Я с размаху плюхнулась на заднее сиденье машины и погрузилась в мрачные раздумья. Эйфория, вызванная моим ответом администратору, прошла, уступив место унынию и опустошенности. Очередная должность, пусть и незначительная, уплыла из-под носа. Что ж, сама виновата. Это тебя Бог наказал за то, как ты обошлась с Элмером, ругала я себя. Некрасиво так поступать с людьми. С другой стороны, выполни я поручение шефа, где бы теперь был Поль?

Вопрос не требовал ответа. А Элмер Айрон жив, здоров и, кажется, счастлив рядом со своей красивой подружкой. Так в чем же моя вина?

Конечно, не стоило так резко говорить с администратором, но за несколько дней работы этот ресторан вместе со всеми его клиентами и начальством надоел мне до чертиков. Все эти люди относились ко мне, как к мебели, вот в чем дело. И Элмер Айрон не был исключением, хотя так вежливо беседовал со мной в «Вест компани».

Что поделаешь, ведь я сама выбираю себе работу, на которой, естественно, оказываюсь в подчиненном положении, причем не просто в подчиненном, а на самой низкой ступени этой чертовой иерархической лестницы. Если бы у меня была возможность работать подальше от начальства… И получать за эту работу деньги, а не жалкую мелочь. Если бы да кабы… Куда деваться теперь?

Я тяжело вздохнула и заколола волосы, все еще распущенные по плечам. Таксист, любезно согласившийся везти меня к черту на кулички, полуобернулся и подмигнул мне.

– Не печалься, все наладится. Что, тяжелый выдался денек?

– Да уж… – Я попыталась улыбнуться участливому парню. – Уволили с работы. Была официанткой в «Тайных желаниях», – пояснила я.

– Подавайся к нам, – шутливо предложил парень, поглядывая то на меня, то на дорогу, умудряясь при этом спокойно прикуривать сигарету. – Я тебя враз научу кататься, станешь настоящим профи в вождении.

– Думаешь, у меня получится? – Перед моими глазами тут же всплыла ресторанная эпопея. – Я поднос-то в руках удержать не в состоянии, а ты говоришь «профи»! Куда мне до тебя!

Ты вон, как Юлий Цезарь, и машину ведешь, и сигарету куришь, и со мной болтаешь. Я бы уже давно куда-нибудь врезалась.

– А что, Юлий Цезарь курил и водил машину? – засмеялся таксист.

Я тоже рассмеялась, и на душе немного полегчало. Парень довез меня до самого подъезда, и я протянула ему обещанную сумму.

– Я не возьму, – спокойно сказал он и еще раз подмигнул мне. – Понятно, что у тебя сейчас нет лишних денег.

Я попыталась настоять, но он наотрез отказался взять заработанное. Мир не без добрых людей, подумала я, выходя из машины. А ведь его карман, как и мой, вряд ли трещит от денег. Поехал бог знает куда и не взял за это ни цента.

Способны ли люди, вроде Элмера Айрона, на такое великодушие? Пока они богаты – да, это ведь им ничего не стоит. А вот когда на счету каждый цент – совсем другой разговор. И вообще, пора бы мне уже забыть о бывшем шефе, хватит того, что по его милости я потеряла сегодня работу. Ну не совсем, конечно, по его… Скорее, из-за собственной глупости.

Нечего было делать из мухи слона. Элмер Айрон едва ли обратил внимание на автомат, который принимал у него заказ и нес ему роллы и саке. Так-то вот…

Мягкие, но тяжелые лапы Поля улеглись мне на плечи сразу же, как только я переступила порог квартиры.

– Любимый ты мой! – Я обняла собаку, бьющую меня по рукам шелковым хвостом. – Моя единственная радость!

Я присела на пороге и, вместо того чтобы расслабиться в обществе Поля, заревела в три ручья. Вся накопившаяся горечь хлынула из меня фонтаном слез, и, казалось, этот фонтан никогда не иссякнет. Пес жалобно заскулил; прижался ко мне пушистой белоснежной грудью и начал облизывать лицо теплым, шершавым языком.

Так остро свою никчемность я ощутила впервые. Я плакала от жалости к себе, от горького сознания собственной бездарности. Чудовищное одиночество, столько времени давившее на меня, нашло лазейку в моей беспомощности и выбралось наружу. Внутри меня разверзлась огромная пропасть отчаяния и бессилия, в которую грозили провалиться все жалкие остатки моей уверенности в себе. Спасти меня мог бы только человек, любимый и любящий, но никого, кроме сочувствующей мне собаки, рядом не было.

Я испытывала почти физическую боль от одиночества, на которое была обречена…, или сама себя обрекла, что в тот момент было неважно. Вокруг столько счастливых людей, думала я, всхлипывая и обнимая прижавшегося ко мне Поля, почему же меня некому поддержать, утешить? Почему на жалость и сострадание по отношению ко мне способна только собака? Почему?

Фонтан слез наконец иссяк, и Поль вылизывал последние следы преступной слабости с моего лица.

– Спасибо, – поблагодарила я пса и ласково потрепала его по шелковой шерстке. – И что бы я без тебя делала?

Я встала с порога, скинула куртку и собралась было отправиться умывать грязное от расплывшейся косметики лицо, когда Поль аккуратно ухватил меня зубами за юбку и потянул в сторону комнаты.

– В чем дело, Поль? – спросила я, как будто собака могла дать мне четкий и вразумительный ответ.

Поль оставил в покое мою юбку и направился в сторону комнаты. Я пошла следом за ним, пытаясь угадать, что же означает такое поведения. Мы зашли в комнату, и Поль слегка поддел носом трубку телефонного аппарата, стоящего на столе.

По всей видимости, он пытался сообщить, что кто-то звонил мне, пока я работала, а точнее, способствовала своему увольнению. Скорее всего, это папа. Мамины звонки я могла бы пересчитать по пальцам одной руки. Время сейчас было явно не детским, так что перезванивать не имело смысла.

Па наверняка уже видел десятый сон. Да и чем я могла его порадовать, кроме сообщения о том, что вылетела с очередной работы?

Стоп… Но папа вряд ли звонил бы в это время. Он ведь знает, в какое время я работала в «Тайных желаниях». Тогда кто же мог мне звонить? Неужели объявился хозяин Поля? Внутри у меня все сжалось. А я-то думала, что хуже быть уже не может. Господи, если ты не просто просиживаешь штаны на облаках, сделай так, чтобы у меня не отобрали собаку! Мои глаза снова наполнились слезами, и я с трудом удержалась от соблазна начать жалеть себя заново.

Да, я могла бы попросту сказать хозяину, что найденная мной собака снова убежала. Но Поль…

Я могла бы обмануть его хозяина, но не его самого. Слишком много для меня значило доверие этого пса.

Мои попытки удержаться от повторного «круговорота воды в природе» прервал телефонный звонок. Мне стало не по себе. Без особой надобности в такое время никто не звонит. Значит, что-то случилось у родителей! Я судорожно схватила трубку и чуть не уселась на пол от неожиданного счастья, свалившегося на мою бедовую голову. Благословенный телефонный провод донес до меня голос Мэй Хэджог, сгинувшей несколько лет назад в стране «травки и красного перца»!

– Ну что, будем полуночничать? – смеясь, спросила Мэй прямо с порога.

– Как ты изменилась, Мэй!

Она и вправду стала совсем другой: волосы, раньше отливавшие золотом, были коротко острижены и покрашены в черный цвет, черты загоревшего лица утратили прежнюю остроту, стали округлыми, мягкими. Во всем ее облике чувствовались сила и решительность, которые, хоть и присутствовали раньше в характере Мэй, не бросались в глаза так явственно.

Я крепко обняла подругу и буквально потащила ее в кухню. Мэй примчалась ко мне сразу после звонка. Проблемы с транспортом, как выяснилось, ее не волновали. Собственная машина позволяла ей не зависеть от расписания городского транспорта.

Поль внимательно обнюхал гостью, словно оценивая, стоило ли пускать ее в дом. Решив, по всей видимости, что опасность мне не грозит, он оставил нас беседовать в кухне и отправился спать.

– Какой у тебя чудный пес! – покосилась Мэй в сторону уходящего зенненхунда. – Давно исполнила свою голубую мечту?

– К моему великому сожалению, пес мне пока не принадлежит.

Мэй удивленно подняла брови.