– Полагаю, нет. Не убежден, – согласился Роджер. – Трудно объяснить почему; кроме, может быть, одного, – у этого Муччи, управляющего отелем, не было каких-либо четких политических интересов или связей с Братством Зары. Я думаю, вы не потребуете точных объяснений, почему я так думаю; просто я хочу быть уверен, что мы не упустим чего-то другого, слишком концентрируя свое внимание на Братстве.

– Может быть, вы правы, – согласился Четуорс. – Могу сказать, что здесь замешано нечто большее, чем наш престиж, нефть и наша любовь к этому монарху. Джардия занимает важное стратегическое положение, а за кулисами заметна какая-то возня. Запад хочет обеспечить себе дружественный режим. Если Асира не будет, эта задача усложнится. Черт с ним, с бизнесом, когда мы впутываемся в политику и борьбу за власть, но сейчас мы влезли в это. Поэтому я хочу, чтобы вы мне сказали точно, что предлагаете делать. Вы уже имеете Гранта. Вы хотите, чтобы он изобразил принца Асира еще до того, как тот приедет сюда, чтобы вызвать огонь на себя и избавить принца от опасности. Может быть, немного жестоко в отношении Гранта, но он знал, на что идет еще до того, как согласился. Дальше… Что с Коррисонами? Вы действительно думаете, что они могут оказаться в опасности?

– Да, – твердо ответил Роджер. – Несмотря на то что они говорят, пленка может быть у них. Или она могла быть отправлена им и, пока они возвращались, ожидала их здесь. Я хотел бы, чтобы за ними наблюдали до тех пор, пока станет совершенно ясно, что они вне опасности.

– Ну хорошо, – согласился Четуорс. – Правда, я лично их не знаю. А вы?

– Пока нет, – ответил Роджер.

В тот момент, когда Роджер произнес: «Пока нет», Вера Коррисон сидела перед туалетным зеркалом в шикарных апартаментах на Марлинг-сквер. В соседней комнате горничная укладывала одни вещи и вытаскивала другие. Вера предпочитала сама заниматься своим макияжем, и это отнимало у нее массу времени и сил. Однако ей это нравилось. Ее прекрасные глаза блестели, и она тихонько мурлыкала отрывки из песенок. Иногда она наклонялась вперед, чтобы посмотреть, как выглядит в боковом зеркале, в котором отражалась и закрытая входная дверь. На ее плечах лежала белая полотняная накидка, завязанная сзади узлом. Накидка закрывала тело до талии. Ниже виднелись черные трусики, узкий черный пояс и черные чулки, сквозь которые соблазнительно просвечивала белизна ее тела, точно так, как она хотела. Когда Вера тянулась за чем-нибудь, обнажалась ее длинная красивая рука.

Она снова взглянула в боковое зеркало.

Дверь открылась, и в комнату вошел Марк Коррисон.

Он закрыл дверь, но не сразу подошел к жене. Казалось, он вполне удовлетворен тем, что может вот так стоять и смотреть на ее отражение. Вера обернулась и послала ему воздушный поцелуй. Высокий темноволосый, почти с оливковым цветом кожи, он не был красив, но его лицо отличалось четкостью линий и даже в спокойном состоянии в нем чувствовались те живость и энергия, которые помогли ему пересесть из кресла лондонского клерка в кабинет, откуда он контролировал сотни миллионов. Его личное состояние превышало десять миллионов фунтов. Не все эти деньги были вложены в нефтяной бизнес – Марк лишь недавно занялся нефтью. Его связи с итальянским капиталом, ближневосточные операции и крупная сделка с Джардией вывели его имя в заголовки мировых газет.

Он медленно и очень спокойно направился к Вере.

Когда он подошел ближе, она встала, закинула назад руку и потянула за конец ленты, которая связывала концы накидки. Та упала и открыла прозрачный черный бюстгальтер. Фигура Веры, бесспорно, была совершенна. Когда она стояла так, как сейчас, с поднятыми руками, слегка вызывающе, с повернутой назад головой и приоткрытыми губами, она была так прекрасна, что этому трудно было поверить. Ее волосы отливали золотом, кожа светилась и переливалась, как дорогой шелк, глаза сияли, как летнее небо. Это была женщина, полная совершенства.

Коррисон подошел к ней и обнял.

– Ви, – произнес он глухим и слегка дрожащим голосом. – Мне кажется, я сойду с ума, если с тобой что-нибудь случится. Боже мой, ты так прекрасна.

– Ты все еще так думаешь, дорогой? – Ее голос тоже звучал глуховато.

– Думаю!

– Марк, – сказала она, откинув назад голову, – ты пугаешь меня, когда смотришь так. Что может со мной случиться? Что может произойти с тобой? – Она держала голову так, что он не мог ее поцеловать, и заглядывала ему в глаза. – Почему ты так говоришь? Ты чем-то обеспокоен, да?

– Да, – сказал он.

– Чем?

– Боюсь потерять тебя.

– Не сходи с ума!

– Я сошел с ума и буду сумасшедшим, я хочу сходить с ума по тебе. Мы женаты уже три года, но до сих все в тебе доводит меня до безумия. Если…

– Но со мной же ничего не случится, – сказала она. – Как это можно?

Он не ответил, но прижал Веру к себе с такой силой и страстью, что почти напугал ее.

Четуорс все еще стоял, глядя на часы. Роджер тоже встал и с надеждой смотрел на него: Джанет ждала уже полчаса. Если он в ближайшее время не присоединится к ней, то она умрет от голода, а дети устанут и тоже будут голодать; вместо веселого ужина может получиться обмен горькими упреками. Он не мог забыть впечатления, которое произвела на Джанет итальянская певичка, всколыхнувшая вновь ужасные воспоминания.

– Ну ладно, – сказал Четуорс, – последите за Коррисонами. А что с этой девицей – Энн Пеглер? Думаете, и она в опасности?

– Мне хотелось бы сказать, что я не думаю, что для нее есть опасность, но… – Роджер пожал плечами, – это была бы неправда. Они терроризировали ее, так как думали, что она знает про пленки. Они могут решить, что она и теперь об этом знает. Если у них есть агенты в Англии или если они послали кого-нибудь из Италии в Англию, она может снова попасть в беду. Так что я за ней наблюдаю. Если на нее будет еще нападение, мы можем воспользоваться этим случаем, чтобы сломать хребет преступной шайке.

– Кто наблюдает за ней?

– Молодой сержант по имени Уоррэл.

– Справится?

– Как раз для этой работы.

– Мне кажется, вы правы в отношении Уоррэла и не правы в отношении девицы, – сказал Четуорс. – Приятная, не так ли? – Он все еще не спешил; перебирая бумаги на столе, он наткнулся на фотографию Энн Пеглер, которая была сделана несколько лет назад.

Роджер взял ее:

– Она выглядит здесь точно так же, как на фото, сделанном в Париже десять дней назад. Если бы вы увидели ее сейчас, вы не узнали бы ее. За несколько дней она постарела на десять лет и, по-видимому, никогда не оправится. Хотелось бы мне добраться до тех подонков.

Он еще раз посмотрел на лицо Энн Пеглер и подумал, что никогда не видел ее такой, как здесь, – живой, веселой, хорошенькой, просто чудесной. Спасение жизни Асира было не единственной причиной, по которой он хотел успешно справиться с этим заданием.

«Но спасут ли они его?»

Сержант Уоррэл, который был переведен из общего отдела Скотленд-Ярда в центральный отдел безопасности, внешне ничем не отличался от большинства сотрудников Ярда. Самым удивительным его качеством была способность везде оставаться незаметным. Очень часто его не могли найти там, где он действительно находился. Он мог создать толпу из трех-четырех человек и затеряться в ней.

Однако сегодня этот удивительный дар ему не пригодился: согласно указаниям, полученным двумя днями раньше, он сидел в комнате напротив дома Энн Пеглер в Хайгейте. Отсюда он мог видеть одну из комнат квартиры, которую Энн Пеглер делила с другой женщиной – Гвен Дэвис, высокой, сдержанной брюнеткой, лет на десять старше Энн, управляющей магазином женского платья. Уоррэл выяснил, что дела ее идут отлично. Это она приезжала в аэропорт встретить Энн и увезла ее на такси.

Обзор был явно недостаточным, сержант видел женщин только тогда, когда они подходили к окну. Кроме того, он видел накрытый стол, блестящие ножи, прикрепленные к планке на стене, и застекленную картину, в которой отражался посеребренный чайник. Уоррэл считал, что ему предстоит спокойный вечер. У него были радиоприемник, несколько книг, трубка и домашние туфли, и хотя в комнате стояла кровать, он собирался бодрствовать всю ночь.