Мелодичный звук колокольчика застал ее врасплох, хотя именно этого звука она никак не могла дождаться. Зоэ поняла, что не успела переодеться, только скинула туфли на каблуках. И теперь стояла босиком, в своем голубом платье с глубоким вырезом…

Оливер уже был у двери, не дождавшись, когда Зоэ встретит его у калитки. Она увидела на пороге мужчину, которого нельзя было назвать ни спокойным, ни умудренным. Он снял пиджак, куда-то подевал галстук, верхние пуговицы на белой рубашке были расстегнуты. Каждая клеточка его тела источала сексуальное возбуждение.

Молодая женщина даже не успела поздороваться — Оливер шагнул вперед и закрыл дверь за собой. После чего обнял за плечи и впился ей в губы страстным поцелуем. Похоже, вариант номер два начал происходить без ее участия. И нельзя было сказать, что Зоэ это полностью устраивает.

Она первая прервала поцелуй и отстранилась. Оливер миг выглядел растерянным, словно выбитым из колеи, но потом взял себя в руки и прошел за ней в гостиную. Он чувствовал себя так, будто мчался на полной скорости на автомобиле — и вдруг врезался в дорожный столб.

— Что случилось? — спросил он, останавливаясь посреди комнаты.

Но Зоэ не торопилась срывать с себя одежду и бросаться в его объятия, а уселась на диван и подобрала под себя маленькие босые ноги. Она выглядела слегка встревоженной. Обхватив себя руками за плечи, женщина поежилась, будто ей было холодно. Как же так? Оливера сжигал внутренний жар, а она мерзла!

Он замер, опасаясь приближаться к ней. Если Зоэ не собирается немедленно отдаться ему, будет трудно находиться с ней рядом и сохранять трезвый рассудок.

— Что случилось? — повторил Оливер, сдерживая дрожь желания.

— Ничего, — тихо ответила Зоэ, не глядя на него. — Все хорошо… но я немножко испугалась. Извини.

— Почему ты испугалась?

— Все как-то слишком… быстро. Я так не могу.

Оливер провел рукой по горячему лбу. Слишком быстро? Да около часа назад она почти отдалась ему без долгих разговоров! Они оба были готовы абсолютно на все. Что же произошло с ней за это время? Он, наоборот, дошел до высшей точки возбуждения, а она…

— Слишком быстро? — переспросил Оливер, стараясь слегка умерить свой пыл и мыслить здраво.

Зоэ подняла на него большие виноватые глаза.

— Ты не думай, я по-прежнему хочу, чтобы… это произошло.

— Твоя фраза подразумевает какое-то «но».

Молодая женщина похлопала по дивану рядом с собой.

— Может, присядешь и мы сначала поговорим?

Оливер мысленно застонал. Вот оно — «поговорим»! Ну почему нельзя обойтись без предварительной задушевной беседы? Почему сначала не сделать того, чего просит тело, а уж потом наслаждаться разговором, если останется такое желание?

Но он покорно подошел к дивану и сел, повернувшись так, чтобы видеть лицо собеседницы. Нужно успокоить ее, если это необходимо. Оливер взял ее руку в свою и ласково сжал.

— Хорошо, как скажешь. Вижу, тебя не убедить отложить разговор ненадолго.

Зоэ попыталась ответить улыбкой, но губы скривились в болезненной гримасе. Предстоял более чем серьезный разговор, и менее чем когда-либо она была расположена шутить. Глаза Зоэ потемнели от сосредоточенности, она мучительно подыскивала нужные слова.

— Что тебя тревожит? Скажи мне, — попросил Оливер, желая ей помочь.

— Я знаю, ты бы предпочел… чтобы мы сначала пошли в спальню, а разговаривали после, — сбивчиво начала Зоэ. — Извини, но я немного… старомодна в этом плане. Для меня телесное единение означает слишком многое. Оно должно символизировать нечто большее, чем наше обоюдное физическое желание.

Последняя фраза застала Оливера забеспокоиться, но он ничем не выдал этого.

— Ты имеешь в виду, что не интересуешься сексом как таковым?

— Д-да.

— Неужели ты думаешь, что у нас двоих это могло бы произойти так… бессмысленно?

По тому, как напряглась его рука, Зоэ поняла, что ее слова задели Оливера за живое.

— Нет-нет, я вовсе не это имела в виду!

— Тогда все в порядке, — с видимым облегчением сказал он. — Потому что для меня заняться с тобой любовью — это очень серьезно.

— Ох, Оливер, я не хотела тебя обидеть. Дело в том, что… в последний раз, когда я… Впрочем, неважно.

— Нет, важно. Что случилось в последний раз?

— В последний раз, когда я была с мужчиной, он разбил мне сердце.

Оливер нахмурился. Почему-то до сих пор он не задумывался о личной жизни своей избранницы, и теперь ему показалось, что некий чужак беспардонно вмешивается в их с Зоэ отношения.

— Когда это было?

— Два года назад.

Оливера неожиданно пронзила жгучая ревность.

— Ты до сих пор любишь его?

— Нет. Давно уже нет.

— Хорошо.

Он принялся поглаживать ее по руке. Затем поднял узкую кисть женщины к своим губам, поцеловал в ладонь. Ее кожа отдавала медовым привкусом. Силы небесные, как это возможно, чтобы женская кожа была такой сладкой?

Зоэ нравились его прикосновения. Оливер ясно видел, что глаза ее затуманились от удовольствия, дыхание участилось, а на щеки вернулась краска. Но ему не удалось сбить ее с толку.

— После той ошибки я пообещала себе, — тихо, но настойчиво продолжила она, — что впредь буду осторожнее.

— Я понимаю.

Губы Оливера двинулись выше, к запястью.

— Я имею в виду, — прошептала Зоэ, — что, если кто-нибудь снова разобьет мне сердце, я этого не переживу.

Оливер оставил поцелуи и взглянул ей в глаза.

— Зоэ, что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что желаю, чтобы меня принимали всерьез, а не обращались со мной легкомысленно, — ответила она.

И снова Оливера больно задели ее слова.

— Признаться, я тебя не очень понимаю. Ты говоришь со мной так, будто я — известный ловелас, который использует женщин и бросает их, когда они ему надоедают. Чем я заслужил такое отношение с твоей стороны? Что я сказал или сделал не так?

— Нет, ты снова понял меня неправильно! — воскликнула Зоэ огорченно. — Я знаю, что ты не такой. Ты — благородный и честный человек!

Оливер пожал плечами.

— Возможно, ты преувеличиваешь. Но, по крайней мере, я стараюсь таковым быть и всегда помню об ответственности. И никогда не обещаю того, чего не смогу исполнить.

— Я верю тебе, Оливер. И я рада, что ты такой. Дело в том, что я… очень ранима и многого боюсь… Ты не хочешь вина? Или, может быть, сварить кофе? — неожиданно перевела она разговор на другое.

Но Оливеру требовалась определенность.

— Нет, я ничего не хочу. Скажи мне только, чего ты боишься.

Зоэ смущенно теребила край платья.

— Пьер оказался трусом, а я узнала об этом в последний момент. Я считала его своим будущим мужем, а он просто поставил меня перед фактом, что уезжает. Знаешь, мы ведь даже официально объявили о помолвке и собирались пожениться, а он сбежал за месяц до свадьбы.

— Понятно…

Зоэ робко взглянула на Оливера.

— Я часто говорила ему, как хочу обставить дом для нас двоих, какие развести цветы в саду. А у Пьера даже не хватило смелости попрощаться со мной лично, он оставил мне только записку. Представляешь?

— Не могу сказать, что сожалею о его отъезде, — усмехнулся Оливер. — Он много потерял, это да. И хорошо еще, что этот Пьер показал свое истинное лицо до свадьбы, а не после.

— Теперь я тоже понимаю, что это к лучшему. Но тогда… — Зоэ с трудом перевела дыхание, — тогда я едва не умерла от горя. Мне-то казалось, что мы с Пьером хотим одного и того же. По крайней мере, он так говорил.

— Чего же тебе хочется?

— Семьи, детей, уютного дома.

— Звучит разумно.

— И еще я хочу остаться здесь, в Пюилоране. Пьер написал в записке, что не желает провести свою жизнь в провинции. Что ему претит быть привязанным к одному месту, что он любит свободу.

На этот раз Оливер долго молчал, перед тем как снова сказать:

— Понятно.

— Ну вот, — вздохнула Зоэ, — я и объяснила тебе, чего именно боюсь.

Наступила тишина. Оливер обдумывал услышанное, переваривал информацию о женщине, с которой так безумно хотел провести эту ночь. И его постепенно охватывала безысходная тоска. Он чувствовал себя обманутым — так голодному дают в руки кусок хлеба и тут же отнимают.