– Да не расстраивайся ты так, – сказала Туся, снова надевая перчатки. – По-моему, у нее лицо слишком простоватое, хотя фитура – ничего… Кстати, он сказал мне, что я здорово катаюсь, представляешь?

– Представляю, – задумчиво проговорила Лиза. Жалко, что я так не могу…

И она представила, как выезжает в центр катка и на нее устремляются все взгляды. А она смотрит на Михаила Юрьевича и делает двойной, нет, даже тройной тулуп, а потом крутится на месте на одной ноге. А он идет к ней и говорит: «Потрясающе, Кукушкина! Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так прекрасно катался!» А она чиркает коньком по льду и делает реверанс…

– А я еще в детском саду начала коньками заниматься, – без остановки тараторила Туся. – Лет с пяти. Меня мама отдала в секцию. Жалко, что ты так не можешь. Он бы хоть внимание на тебя обратил…

Сначала Лиза даже хотела обидеться на эти слова, но, немного подумав, хитро оглянулась по сторонам и сказала:

– Спорим, он и так обратит на меня внимание? В ее голосе звучал вызов и предвкушение проказы. Он просто не сможет остаться равнодушны…

И не успела Туся ей ответить, как Лиза встала и, стараясь удержать равновесие, двинулась в сторону учителей.

Она разогналась, насколько была способна, и кинулась им наперерез. Она думала, что стоит им якобы случайно столкнуться, как Михаил Юрьевич сразу ее заметит, и уж тогда она его не отпустит. Но где-то в своих расчетах она допустила ошибку, может, разогналась чуть сильнее, чем следовало, может, немного промахнулась… Как бы там ни было она со всего размаха врезалась в Маргариту и стала падать, цепляясь за ее куртку.

– А-а-а! – закричала Лиза, увлекая за собой учительницу.

Наверное, Маргарите очень не хотелось падать, потому что она попытал ась уцепиться за Михаила Юрьевича, который тоже не сумел устоять на ногах и, вместо того чтобы поддержать, свалился на нее.

– Ой-ой-ой! – Маргарита лежала на Лизе, придавленная тяжестью тела своего незадачливого спутника. – Что это?

– Это я, – сказал Михаил Юрьевич, – маленькая снежинка. Упала вам на плечо.

Несмотря на то что Лиза лежала в основании этой пирамиды и ей было довольно тяжело, она не могла удержаться от смеха.

– Миша, – закричала Маргарита, – ты собираешься вставать или нет?

Он поднялся и подал руку Рите, а потом вместе они помогли встать Лизе.

– Не ушиблась? – спросил Михаил, заглядывая ей в глаза. Она заметила, что у него на носу такие же веснушки, как у нее, и от этого ей стало весело и хорошо. Он был ненамного выше ее, и они оказались почти лицом к лицу. У него были голубые глаза и светлые, чуть рыжеватые прямые волосы – каре, зачесанное на прямой пробор,

– Нет. – Она зачарованно смотрела на него, не в силах отвести взгляд, хотя это уже становилось неприлично. – Я совсем не ушиблась…

– А у меня ничего не хочешь спросить? – иронично сказала Маргарита. – Или состояние коллеги тебя совсем не волнует?

– Ученики – прежде всего, – сказал Михаил, улыбаясь Лизе. – И чему тебя только пять лет учили? – Он перевел взгляд на Маргариту.

– Грандиозное зрелище! – Туся подъехала к ним, сделав круг почета, для того чтобы все могли по достоинству оценить ее умение кататься. – Весь каток только на вас и смотрит!

Лиза оглянулась по сторонам и заметила, что очень многие наблюдали за забавной сценой всеобщего падения и теперь смеются, глядя на них.

– И почему всегда так смешно, когда кто-то падает у тебя на глазах? – спросил Михаил и, не дождавшись ответа, пожал плечами. – Не знаю…

– Ну, мы пойдем, – сказала Лиза и даже сделала пару шагов, но присела от резкой боли в колене. – Ой-ой, – заверещала она.

– Что с тобой? – На лице Михаила был неподдельный испуг.

– Коленка, – сказала Лиза. – Ой, как больно!

– Ты идти-то можешь? – Маргарита присела перед ней на корточки и стала осторожно ощупывать колено.

– Кажется, могу. – Лиза старалась не плакать. – Но не очень…

– Мы пойдем с тобой, – сказал Михаил. – Да, Рита?

– Зачем?– Лиза ничего не понимала от боли.

– Проводим тебя до дома, тебе ведь самой не дойти…

– Ой, ну что вы, – замахала руками Лиза. – Я сама. Мне Туся поможет. Ведь это я во всем виновата.

– Да-а, – протянул Михаил, – не могу не согласиться. Ты – очень талантливая ученица. Одним ударом хотела сразу двух учителей угробить!

Он улыбался и смотрел на Лизу, и ей казалось, что эта улыбка сияет ярче, чем утреннее солнце. Михаил и Рита взяли ее под руки, и они потихоньку пошли в сторону раздевалки.

– В ногу идите, в ногу, – отдавала распоряжения. Туся, вертясь вокруг них. – Лиза, делай упор на левую ногу, так легче будет…

На улице Михаил остановил машину, и любители фигурного катания сели в теплый салон. Лиза сидела рядом с ним и почти не чувствовала боли. Разве только самую чуточку.

4

Дверь им открыла Лизина мама. На ней был фартук, и в руке она сжимала поварешку. Она не ожидала увидеть столько незнакомых людей и изумленно смотрела на Михаила и Маргариту, пока за ними не разглядела свою дочь и Тусю.

– Мама, не волнуйся, – сказала Лиза. – Не волнуйся, потому что все в порядке.

Мама побледнела и еще крепче сжала поварешку, потому что все родители боятся этих слов: «Не волнуйся, все в порядке».

Прихрамывая, Лиза вошла в квартиру и позвала остальных.

– Пожалуйста, проходите! Мама, это наши новые учителя – Михаил Юрьевич и Маргарита Николаевна…

Миша и Рита нерешительно мялись на пороге, не зная, войти им или лучше попрощаться. Но тут в коридор выскочил папа и принялся жать руку Михаилу, затягивая его в квартиру.

– Как же это ты умудрилась привести к нам в гости целых двух учителей? – сказал он. – А нельзя, чтобы в следующий раз к нам зашла Людмила Сергеевна Кошкина?

– Она вряд ли ходит на каток, – сказала Рита. – И к тому же мы еще не совсем учителя. У нас практика на пятом курсе.

– Это не важно, – сказал папа, помогая Рите снять куртку. – Все равно – учителя.

– Лизонька, – мама всплеснула руками, заметив, что дочка выставляет ногу вперед, как раненый боец, – ты что, упала?

– Еще как, – с тайной гордостью сказала Лиза. – И сама упала, и учителей свалила.

И, давясь от смеха, она рассказала родителям о своих спортивных достижениях.

– Дай я посмотрю, – сказал Михаил. – Нас учили оказывать первую помощь.

Лиза села на диван, закатала штанину и показала ему опухшее колено. Михаил со знанием дела ощупал ее ногу и вынес заключение:

– Ничего страшного. Сильный ушиб, вот и все.

Нужно приложить грелку со льдом и через пару дней будешь как новенькая.

– Я даже слышать больше не могу про лед, – сказала Лиза, поднимая на него глаза. – Кажется, на сегодня льда достаточно.

– Нет, я этого решительно не понимаю, – сказала мама, когда они все уже сидели на кухне и пили чай из больших чашек с петухами. – Зачем надо было идти на каток, если и кататься-то толком не умеешь?

– А когда умеешь – не интересно, – сказала Лиза и чуть не облилась чаем.

– Да, это парадокс, – сказал Михаил. – Почему, то людей всегда тянет заниматься тем, что они не умеют. Вы замечали, что безголосые любят петь, а люди, лишенные чувства ритма, – сочинять стихи…

– Да ладно, – примирительно сказала Маргарита, – тебе что, жалко? По-моему, когда человек самовыражается – это всегда прекрасно, даже если и не совсем умело…

– Я не против, – сказал Михаил. – Я, между прочим, тоже в юности стихи сочинял.

– В юности? – Лизин папа иронично поднял брови. – А сейчас у вас, простите, какой период?

– Все засмеялись, а Михаил ответил:

– Сейчас у меня поздняя юность, а тогда была ранняя. Хотите, я вам что-нибудь почитаю?

– Конечно, хотим, – сказала Туся, выражая общее мнение.

Лицо Михаила посерьезнело, и он начал читать заунывным голосом:

Пушкин и Грибоедов

Не кончили труд.

Меня тоже, наверно,

Когда-то убьют.

Читать дальше ему не пришлось, потому что все стали хохотать и хвататься за животы.