Пока ее не было, Роджер успел снять пиджак и заказать две чашки кофе. Глотая обжигающую жидкость, Жаклин поблагодарила Роджера. Тот не ответил, и некоторое время оба молча пили кофе.

Мысли Жаклин, естественно, снова вернулись к сыну. Она так давно не видела Тони и ничего не знает о нем… Удастся ли наверстать упущенное? Вопросы, вопросы… Захочет ли Роджер ответить на них? И все же один вопрос был таким важным, что она осмелилась обратиться к своему молчаливому спутнику.

— Скажи… как он выглядит? — Ну вот, сейчас он ей нагрубит.

Очевидно, Роджер не ожидал такого вопроса. Он молчал столь долго, что Жаклин решила: не хочет отвечать.

— Две макушки… У Тони двойная макушка…

Жаклин подняла на него глаза.

— К счастью!..

Роджер покосился на нее с насмешливым видом. Но в его тоне не было ни тени иронии. Более того, его слова прозвучали неожиданно мягко.

— Еще Тони недавно убедил Кэтлин, свою гувернантку, позволить ему отрастить волосы.

— У него были такие чудесные густые волосы… — пробормотала Жаклин, вспоминая. — Русые… А сейчас?

— Такие же, — сухо отозвался Роджер, искоса наблюдая за Жаклин. — У него светло-серые глаза, вздернутый нос, что ему очень не нравится, и веснушки, которые его раздражают. Кожа немного светлее твоей. Вылитый ты…

Жаклин рассмеялась от удовольствия.

— Серьезно?

— Он весь в тебя. На Питера совсем не похож.

— Это не влияет на твое отношение к Тони? Я хочу сказать, тебя это не тяготит?

— Еще чего! — отрезал он. — Не его вина, что у него такая мать. Просто ему не повезло. Он — невинное дитя, и я сделаю все, чтобы он таким же и остался.

— Поясни…

— Поясняю: тебе не удастся подчинить Тони своему влиянию! — холодно уточнил Роджер.

— Но он мой сын, я не хочу быть для него посторонней! — твердо заявила Жаклин. — Что ты ему рассказывал обо мне?

— Ничего, ни единого слова.

— Не верю! Он наверняка обо мне спрашивал.

— Только не меня!.. Да и других тоже, насколько мне известно.

Самолет приземлился в Хитроу. Темнело. Шел дождь, небо заволокли тучи, и оттого казалось, что вот-вот наступит ночь, хотя было еще довольно рано. Влажный воздух обдал лицо Жаклин, когда она спускалась по трапу. Ненастная погода ухудшила ее и без того мрачное настроение. Чем ближе было свидание с Тони, тем больше Жаклин волновалась. Последнее замечание Роджера усилило ее нервозность до предела. После этого разговор оборвался, оба надолго замолчали, и Жаклин оказалась наедине со своими тревожными мыслями. Я не готова к встрече с сыном, в смятении думала она. Что, если Тони не захочет говорить со мной?

Багаж им выдали на удивление быстро, и вскоре они уже направлялись к выходу. Роджер крепко взял ее за руку выше локтя и потащил к стоянке.

— Моя машина там, — кратко сообщил он и, не выпуская руки Жаклин, зашагал так быстро, что она и носильщик, везущий в тележке их чемоданы, едва поспевали за ним.

— Далеко до больницы?

— Скоро будем на месте. — Роджер отпер машину и отпустил Жаклин, чтобы расплатиться с носильщиком. — Посетителей пускают в любое время, так что можно, конечно, прийти и попозже. Но, думаю, надо сразу ехать в больницу. Или хочешь заглянуть в гостиницу и переодеться?

Он явно был уверен, что она предпочтет второй вариант. Жаклин смотрела, как он ставит вещи в багажник, чувствуя, что вся дрожит от страха. Ее сознание словно раздвоилось: сгорая от нетерпения поскорее увидеть сына, Жаклин в то же время инстинктивно оттягивала эту минуту.

— В больницу… Ведь Тони ждет тебя. — Она провела рукой по волосам и нервно улыбнулась. — Неважно, как я выгляжу. Но не вредно ли ему волноваться перед операцией?

Ей показалось или в глазах Роджера действительно мелькнуло одобрение?..

— Тогда вперед, — сказал Роджер, придерживая дверцу.

Несколькими мгновениями позже он умело влился в транспортный поток, движущийся в сторону Лондона. Дождь усилился, и Жаклин машинально следила за ритмичным движением «дворников» на лобовом стекле. Они, словно метроном, отсчитывали секунды. Тик-так, тик-так… Если бы Роджер проявил хоть чуточку внимания, разделил ее волнение, ей было бы легче. Но он упорно смотрел прямо перед собой, сосредоточившись на дороге. Жаклин снова погрузилась в размышления. Как встретит ее Тони? Она лихорадочно прокручивала различные варианты, обдумывала, как войти, что сказать, чувствуя, что все больше поддается панике, и очнулась только когда машина свернула к больничному комплексу. Роджер припарковался на стоянке, и вот уже Жаклин на ватных ногах идет за ним к огромному, ярко освещенному зданию.

Решающий момент неотвратимо приближался. Сейчас они войдут в лифт, поднимутся на нужный этаж, пройдут по коридору — и она окажется лицом к лицу с сыном…

Когда двери лифта сомкнулись, Жаклин вздрогнула, сердце у нее упало. Ничего не получится! Как она могла надеяться, что Тони примет ее с радостью? Жаклин обозвала себя эгоисткой, думаю, мол, только о себе. Мальчик не ждет ее, может расстроиться, а ведь ему предстоит опасная операция…

Лифт остановился. С бьющимся сердцем Жаклин двинулась за Роджером по длинному больничному коридору. Никогда в жизни она не испытывала такого страха. Возле одной из дверей Роджер остановился и повернулся к ней. Заметив, что Жаклин на грани обморока, он немного смягчился.

— Пожалуй, тебе лучше подождать за дверью. Я предупрежу Тони о твоем визите.

Жаклин благодарно кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Роджер постоял с ней еще минуту и прошел в палату. Дверь начала автоматически закрываться. До слуха Жаклин донесся приглушенный голос Роджера, кто-то ему ответил, и сердце у нее болезненно сжалось, ноги подкосились. Не сознавая, что делает, она придержала дверь. Звук тоненького детского голоска притягивал ее. Жаклин переступила порог и остановилась.

В палате находились три человека. У кровати стояла молодая женщина лет двадцати пяти в скромном платье. Роджер сидел на краю постели, склонившись над худеньким мальчиком. Тони!..

Жаклин с усилием вдохнула воздух. Наконец-то она видит своего сына! Боже мой, какой он маленький, хрупкий, беззащитный и очень, очень красивый… Роджер хорошо описал его: вздернутый носик, россыпь веснушек, большие светлосерые глаза. Он ничем не напоминал ту крошку, что осталась в памяти Жаклин.

Я же его совсем не знаю, в отчаянии думала она, этот мальчик — не мое дитя, беззвучно рыдало ее сердце, перед ней незнакомец, обладающий безграничной властью, о которой он и не подозревает, — властью уничтожить собственную мать.

У Жаклин заныли руки — так страстно ей захотелось подхватить сына, прижать к груди и не отпускать. Только Тони может заполнить эту бездну, которая мучила шесть лет ее душу.

Подчиняясь внезапному порыву, она шагнула вперед. Три пары глаз удивленно взглянули на нее. Наступило напряженное молчание. Первым опомнился Роджер. Нахмурившись, он подскочил к Жаклин и схватил ее за руку.

— Кажется, я велел тебе ждать!..

Жаклин не отрывала глаз от мальчика.

— Не смогла… Бога ради, не прогоняй!..

Роджер встал перед Жаклин с явным намерением загородить ее от глаз мальчика.

— Но послушай…

— Это она? — раздался звонкий детский голос.

Роджер замолчал, на его лице промелькнула нерешительность, потом, пожав плечами, он отступил в сторону. Круглые светло-серые глаза смотрели на Жаклин с такой неприязнью, что она задрожала, однако заставила себя улыбнуться и приблизилась к кровати.

— Здравствуй, Тони, — тихо сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать сына, но тот увернулся. Жаклин будто ударили в самое сердце, она слегка покачнулась — так сильна была боль. Стараясь проглотить комок, подступивший к горлу, она неловко выпрямилась. Огромные глаза на бледном личике неотрывно смотрели на нее.

— Она в самом деле моя мать? — равнодушно спросил мальчик, кажется, Роджера.

— Да, — ответила Жаклин.