Мягкая сила начала приподнимать Андрея, и он быстро перевернулся на бок, потом встал на ноги. Осторожно осмотрелся.

– Ага. Любуйся, – подбодрила Марсия.

Каюта ее была просторной, роскошной, лишенной острых углов. Удобное жилище, но не обиталище командира. Марсия, в свою очередь, с любопытством разглядывала его. Сказала, как думая вслух:

– Отборный экземпляр. Правда. Высокий, сильный, красивый. Но, все же… Я терпима к любым наклонностям и лишена предрассудков. Просто… секс с животными – это не моё.

Настолько необъятным и удивительным было ее презрение к нему, что Андрей даже забыл разозлиться.

– Ты – тоже… экземпляр. Настолько уверена, что станешь властвовать над нами?

Возразила:

– Не я. Мы.

Спохватилась. Встряхнула головой. В центре каюты возникло изображение Небесного города. Примерно метр в длину, чуть меньше в ширину и с десяток сантиметров толщиной. Оно было объемным, красочным и позволяло разглядеть мельчайшие детали.

– Наш «Ксанаду». Смотри.

Андрей смотрел и так, безо всяких понуканий. Смотреть было на что. Со всех сторон Небесный город (как там его назвала Марсия?) окружали светящиеся точки. Они медленно двигались, сжимая кольцо осады, за каждой крошечной точкой тянулся такой же миниатюрный огненный след.

– Красиво. Да?

Марсия прошлась танцующим шагом вокруг изображения «Ксанаду». Ее тонкие пальцы быстро схватили светлую точку. Так ловкий человек снимает нагар с фитиля свечи, не обжигая пальцев.

– А вот еще. И еще… сейчас поймаю!

Обомлев, Андрей смотрел на ее игру. Понимая, что там, снаружи, далеко в пространстве, одна за другой реально гибнут запущенные с территории протектората Тир ракеты.

Рванулся в прыжке. Мягкая, невидимая сила схватила его на полпути, не дав сбить Марсию с ног. Но, все же, рефлекторно отшатнувшись, она не удержала равновесия и шлепнулась на пол. В другое время Андрей рассмеялся бы, насмешливо и зло, прямо в ее сконфуженную физиономию. А сейчас, спеленатый силовым полем по рукам и ногам, мог только смотреть, как две оставшиеся яркие точки, которые не успела «погасить» Марсия, жалят «Ксанаду». Неужели у новтеран нет автоматической системы ведения огня?! Марсия поднялась на ноги… Она не успеет! Почему-то в этот миг Андрей испытал острое чувство сожаления. Не о себе.

Она не сделала даже попытки. Вместе с Андреем смотрела, как расцвели два маленьких огненных бутона… и медленно погасли.

– Добавочная энергия в наши аккумуляторы. Можно было и остальные так. Но мне захотелось побегать, размяться.

Недоверчиво посмотрела на Андрея.

– Любопытно. Ты всерьез ждал, что «Ксанаду» погибнет? Даже с одной десятой мощности в накопителях Ричи он неуязвим для любых ваших средств. А мы никогда не снижаем заряд ниже одной трети. Даже через тысячу лет вы вряд ли сможете нас победить. Ах, я ужасно нелогична. Раз уж мы здесь, то… У вас никогда не появится шансов нас превзойти.

– Вы не дадите. Разрушив цивилизацию…

–  Этовы называете цивилизацией? Мы введем этов рамки. Промышленного феодализма вам с лихвой достаточно. А мы станем сюзеренами. Нас примут, не сомневайся. Простой Средний Человек, для краткости скажу… «быдло» (я верно произношу?), примет любую власть, при которой будет счастлив. Мы изменим вашу культурную парадигму и сделаем быдло счастливым.

– Быдло?!

– Не в обиду, а для краткости. И верно по существу.

Андрей попытался прочесть на ясном лице Марсии издевку… и не смог.

– Тебя я назову сукой. Не в обиду, а для краткости. И верно по существу.

Мимолетная ли ее улыбка или просто игра освещения…

– Я ошиблась, употребив слово с негативной окраской. Правильно сказать: «обыватель».

Снова вперилась в него.

– Допустим, «Ксанаду» погиб бы. Вместе с нами. Но ты… умер бы тоже!

– Разумеется.

Она зло пнула воздух ладонью и картинка Небесного города исчезла.

– Разумеется! Разумеется… Разум имеется… Ты – дурак! Знаешь это?

Андрей промолчал. В стене возникла еще одна дверь, Марсия повелительно указала:

– Туда! Вон с глаз моих.

Когда Андрей ушел (там дикарю приготовлено удобное жилище), Марсия плюхнулась на софу, уставившись взглядом в потолок. Надо систематизировать свои воззрения в свете новых данных. Не животные, а дикари.

Осознанное самопожертвование свойственно только людям.

«Прямо штаб какой… Один сидит, а трое ходят. Думают», – подумал Фома о себе и о помощниках, имитирующих кипучую деятельность в соседнем купе. Он строго настрого запретил входить к нему, пока не позовет. На полу, на деревянной, наскоро сколоченной подставке перед ним покоился ртутно-блестящий, геометрически правильный предмет. Параллелепипед. Ну… ящик. Метр на метр на полтора, без швов или заклепок. Без единой ручки, за которую его можно было бы поднять.

Под порхающими над ним пухлыми ладонями Фомы он отзывался то чистой, звонкой нотой, то низким, скорбным звуком. В воздухе появлялись и гасли призрачные картины: чертежи, схемы, просто пейзажи далеких миров. Они вспыхивали, бледнели и таяли, чтобы через мгновение воскреснуть вновь. Библиотека. Квинтэссенция загадочных, превосходящих всякое разумение знаний. Недоступная для смертных, словно чаша Грааля. Словно локоть, который не укусишь.

Только что Фома получил над Библиотекой полный контроль на сто лет и один день вперед. Бездна любопытнейшей информации – впитывай, не хочу. Он тяжко вздохнул. Сто лет – слишком оптимистично, когда речь идет о последних днях человечества.

В воздухе перед ним застыло изображение лиловой иззубренной линия на фоне бледно-серой координатной сетки. Фома покачал головой. Вот так пульсирует поле энерголовушки Скайтауна. Каждые 3 миллисекунды сильный всплеск, потом быстрое падение почти до нуля. Если правильно играть частотой радиосигнала… связь в Мире, худо-бедно, можно было бы поддерживать до сих пор. «Кто-то должен был догадаться об этом раньше. Например, я».

– Видишь, какая я… – говорит Анита. Ей пятьдесят восемь, она выглядит моложе. И все равно переживает. Глядя на тебя. Видя воочию эту убийственную разницу между вами.

Она встречает тебя в дверях. Не сходя с места, ожидая, когда ты подойдешь. И приходится войти; колокольчик на калитке нахально звякает, смеясь над побежденным твоим упорством. Ты переступишь этот порог? Вы обнимаетесь с Анитой, она не отрывает от тебя глаз.

– Противоестественно. Да? – не удерживаешься от вопроса.

– Наоборот. Ты такая, какой осталась в моей памяти. Люди живут в памяти друг друга такими, какими запомнились при расставании. А встреча после долгой разлуки всегда несет налет горечи. Когда мы замечаем, что сделало время с дорогим человеком… С тобой – этого нет. Для меня… Прости.

Анита спохватывается, что сказала огромную глупость. Сообразив, что тебе-то тяжело видеть ее – когда-то молодую подругу. Она понимает, что ты чувствуешь. Не только сожаление, но и вину. За то, что безжалостное время не касается тебя своим варварским резцом.

– Ничего. Я привыкла. На самом деле, я тоже меняюсь.

– Да. Ты не давала зарока, что не поумнеешь. С тобой намного легче, чем раньше. Но, все же… как возможно? Превратить человеческий организм в подобие… «вечного двигателя»! В старину эту немыслимую машинку называли каким-то смешным словом. Не помню. Видишь? Уже склероз…

Ты морщишь лоб в притворном раздумье.

– Perpetuum mobile?..

– Точно! Но, что же мы стали, как две надолбы? Пойдем.

Томительная секунда и… Один шаг… не требующий усилий. Ты оглядываешься в прихожей с внезапно сильно забившимся сердцем. Внутреннее убранство тебе неожиданно нравится. Вот оно как…Достаточно сделать один маленький шаг и множество лет навсегда позади. Великий Вага прощен.

Анита пристально смотрит на тебя. Потом вынимает из волос золотую заколку – изящную безделушку, украшенную мелкими рубинами. И маленьким вензелем: «NV». Ее сознание внезапно раскрывается перед тобой… Но ты не поддаешься искушению видеть.Это – как мысленно зажмуриться или просто отвести взгляд.