— Да. Уже... какое-то время.

Я подняла взгляд, но его лицо оставалось непроницаемым.

— Почему ты мне ничего не сказал?

— Потому что... я боялся. Ты моя лучшая подруга. И ты практически никогда ни с кем не встречалась... Я даже не думал, что тебя это заинтересует.

А меня это интересовало?Я почувствовала наворачивающиеся бессмысленные слезы, которые быстро смахнула. Кейд — отличный парень. И мне нравилось проводить с ним время. И поцелуй с ним был определённо хорош. Он действительно мог понравиться. Мне хотелось, чтобы он нравился мне, но... Гаррик был этим «но». Смогла бы я перестать думать о нём? Перестать хотеть его?

Я услышала, как Кейд вздохнул.

— Тебе это не интересно, да?

Боже, ну почему у него такие выразительные глаза? Я могу прочитать в них каждое разочарование и неуверенность. Я любила его, это точно. И думаю, что однажды могла бы влюбиться в него, но для начала мне нужно избавиться от своих чувств к Гаррику. Если бы это произошло в прошлом семестре, колебалась бы я?

— Честно, Кейд? Я не знаю. Это, наверно, ужасный ответ, да?

На минуту он задумался об этом, и я не выдержала молчания.

— Дело не в том, что ты мне не нравишься. Я, на самом деле, считаю тебя довольно привлекательным. Просто... ты тоже мой лучший друг, и я не уверена. А мне нужно быть уверенной.

— Я тоже хочу, чтобы ты была уверена, — он глубоко вздохнул и улыбнулся. Это была милая улыбка, но не такая яркая, к какой я привыкла. — Возможно, я смогу это пережить.

***

Когда в понедельник утром я пришла в театр, список приглашённых на повторное прослушивание уже был вывешен. Список получивших роли (как и список приглашённых на повторное прослушивание) обычно огромен. Этот же представлял собой простой лист бумаги, висящий на стене, но его окружало столько людей, которым была уже известна их судьба, что путь к нему стал похож на дорогу к эшафоту. Множество глаз повернулось ко мне. Я изо всех сил пыталась оценить их реакцию. Смотрели ли они на меня с жалостью? Или просто скрывали своё волнение? Стоя от них в двух шагах, я будто существовала в другом мире, по сравнению с теми, кто уже прочитал написанное на этом листе бумаги. И когда я присоединюсь к ним, давление не прекратится. Просматривая список, ты не можешь проявлять эмоции. Ты не можешь плакать над не полученной ролью или жаловаться на тех, кто её получил. Ты не можешь закричать от волнения или злости. Ты должен лишь прочитать список, не выражая никаких эмоций. Что должно быть не кажется трудным, за исключением того, что мы — актёры. Выражение эмоций — наша работа.

В нескольких шагах от меня появился Кейд.

— Ты уже посмотрел?

— Нет, — он покачал головой, — я ждал тебя.

С нашего разговора накануне всё ещё чувствовалась неловкость. Мы так и не выяснили, что эти крайне важные вещи значили для нас. Но в то же время они не имели никакого значения. Мы просто два актёра, готовые столкнуться с отказом или другим сражением. Мы были до краёв заполнены беспокойством, даже если пытались не показать этого, и для множества других эмоций, происходящих между нами в данный момент, просто не оставалось места.

Он взял меня за руку, и я не позволила себе волноваться по поводу того, что бы это могло значить. Мне нужно было утешение. Мне нужно было, чтобы он привёл меня в чувства. И я уверена, что ему нужно было то же самое.

Мы быстро сделали ещё несколько шагов к списку и влились в поток людей.

Первым в списке значился пасынок Ипполит. На его роль повторно приглашались семь мальчиков, и среди них были Кейд и Джереми.

Я взглянула на него, он переносил все стоически. Ни одна эмоция не отразилась на его лице. Ни волнения, ни нервозности. Семь приглашённых означало, что режиссёр не был уверен. Это значило, что он ещё не увидел того, что хотел. Что роль была ещё ничьей, кого бы ни отметили больше во время повторного прослушивания.

Я сжала руку Кейда, и он тут же сжал её в ответ.

Знаю, что люди все время говорят о бешено колотящемся сердце, но в этом не было ничего такого уж серьёзного. Но когда я снова посмотрела на список, моё сердце так сильно пустилось вскачь, будто вся моя жизнь зависела от этого финиша. Звуки стали слышны нечётко, а поле зрения сузилось. Я чувствовала, будто нахожусь на грани, на краю чего-то ужасного и восхитительного, что могло означать как полет, так и падение — успех или провал.

Взглядом я нашла написанное крупным шрифтом слово «ФЕДРА». А потом увидела своё имя, и больше ничего, как будто оно было светом в конце туннеля. И это лучше, чем пересечь финишную прямую. Это было похоже на первый глоток свежего воздуха, когда я с уверенностью ощущала, что тону, что умираю. Я подавила радость и облегчение, потому что люди всё ещё изучали список, и потому что это всего лишь список на повторное прослушивание. Это лишь означало, что меня ещё не исключили из него.

Другой ладонью Кейд накрыл наши соединённые руки. Я продолжила дальше просматривать список.

«ТЕСЕЙ».

Такого не могло быть. Тесей — это персонаж. Я снова подняла глаза, ища то, что пропустила. Под «Ипполитом» значилось семь имён. А дальше под «Федрой» — только одно моё.

Больше никого не приглашали.

Только меня.

Я получила роль.

И тогда, нарушая все правила, я закричала. Кейд засмеялся, поднял меня за талию и начал кружить. Люди вокруг нас захлопали, и я знала, что некоторые из них уже слышали слухи о нашем поцелуе, судя по тому, как они на нас смотрели. Но на мгновение, одно счастливое мгновение это не имело никакого значения.

Я получила эту роль.

На подготовку я шла, как в тумане.

Они всегда приглашали на повторное прослушивание. Даже если они точно знали, кто им нужен, это была возможность, чтобы удостовериться в этом и ещё раз увидеть лучшего.

Но они только мне дали роль, а значит — уже были уверены.

У меня в груди стало что-то подниматься и прежде, чем я смогла что-либо сделать, слёзы навернулись на глаза. На секунду я задержалась за кулисами перед тем, как войти в класс. Я пыталась глубоко дышать, но это ничуть не помогло сдержать все накопившиеся во мне эмоции. Поэтому я сделала самое логичное, что пришло в голову.

Я начала танцевать.

Я танцевала без музыки. Я беззвучно кричала. Я праздновала в тишине и темноте, за кулисами, где никто не мог меня видеть.

Но моя удача не могла оставить меня в покое, поэтому кое-кто всё же видел.

— Я так понимаю, ты уже видела список.

Я замерла в смешной позе со всё ещё выпирающей влево пятой точкой. Выпрямившись, я медленно развернулась и сказала:

— Привет, Гаррик.

Его губы были сжаты, а глаза расширены — я знала, что он прилагает большие усилия, чтобы не рассмеяться.

— Здравствуй, Блисс. Мои поздравления.

Мои волосы растрепались после вышеупомянутых диких танцев, поэтому я, как можно лучше, заправила их за уши и произнесла:

— Спасибо. Я, э-э... очень взволнована этим.

— Так и должно быть. Твоё прослушивание... — он подошёл ближе, и как обычно его присутствие вытеснило во мне смущение и любые другие эмоции, заменив их жаром и желанием. — Твоё прослушивание было потрясающим. Вне конкуренции.

Я сглотнула, но комок в горле никуда не делся. Мои слова благодарности прозвучали, как шёпот.

— Но в пятницу ночью...

— О, Боже...

— Несмотря на то, что ты была до нелепого мила, пожалуйста, больше так не напивайся. Эрику понадобится, чтобы ты была в самой лучшей форме для этой роли.

— Да, конечно, — оцепенев, кивнула я. — Безусловно. Я обещаю.

— И ещё... Я также переживал за тебя.

— Ох.

Его взгляд скользнул по моему лицу: опустился с моих, несомненно, взлохмаченных волос к глазам и губам, затем быстро проследовал вниз к ноге, где заживший ожог оставил темно-розовый шрам.