– Может, он тебя и не приглашал,– сказала Туся. – А вот ты его очень даже приглашала…

– Я? – Лиза истерично засмеялась. – И когда же?

– Сегодня, после уроков. Доставая перчатки из кармана пальто, он обнаружил записку. От тебя. В ней ты назначаешь ему встречу. В шесть часов около памятника Есенину. По-моему, очень романтично.

– Туся, – всплеснула руками Лиза. – Да ты с ума сошла! Он же не придет! Он же будет надо мной смеяться! Да как ты могла!

От возмущения у Лизы перехватило дыхание.

Просто в голове не укладывалось, как Туся посмела принимать за нее такое ответственное и важное решение.

– Не суетись. – На лице Туси не было и тени раскаяния. – Думаю, он придет. И смеяться вряд ли станет. Потом еще будешь меня благодарить.

Лиза задумалась. Сама она никогда бы не отважилась написать ему записку, это точно. Но уж если так произошло, если свидание назначено, то было бы глупо от него отказываться.

– А разве это удобно? – все еще сомневаясь, спросила она. – Разве девушка может сама пригласить на свидание?

– Еще как может! – уверенно сказала Туся. Надо не теряться и брать быка за рога. Или ты так и будешь стоять и смотреть, как у тебя из-под носа уходит самое лучшее?

Лизе не нравилось то, что говорила Туся, хотя она понимала; что доля правды в этом есть. Она видела, как не очень красивые и не слишком добрые девушки завоевывали самых милых юношей, в то время как другие, хорошие, застенчиво стояли в стороне.

– Хорошо, – кивнула Лиза. – Я пойду. Только учти, – поспешно добавила она, – если он не придет, то виновата во всем будешь ты.

– Мне не привыкать. – Туся возвела глаза к небу. – Я всегда во всем виновата.

Дома Лиза первым делом бросилась к зеркалу. От мороза ее щеки порозовели, а в волосах блестели снежинки.

«Он должен прийти, – сказала она себе. – Должен. По-другому пррсто не может быть».

Лиза скинула дубленку и придирчиво осмотрела свою одежду.

«Надеть что-то другое? Ведь нельзя же идти в том, в чем была в школе, – лихорадочно соображала она. Интересно, мы с ним куда-нибудь пойдем или будем гулять? Накраситься или лучше не надо? Может, взять что-нибудь у мамы, чтобы выглядеть взрослее? А сумку… Какую взять сумку – обычную или маленькую?»

Времени оставалось слишком мало, а вопросов слишком много. И рядом не было никого, кто бы помог на них ответить. Лиза осталась наедине с зеркалом и своими страхами.

«Если он не придет,– подумала Лиза, – я больше не буду ходить в школу. Точно не буду».

Она надела короткую черную юбку, которая досталась ей от старшей сестры Сони, красный облегающий свитер и плотные, телесного цвета колготы. Но для того чтобы выглядеть взрослее, этого ей показалось недостаточно, и Лиза подвела глаза и накрасила губы яркой помадой.

«Может, Я слегка перестаралась? – думала она, выливая на себя полфлакона французской туалетной воды. – Да нет, сейчас все так ходят», – отвечала сама себе.

Лиза шла по улице, стараясь проходить мимо зеркальных витрин, чтобы получше себя рассмотреть. Она не стала надевать шапку, чтобы не испортить укладку, и теперь мороз щипал ее беззащитные уши. Короткая юбка была совершенно не видна из-под дубленки, но Лизу это нисколько не смущало. Она чувствовала себя взрослой и современной, а это именно то, что нужно, когда идешь на свидание к своему учителю.

– Эй, здорово! – услышала она резкий голос.

И тут же кто-то уверенно и нагло дернул ее за рукав.

– А, Шустов, это ты, – как можно безразличнее сказала Лиза. – Привет.

Боря Шустов, а это был именно он, стоял напротив Лизы, засунув руки в карманы полупальто. Он тоже был без шапки, и его длинные заснеженные волосы закрывали глаза.

– Куда это мы направляемся? Да еще такие красивые?

Боря был мастером бестактных вопросов, ставящих в тупик нормального человека. Он имел привычку отпускать замечания о внешнем виде других людей, хотя сам был неряшлив и неопрятен. Он был тем человеком, которого Лиза меньше всего хотела встретить, отправляясь на свидание. Особенно на такое свидание.

– Куда ты так вырядилась? – настаивал он. – А?

– Да так, – неопределенно ответила Лиза. – Гуляю…

Ей хотелось, чтобы Боря провалился сквозь землю и оказался где-нибудь в далекой и жаркой Африке.

– Гуляешь? – недоверчиво переспросил он. – А я тоже без дела слоняюсь. Может, будем слоняться вместе?

И, не дожидаясь приглашения, пошел рядом с Лизой.

В эту минуту Лиза ненавидела его, как самого злейшего врага, но себя ненавидела еще больше. «Что же делать? – отчаянно думала она. – Как от него отделаться? Не могу же я сказать, что встречаюсь с Михаилом Юрьевичем. Сказать так – это все равно что повесить объявление в школе: «Я, Елизавета Кукушкина, имела глупость влюбиться в своего учителя». Какое невезение! Не могу же я прийти на свидание с Борей!»

А Шустов совсем не замечал ее смятения. Он как ни в чем не бывало болтал о том, что он ел на обед и что собирается есть на ужин, о том, как несправедлив к нему Кахобер Иванович, и о том, что его, Борю, никто не понимает.

– А ты? – вдруг спросила Лиза.

– Что я? – не понял он.

– Сам-то ты кого понимаешь?

Боря не на шутку задумался, а потом скорчил недовольную гримасу и пожал плечами.

– Вот в том-то и дело, – сказала Лиза. – Все считают себя непонятыми, а сами…

Они шли молча, и Лиза мечтала о том, чтобы стать невидимой и улизнуть от Бори.

«Но чудес не бывает, – вздохнула она. – По крайней мере, таких. Поэтому придется выкручиваться самой»

– Боря, – сгрого сказала она, останавливаясь. – Мне нужно сделать одно дело. Ты понимаешь? Личное дело.

– Хорошо, – кивнул Боря, и Лиза облегченно вздохнула.

Но оказалось, что ее радость была преждевременной.

– Я не спешу. Могу прошвырнуться с тобой.

– Это было бы очень хорошо, – Лиза изо всех сил старалась улыбаться, – но только в другой раз. Ты не обидишься, если дальше я пойду одна?

– Ой-ой-ой, какие мы таинственные. – Боря надулся, отчего его лицо стало еще более неприятным. Да иди куда хочешь!

Боря развернулся и пошел прочь, а Лизе стало очень неприятно оттого; что она обидела человека. «Это дурной знак, – подумала она. – Ничего хорошею не выйдет из моего свидания».

6

На часах было без пятнадцати шесть, когда Лиза оказалась около памятника Есенину.

«Как глупо получилось, – думала она, переступая с ноги на ногу, – боялась опоздать, а пришла даже раньше».

Она тревожно оглядывалась по сторонам, но никого из прохожих не был даже отдаленно похож на Михаила. Было уже начало седьмого, и Лиза вдруг испугалась, что он не придет Она представила, как горько ей будет ехать домой в одиночестве, и чуть не заплакала.

«Только бы он пришел, – думала она, до боли сжимая руки. – Только бы он пришел…»

– Лиза, – Михаил Юрьевич появился из-за памятника, – ты давно ждешь?

– Нет, – пролепетала она, не сводя с него восхищенных глаз. – Я только что пришла…

Лиза соврала и тут же пожалела об этом, потому что невооруженным глазом было видно, что она уже давно стоит на месте: у нее покраснел кончик носа и почти не гнулись колени.

– Извини, задержали срочные дела, – сказал Михаил, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Это ничего, я понимаю, – сказала Лиза. Ей было приятно, что он оправдывается перед ней так, как будто их связывают какие-то отношения.

Михаил молчал, разглядывая памятник, как будто пришел на свидание к Есенину, а Лиза не знала, с чего начать. Теперь она жалела, что заранее не придумала несколько фраз, чтобы начать разговор. А сейчас у нее в голове не было даже отдельных слов.

– Я получил твою записку, – сказал Михаил. – Ты бы лучше сама ко мне подошла, а то я ее случайно выронил из кармана, когда доставал перчатки… Получилось бы не очень-то хорошо, если бы ее увидел кто-нибудь посторонний.

– Это точно, – сказала Лиза и улыбнулась.

Она представила, как Тусину записку прочитала бы Людмила Сергеевна и закричала бы: «Это безнравственное отношение к процессу обучения!» Лиза представила, как от возмущения у Кошки очки бы скакали на переносице, и засмеялась.