, которая возникла между ними после той злополучной ночи. Ей вспомнилось щемящее чувство неудовлетворенного желания, ее разочарование и обида за то, что он ее отверг. Расстроившись от этих воспоминаний, Мадди села на скамейку и стала ожидать свой поезд.

Ее огорчало и страшно возмущало, что все заработанные деньги ей придется отдавать Николь, но последующие недели работы в театре доставили огромное наслаждение. Девушки из кордебалета, многие из которых сами недавно закончили то же училище, где теперь училась она, стали ее подругами и помогли окунуться в счастливую суматоху закулисной жизни. Ральфи оказался величайшим любителем сплетен, и от него Мадди скоро узнала множество интересных фактов из жизни артистов и их взаимоотношениях. Ральфи помогал одеваться и гримироваться недавно появившейся звезде балета, молодому русскому танцору Игорю Станиславову, которого специалисты называли вторым Барышниковым.

Однажды в августе, отработав в костюмерной почти месяц, Мадди после спектакля шла к выходу, как вдруг ее остановил Стэн, театральный швейцар.

– Мисс, мисс! Не могли бы вы отнести эти цветы в гримерную Игоря? Мы их только что получили…

– Ну, конечно, Стэн, – она взяла огромный букет белых лилий, подумав о том, что балет, наверное, одна из немногих профессий, где считается совершенно естественным для мужчины получать цветы в подарок, и пошла в уборную звезды.

Подойдя к двери, Мадди постучалась, но ответа не последовало. Она постучала еще раз. Снова тишина. Тогда, решив, что Игорь, возможно, принимает душ, девушка осторожно приоткрыла дверь. Уборная артиста была пуста. Мадди тихонько вошла, поставила цветы на туалетный столик, заваленный различными мазями и тюбиками с препаратами для нанесения грима, и повернулась, чтобы уйти.

Вдруг она услышала легкий шорох в соседней комнате и, бросив взгляд на висящее у входа зеркало, заметила отражение Игоря, сидевшего спиной к двери в какой-то странной позе. Мадди заглянула в комнату, где был артист:

– Извините, мистер Станиславов, но…

В следующее мгновение она замерла в замешательстве, потому что при ее появлении Игорь резко отскочил в сторону, а девушка увидела, что он страстно целовал… юношу, и она узнала этого молодого человека.

В немом молчании, с остановившимся сердцем Мадди смотрела на Сашу, лицо которого было густо измазано помадой Игоря, наконец, она пролепетала:

– Я… я… вам передали цветы через служебный вход. Извините, что побеспокоила.

Она стремительно выскочила из гримерной и побежала к выходу.

На следующий вечер Мадди постаралась после спектакля уйти из театра пораньше. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Предыдущую ночь и весь день она пыталась осмыслить то, чему стала невольным свидетелем в гримерной Игоря.

– Мадлен, мы можем поговорить? – на плечо ей легла Сашина рука, но девушка стряхнула ее и пошла дальше сквозь толпу охотников за автографами.

– Ну, пожалуйста, Мадлен, пожалуйста!

Саша спешил за ней по улице, не отставая.

– Уходи, Саша. Нам не о чем говорить!

– Есть. Ты расстроена и огорчена, и в этом моя вина.

Он шагал рядом с ней, пока она, не останавливаясь, прокладывала себе путь в толпе прохожих, заполнивших вечернюю Сент Мартинз Лейн.

– Прости, что я не смог раньше объяснить тебе, почему нам невозможно…

– Саша! Ну, в самом деле! Зачем реанимировать прошлое? Теперь я все понимаю, спасибо.

– Мадлен, мне очень жаль, что все так получилось. Я очень тосковал по тебе последние месяцы. Разве я не могу сделать попытки к примирению?

Она почувствовала в его голосе отчаяние и остановилась.

– Почему, Саша? Почему все так? Ты хоть представляешь, каково мне было, когда ты в ту ночь ушел и оставил меня одну. И потом, если ты все-таки предпочитаешь мужчин, зачем зашел так далеко? Ведь ты, черт бы тебя побрал, догадывался, как я к тебе относилась!

Мадди сглотнула комок, подступивший к горлу, чувствуя, что ее отчаяние становится все сильнее оттого, что сейчас, стоя радом с ним, она вновь ощутила, как дрожит ее тело от возбуждения и желания.

– Ну, пожалуйста, Мадди, давай зайдем куда-нибудь, выпьем немного и поговорим, хорошо?

Она взглянула на него и неохотно кивнула. И даже сейчас, когда она знала правду о Саше, ее волновала мысль о том, что она проведет с ним хотя бы час.

Они повернули назад по Сент Мартинз Лейн и зашли в небольшой бар. Мадди села за столик в темном углу, а Саша пошел заказывать напитки. Вскоре он вернулся с бутылкой красного вина и двумя бокалами. Он налил вино и подал один бокал ей. Девушка сделала большой глоток и молча посмотрела на него.

– Что я могу сделать, чтобы оправдаться перед тобой? Я хотел набраться смелости, сказать тебе… открыть всю правду, но… Я очень виноват.

– Саша, – Мадди сделала еще глоток, – а ты, действительно… ну, голубой?

Он вздохнул и пожал плечами.

– Да. Раньше у меня были связи и с мужчинами, и с женщинами, но с тех пор, как встретил Игоря, я, наконец, узнал, кто я и что я. Мадлен, пойми, в ту ночь я очень легко мог бы сделать то, чего ты хотела. Я тоже очень желал этого, я хотел тебя. Но ты мой самый лучший друг. Ты мне очень дорога, и я знаю, что у тебя должен быть кто-то лучше меня. А в ту ночь я сделал грубую ошибку. Пожалуйста, прости меня.

Саша протянул к ней руку через стол и накрыл ладонь девушки, но та резко отдернула руку.

– А ты представляешь, через что мне пришлось пройти, что я испытала? Ты так жестоко отверг меня!

– Я знаю, знаю. Но, Мадлен, ты такая прекрасная, такая красивая девушка…

– Не лги, Саша! Я некрасивая. Это Николь красавица.

– Господи, Мадлен, как ты неправа! Она, конечно, привлекательна, но у нее недобрая душа. Она холодна, я бы даже сказал, жестока, а ты теплая и нежная. Душа у тебя прекрасная. Я бы с удовольствием танцевал с тобой и сказал Сержу, что в следующем году хочу быть твоим партнером.

– Он уже предлагал мне, но я отказалась, – задумчиво сказала Мадди. – А Николь знает о твоих… наклонностях?

– Нет, никто не знает.

– Она любит тебя.

Саша пожал плечами.

– Николь не знает, что такое любить. Она думает только о себе. Но это, в общем, неважно. А сейчас, Мадлен, когда ты знаешь правду, пожалуйста, давай начнем все сначала.

Мадди растерянно потерла лоб.

– Я, право, не знаю, Саша. Я все еще испытываю к тебе…