Она повернула к Сефтон-парку и поехала вдоль верхней оконечности озера, огибая парк вместе с устойчивым потоком любителей окольных путей, которые, как и она, пытались избежать светофоров и пробок на основных городских магистралях.

За рулем она предалась приятным воспоминаниям о сегодняшнем утре. Пока она в спальне насухо вытиралась после душа, Джефф сидел в кресле. В его карих глазах она видела любовь и желание.

Она притворилась, что не замечает его. Он был уже выбрит, элегантно одет, готов к работе. Кто-то из сослуживцев говорил, что Джефф выглядит как боксер-профессионал: нос не раз сломан и неправильно сросся, несколько шрамов, один из которых рассекает правую бровь. Каштановые волосы коротко острижены, как у большинства полицейских. Тот, кто видел Джеффа впервые, мог принять его за крепкий орешек. Грейс ничего такого в нем не замечала. Его твердый характер и физическая сила дарили ей спокойствие и уверенность в себе.

– Ты, кажется, что-то интересное увидел? – спросила она.

– Конечно! – улыбнулся он в ответ.

Он поймал ее руку, когда она шла к туалетному столику. Притянул на колени, целовал ее губы, шею, груди. Затем поднял ее и отнес на постель. Ее пальцы нашли пряжку его ремня, она вздохнула, выгибаясь навстречу ему.

Солнце набирало силу. За пять минут, пока она ехала вдоль Сефтон-парка, оно сожгло туманную дымку облачности и уже светило сквозь листву платанов и конских каштанов, покрыв мостовые круглыми пятнами медового цвета. Подогревало фасады викторианских особняков, этих жемчужин старого города, окруженных небольшими водоемами, лужайками и деревьями, которые казались Грейс легкими и сердцем города.

Поток автомобилей вернулся на основную магистраль, она включила указатель правого поворота и вскоре свернула в один из боковых проездов. Он и так был узким, а припаркованные с двух сторон машины сужали его еще больше. Она втиснулась в просвет, пропустив встречную машину. В тридцати ярдах от конца проезда стояла под косым углом к тротуару, работая на холостых оборотах, мусорка. Места мало, но проехать можно. Неожиданно грузовик сдал назад, перегородив проезд. Водитель смотрел на нее в зеркало, она даже видела огоньки в его глазах.

– Черт, – пробормотала она и включила радио. Музыка оглушила, и она откинулась в кресле, приготовившись к долгому ожиданию.

Сопровождающие грузчики подкатили два мусорных бака и зацепили их за рычаги. Сгустившаяся вонь гниющих пищевых отходов, сладкая и тошнотворная, изрыгнулась из открывшегося бункера мусорки. Из пакетов и валяющихся просто кучей отходов, забитых в грязную емкость, вырывались пузыри зловонного газа, настолько большие, что их даже было видно в свете солнечных лучей.

– Ну спасибо, парни, – недовольно сказала Грейс, закрывая решетки воздухозаборников.

Грузовик подал на три ярда вперед и с содроганием опять встал.

– Да чтоб тебя! – Она рванула ручник сильнее, чем следовало бы, и зло посмотрела на водилу, по-прежнему пялившегося на нее в боковое зеркало.

Еще два бака опрокинули в бункер и пустыми откатили к тротуару. Гидравлический подъемник с воем и скрежетом поднимал два следующих. Тут бессмысленная трескотня какой-то певички стала совсем уж нестерпимой, и Грейс достала пленку с записью Пэгги Ли. Она опустила взгляд, вставляя кассету в магнитолу, и откинулась на спинку сиденья. Содержимое баков валилось в бункер. Пакеты, газеты, картонные коробки, овощные очистки. Содержимое левого бака упорно не хотело вываливаться, потом наконец выполз кусок ковра.

А прямо за ним…

Труп.

Женщина. Совершенно голая. Сначала показалась голова. Роскошные темно-каштановые волосы испачканы какой-то грязной слизью. Зеленые глаза. Ярко-зеленые. Рука поднята к лицу, будто в попытке защититься. Кусок промасленной оберточной бумаги приклеился к левой ягодице. На внутренней стороне бедер блестело что-то красное. Эмоции Грейс перемешались: она ощутила ужас, и сострадание, и гнев. Тело плавно скользнуло вниз и с глухим стуком упало в утробу мусорки. Затем со дна бака медленно потекло тягучее, темно-красное. Кровь.

Констебли Аллен и Танстолл первыми оказались на месте происшествия. У мусоровоза они заспорили, не успев выйти из машины. Танстолл был более опытным констеблем. Высокий, широкий в плечах, с резким ланкаширским акцентом, он был из тех мужчин, которых переубедить невозможно.

– Я же сказал тебе нет, – гудел он. – Только один из нас останется рядом с телом, чтобы сохранить место нетронутым. Ты знаешь правило.

– Ну, напарник, это моя первая подозрительная смерть, – уговаривал Аллен.

Они вылезли из машины. Аллен продолжал спорить, но Танстолл оборвал его:

– Ну-ка заткнись и достань из багажника спецкомплект для места преступления.

Аллен все ворчал, но приободрился, когда Танстолл сказал ему, что он может огородить участок полицейской лентой.

– А ты что собрался делать? – допытывался Аллен.

– Подтвердить тот факт, что мы находимся на месте преступления…

– Ты хочешь сказать – взглянуть на труп.

Танстолл проигнорировал его реплику.

– … затем я вызову полицейского врача, следователя и криминалистов. А ты что, еще не прошел судебный курс?

– Ну, вводный.

– И то хорошо, – прокомментировал Танстолл. – Подрастешь – пошлют на настоящую учебу.

Танстолл действительно бросил взгляд на труп, прежде чем записал имена свидетелей, затем позвонил дежурному сержанту в полицейский участок района Токстет.

– Пришлите полицейского врача и криминалистов, – попросил он. – И как там насчет следователя?

– Тебя это не колышет, Танстолл.

– Ну да, я только имел в виду, что он типа тоже подскочит?

– Зачем? – спросил сержант.

Танстолл не был уверен, что сможет правильно объяснить.

– Ну… следователи по важнякам выезжают, когда для них есть работа, так ведь?

– Ты что, первый год замужем? – удивился сержант.

– Не то чтобы первый… Я не хочу выглядеть глупо, сержант, но не вышло бы так, что они захотят, ну, ты понимаешь, взяться за расследование.

– Да ведь все равно они не смогут хоть что-то предпринять, до тех пор пока криминалисты не отработают свою часть. Это твое место преступления, Танстолл. Ты не пропустишь туда никого, кому не следует там находиться. Заставь ждать, пока криминалисты не закончат работу.

– Есть! – Танстолл все-таки не был полностью уверен, что сможет удержать следователей за линией ограждения, но раз сержант приказал, то все будет в порядке…

– Опиши мне место, – потребовал сержант.

Танстолл бросил взгляд на констебля Аллена.

– Мы огородили лентой участок от заднего бампера мусоровоза до дома, из которого в баки выносят мусор.

– Дом также относится к месту преступления, – добавил сержант. – Вы установили маршрут подхода к бакам?

Об этом Танстолл не подумал.

– Аллен уже предположил возможные пути подхода, сержант.

– Аллен служит без году неделя и толком еще ничего не знает, – возразил сержант. – Разберись сам. Не давай никому пользоваться входной дверью.

Танстолл решил эту задачу: послал Аллена стучать во все двери подряд и просить жильцов входить-выходить по пожарной лестнице. У жильцов первого этажа такой возможности не оказалось. Туда можно было попасть только через входную дверь.

– Ты велел им не выходить, пока мы здесь не закончим? – спросил Танстолл вернувшегося Аллена.

Аллен ухмыльнулся.

– Об этом не беспокойся, напарник, – ответил он. – Большая часть жильцов этого дома – девушки, работающие в ночную смену, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– А? – переспросил Танстолл. Шестеренки в его черепушке слегка провернулись со скрипом, и он повторил: – А! – на этот раз более осмысленно. – Что ж, раз они проститутки, то лучше одному вернуться переписать их имена на тот случай, если им вздумается слинять.

– Нечего смотреть на меня, – сказал Аллен, готовый сражаться за свое право оставаться в первых рядах.

С двух противоположных концов проезда одновременно подлетели две полицейские машины. Танстолл и Аллен ухмыльнулись друг другу.