— И это вся награда за мои труды? — обиделся Гарри.

— Конечно, нет, — живо ответила она. — Я снова приглашаю тебя на ужин и отказа больше не приму.

— Ммм, не помню, когда я в последний раз ел хот-дог, — веселился Гарри. Садящееся в океан солнце золотило пластиковый столик пляжного кафе. Гарри откусил здоровенную порцию сосиски, сдобренной луком, кетчупом и горчицей.

Элен собрала бумагу и стаканчики, оставшиеся от прежних посетителей, и бросила в ближайший бак.

— Это наша с Марком любимая забегаловка. Судя по тому, как ты нагрузил свою булочку, ты тоже счастлив, как щенок.

— Пайксвилский мальчишка еще жив. Иногда он проявляется. Если есть с кем поиграть.

— Что бывает, наверно, нечасто, — предположила Элен, откусывая от своего более скромного сэндвича.

— Да, — вздохнул он уже серьезно. — Я становлюсь снобом в таких вещах, как живопись, вино, джаз-клубы. Мне нравится иметь большие деньги. Но при этом я занимаюсь благотворительностью и помогаю содержать семейную ферму, — добавил он в свое оправдание. — Мать с братом вкалывают на ней, и не жалеют об этом.

— А я-то поначалу решила, что ты родился с фамильной серебряной ложкой во рту.

Он замер, когда Элен потянулась, чтобы вытереть горчицу с этого самого рта. Ее прикосновения всякий раз рождали в нем электрический ток и мысли о любовных утехах. Гарри уставился на фланирующую публику, стараясь овладеть собой.

— Неудивительно. Мой имидж вырабатывался очень тщательно. Я пришел к Стюарту зеленым практикантом, но мы сошлись, и он взял меня под свое крылышко. Он объяснил мне, что богатым уютнее с себе подобными.

Элен воткнула соломинки в стаканы с содовой.

— А Терренс Чепмен — один из зеленых практикантов?

— Да.

— Он ходит за тобой по пятам. Это твой личный воспитанник?

— Терренс общительный и старательный, — подбирал слова Гарри. — Но, на мой взгляд, он чересчур самоуверен для своего возраста и опыта. И слушает меня лишь вполуха.

— Мне показалось, что он-то принял бы предложение Сабрины, просто карьеры ради.

— Точное наблюдение, — хмыкнул Гарри. — Но я посоветовал бы любому своему протеже не смешивать любовь с карьерой.

— Похоже, ты всерьез задумываешься о любви? Серьезнее, чем он мог предположить. Но еще не готов к признаниям.

— Я стал по-новому смотреть на личные отношения, — ответил Гарри, гоняя кубики льда соломинкой. — Они сложились бы с женщиной, которая разделяет мои запросы, серьезно относится к собственному делу и с пониманием — к ненормированному рабочему дню. Ну… а что ты думаешь о сегодняшнем нашем сотрудничестве?

— Думаю, в гольфе ты не профи, — пошутила она.

— Трудно с тобой, — вздохнул Гарри.

— Ты привык к легким женщинам?

— Большинство из них не вносят в жизнь таких сложностей, как ты.

Элен подавила смех.

— Но их легко забываешь, — продолжал Гарри. — Тебя — нет. Мы должны что-то с этим сделать. Ты нужна мне, Элен.

— Я понимаю твои чувства, — Элен положила руку на его запястье, — но на мне есть табличка «Опасно».

— Почему?

— Во-первых, моя семья — это настоящий средний класс. Мы шумные, прямодушные и всюду суем свой нос. — Она видела, как бьется жилка у него на шее. — А я, хоть и работаю консультантом в романтичной области, сама весьма скептически отношусь к этой романтике.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Конечно, я отдаю все силы каждой свадьбе, но не могу не замечать статистику, по которой больше половины браков оказываются неудачными. Это грустно, трудно отвлечься от мысли, что романтические пузыри, которые я помогаю запустить, вероятно, лопнут. Подарки разделят, упакуют в коробки и развезут по разным домам.

Гарри наполнил содовой пересохший рот. Оказывается, она так же серьезно относится к своей работе, как он к своей.

— Но ведь у твоих родителей получилось, Элен?

— Да… — Она не ожидала такой ловушки.

— И у моих! — Он хлопнул ладонью по столу.

— Это, скорее, исключение, Гарри. — Она вгляделась в его лицо. — Думается мне, ни один из нас не похож на прирожденного семьянина.

— Но хотя бы в этом мы похожи, — возразил он. — Чем не основа для ухаживания?

— Ухаживание обычно приводит к свадьбе! — всполошилась она. — Любовь, дети, все эти сложности, которые не упакуешь в коробки, если ничего не получится.

— Ну, а как насчет ухаживания, основанного на симпатии? — с надеждой предложил он.

— Не слыхала о таком.

— Ну и что? Мы оба не боимся новшеств.

— На симпатии, говоришь? — Элен задумалась.

— Что плохого, если двое посвятивших себя работе людей проводят время вместе, каждый сохраняя при этом свой собственный дом и образ жизни?

Щечки Элен зарделись от удовольствия.

— Это должно быть здорово!

— Так почему бы нам не начать прямо сейчас?

— Солнце село, Гарри, — сказала она, взглянув на небо.

— Вот незадача! Придется хорошенько проследить за луной.

— Ох, как я люблю лунный свет, — пробормотал Гарри на ухо Элен. Они лежали на песке, вдоволь набегавшись и навалявшись, как пара щенков. Они позабыли и о времени, и о своей одежде, некогда элегантной, а теперь измятой и грязной.

Разумеется, он не случайно увлек ее в укромный уголок пляжа, подумала Элен. В ней самой желание разгоралось с нестерпимой силой, и она не стала больше ждать. Стон наслаждения сорвался с его губ, когда она подняла его рубашку и погрузила пальцы в растительность на груди.

— Ты заметил, что, чем бы мы ни занимались, я беру верх?

— Природа полна загадок. — Гарри нащупал молнию ее комбинезона. Элен уперлась руками в его плечи и изогнулась, чтобы облегчить задачу. Одним рывком он расстегнул ей комбинезон до самого пупка. Бережно, как нежные бутоны, обхватил ее груди и стал ласкать соски, заставляя Элен стонать от наслаждения.

Она откинула голову, закрыла глаза и придвинулась к нему. Было чудно.

— Я хочу, Гарри. А ты?

— У меня нет с собой презерватива, — огорченно сказал он.

— Ты не носишь его с собой? — удивилась она.

— Всегда? — в свою очередь удивился Гарри. Элен осторожно скатилась на песок и опустила его рубашку.

— Даже не знаю, радоваться, что ты не оказался распутником, или огорчаться твоей непредусмотрительности.

— Но ведь я не надеялся даже увидеть тебя сегодня. — Он мог бы сказать, что ни сегодня, ни в ближайшем будущем не надеялся на близость с ней, но предпочел промолчать. — Давай подумаем о будущем, — тихо промолвил он, застегивая ее молнию, — обо всех чудесных мгновениях нашей новой дружбы.

Элен села и вдруг почувствовала, что вся в песке, даже под трусиками у нее песок. Она попыталась отряхнуться.

— Хочешь, выстираю тебя в океане? — предложил Гарри.

— Только посмей! — сказала она, еще теснее прижимаясь к нему. — Сам окажешься в воде!

— Просто хочу сделать тебе приятное, — улыбнулся он.

— Правда? — И зеленые глаза блеснули в лунном свете.

— Абсолютная.

— Тогда скажи, ты нарочно проиграл в гольф?

Улыбка его увяла.

— Я же говорил, что не признаю поддавков.

— Да, конечно…

— И разве я мог играть нормально без своей кепки?

— Знаю, но…

— Вот и радуйся, что все так получилось. — Гарри чмокнул ее в нос. — Триш собиралась к тебе завтра с самого утра.

— Не скажешь? — Элен вздохнула. В глубине души она сомневалась, будет ли когда-нибудь уверена в нем. Он учился искусству тонкой игры у Стюарта Вейнрайта. Да и прозвище у него «Гудини».

Ну и что! — решила она. У нее уже были связи без расчета на брак. Правда, ни одна из них не будила подобных чувств. Хотя, пока это называется симпатией, — опасность ей не угрожает.

— Вам снова посылка, мистер Мастерс, — окликнула его Клео в пятницу утром. — От Элен Кэрролл. — Она сняла трубку телефона. — «Вейнрайт инвестментс». Чем могу помочь?

Гарри ждал, гадая, не бейсболка ли это. Они с Элен провели отличную неделю, встречаясь в уютных ресторанчиках неподалеку от ее магазина, урывая время для кратких свиданий между деловыми встречами и делясь по телефону эротическими планами на уик-энд. Это была самая романтическая неделя в его жизни. И она вполне уже могла вернуть ему бейсболку. В субботу предстоит гольф. Похоже, мисс Желание мстила за отказ признаться, поддался ли он Триш Пилсон. Она мило мучила Гарри ежедневными посылками. В субботу цветы — в благодарность за договор с Триш. Фунт шоколада во вторник и два — в среду (компенсация за первый фунт, который она сама и съела). В четверг — книга по гольфу.