– Отсекли! – сказали они в один голос.

В течение десяти минут улица была блокирована, у подножия пожарной лестницы выставлен полицейский. Через кордоны пропустили полицейского врача, пришедшего пешком. Возле одной из машин он натянул поверх одежды белый защитный костюм. Прежде чем идти дальше, он прикрепил поверх костюма бедж с удостоверением личности и надел бахилы. Проходя мимо второй машины, он заметил женщину, сидевшую на заднем сиденье. Хрупкая, лет тридцати с небольшим. Роскошные волосы до плеч, рыжеватая блондинка. На ней были хорошо скроенные брюки и свободная красная туника.

– Грейс?

Дверь машины открыта настежь, она, должно быть, слышала его голос, но почему-то не отозвалась.

– Грейс, ты?… – Врач посмотрел на мусоровоз с выключенным двигателем и мусорщиков, кучкой сбившихся у кабины. – Так это ты ее обнаружила?

Грейс медленно подняла на него глаза. Лицо бледное, волосы взъерошены.

– Она совсем еще девочка?… – полувопросительно сказала Грейс. Во взгляде ее застыли тревога и непонимание. – Ей вряд ли больше семнадцати.

– Ты прикасалась к телу?

Грейс покачала головой. Это движение вызвало у нее приступ тошноты, и она судорожно сглотнула, на секунду закрыв глаза.

Полицейский врач натянул перчатки и закрыл маской рот и нос. Только после этого натянул капюшон. Казалось бы, пустячная деталь, но такова установленная процедура, а он любил процедуры: они вносят порядок в хаос нашего мира.

Он прошел к мусорке, кивнув одному из постовых полицейских. Много времени ему не потребовалось.

– Можно увозить, – сказал он вскоре.

Грейс пришло на ум, что он говорит как копы в американских боевиках. И другие полицейские тоже. Она даже подумала, какие можно дать толкования всему тому, что ей довелось услышать сегодняшним утром, но затем поняла, что это не имеет никакого значения.

Ничто не имеет значения по сравнению с такой ужасной смертью.

В отделе уголовного розыска полицейского участка Токстет вовсю кипела работа. Вооруженный грабеж, взлом в начальной школе, угнанная машина найдена сожженной на Грэнби-стрит, несколько краж мобильных телефонов у студентов.

– Если бы они не носили эти чертовы телефоны как модные побрякушки, их бы не воровали, – ворчал сержант Фостер.

У Ли Фостера и Джеффа Рикмена был на двоих один закуток, отделенный хлипкой стеклянной перегородкой, в дальнем конце занимаемого отделом помещения.

– Обычно тебя не приходится упрашивать поболтать с какой-нибудь наивной первокурсницей, – заметил Рикмен, взглянув на друга поверх бюджетного отчета.

Фостер только что вернулся из отпуска, который провел, сплавляясь по бурной реке в Скалистых горах Канады. Он похудел, и его зеленовато-синие глаза выразительно сверкали, подчеркнутые загаром. Рикмен мимоходом поинтересовался, сколько сердечных побед удалось одержать Фостеру в отпуске и не слишком ли этому мешало отсутствие фена и фиксажа для волос.

Фостер засмеялся:

– Я предпочитаю опытных женщин, а им плевать на мелкие недостатки внешности!

– Ты, конечно же, шутишь? Да никакая женщина с опытом не подпустит тебя ближе чем на три шага!

Фостер милостиво соизволил согласиться:

– Это моя личная трагедия: я обречен быть непонятым и недооцененным.

– Твоя личная трагедия, – возразил Рикмен, – это отсутствие такта.

Фостер задумчиво кивнул. Достав из кармана скомканный клочок бумаги, он развернул его и зажал между указательным и средним пальцами.

– Наверно, ты прав.

– Что это?

Фостер улыбнулся. Что-то плотоядное было в этой улыбке, почему Рикмен и предположил:

– Неужто флеботомистка?

– Номер домашнего телефона. Видишь ли, Джефф, не все девушки относятся к типу непоколебимых молчуний.

Рикмен не смог сдержать улыбку:

– К счастью для тебя – не все, так ведь, Ли? Во всяком случае,»ты знаешь, чего от них ожидать.

– Это ты о чем?

– В тихом омуте черти водятся, – сказал Рикмен, постукивая себя по носу.

Фостер расхохотался:

– Тебя послушать, так не тихий омут представишь, а скорее грязный!

Зазвонил телефон, и Рикмен поднял трубку.

– Не знаю, почему мы не можем просто присвоить каждому заявлению номер для получения страховки да и отправить всю эту кипу макулатуры в корзину, – бормотал Фостер, листая полицейские рапорты. – Только у нас и дела, что разыскивать такую мелкую хрень, как эти мобильники. И даже если б мы их вдруг понаходили, как мы будем их идентифицировать? Это ведь не…

Рикмен прикрыл трубку рукой:

– Да заткнись же!…

Фостер примолк, продолжая продираться дальше сквозь рапорты и вполуха слушая разговор Рикмена. Он чувствовал нарастающее волнение.

– Бросай все это, – распорядился Рикмен, положив трубку.

Не задумываясь, Фостер швырнул пачку рапортов:

– Что прикажете, босс?

– Похоже, нам поручают расследование убийства, – сказал Рикмен.

– Класс! Итак, отбываем на место преступления. – Фостер снял темные очки с ручки своей кофейной кружки, на которой был запечатлен некий заокеанский пейзаж.

Рикмен покачал головой. Фостер сник:

– Что, не едем?!

– Пока мы должны быть наготове, – терпеливо, как разочарованному подростку, объяснил Рикмен. – Как только место убийства будет обработано криминалистами, выдвигаемся туда.

– И к тому времени там уже не останется ничего интересного, – со вздохом констатировал Фостер. Он знал, что спорить бесполезно: Рикмен ни за что не пойдет на то, чтобы нарушить криминалистическую чистоту места происшествия. Он пожал плечами и спросил: – А что нас ждет прямо сейчас?

– Совещание командного состава.

Этих слов было достаточно, чтобы заставить Фостера почувствовать острейший приступ тоски по замечательной стопе бумаги, лежащей у него на столе, где каждый листок содержал рапорт о краже очередного мобильного телефона.

Они прошли в конференц-зал, славный разве что именем, а не обликом. Это была длинная комната с ковролином на полу и гипсокартонными стенами, выкрашенными в белый цвет. Обтянутая войлоком доска объявлений висела на задней стене. Маленькие окна почти не пропускали света, поэтому жужжащие люминесцентные лампы не выключались никогда, придавая лицам собравшихся нездоровый серый оттенок.

На совещание из полицейского управления прибыл старший инспектор Хинчклиф, высокий, аскетического вида седовласый мужчина с глубокими морщинами между бровей. Рикмен знал его лишь по рассказам. Хинчклиф представился и кивнул Фостеру, с которым когда-то работал.

– Полагаю, вам всем знаком Тони Мэйли, – представил он прибывшего с ним человека.

Мэйли был криминалист-координатор. Ему едва исполнилось сорок пять, но он был уже экс-копом: шесть лет в униформе, десять – сержант-детектив в отделе уголовного розыска. Он прошел обучение как эксперт-криминалист и стал штатским служащим полиции. Выйдя на пенсию, получил ученую степень, а затем вернулся в полицию уже криминалистом-координатором. У него был твердый пристальный взгляд и невозмутимое хладнокровие опытного офицера, что в сочетании с беспристрастностью ученого и наблюдательностью исследователя делали его лучшим криминалистом из всех известных Рикмену.

Представление закончилось, все расселись вокруг стола, и Мэйли ввел их в курс дела.

– Молодая белая женщина, – докладывал он. – Труп был спрятан в мусорный бак на одной из боковых улочек, выходящих на Аллет-роуд. Тело обнаружено сегодня утром при вывозе мусора. На левой ноге в паховой области обширная рана. Похоже, она умерла от кровотечения уже в этом баке.

Тишина. Каждый подумал, сколько же крови должно было вытечь.

– Патологоанатом из министерства, возможно, прибудет на вскрытие уже сегодня, если сможет перепланировать свой рабочий график.

– Ее связывали? – спросил Рикмен.

– Следов нет, хотя они могли быть удалены после ее смерти.

– Либо она была накачана наркотиками, – предположил Хинчклиф.