– Боже, да.

Я вытащил руку и отшлепал ее дважды.

– Ну, тогда ты должна пообещать быть послушной. Если ты ослушаешься, тебя отшлепают еще сильнее.

Я позволил своей руке опуститься сильнее на ее кожу, чтобы доказать свою точку зрения. Она кричит и в то же время ее спина выгибается ко мне. Вернувшись к ее киске, я погладил ее губы, проводя снаружи сквозь ткань, прежде чем погрузиться в нее. Первый удар, первое чувство тепла, это все, что я себе представлял. Она стонет, когда я толкаю палец внутрь нее, и я сразу же выхожу. Три быстрых, скользящих удара прямо у основания ее задницы, где кожа становится нежной.

– Я сказал тебе быть послушной, – говорю я. – Теперь успокойся и позволь мне поиграть с тобой.

Ее рот кажется приглушенным, прижимаясь к дивану.

– Да, сэр.

Что-то темное и первобытное раскрывают ее слова. Я никогда не думал о себе, как о странном человеке - никогда не был любителем садизма или рабства или чего-то, что вы встречаете в этих странных любовных романах. Но у меня девушка на коленях, и я отшлепал ее, и мне это понравилось. Это просто кажется правильным. Я чувствую себя сильным, зная, что могу дать ей удовольствие и боль, и ей понравится и то, и другое, она примет их обоих.

Я никогда не думал, что хочу, чтобы меня называли «сэр» в спальне, но то, как она это произносит, как будто я самый влиятельный человек в мире, заставляет меня хотеть бежать на крышу и стучать в грудь, крича, что она моя. Мне это нравится больше, чем следовало бы.

– Я вижу, ты воспользовалась моим советом, – говорю я, опуская свою руку на ее задницу. – Ты решила проявить ко мне уважение.

– Да, сэр.

И снова всплеск адреналина и энергии. Еще один шлепок, и еще один, и еще один, и Кора не издает ни звука. Я подтягиваю ее, чтобы она могла оседлать мои колени, но держу руку у ее киски, работая пальцами внутри. Теперь она сидит на них.

– Ты будешь послушной?

– Настолько, насколько я могу.

Я вхожу в нее, и она стонет.

– В моем кошельке есть презерватив. Возьми, надень на меня. Бумажник на столе.

Она отрывается от меня и берет его, возвращаясь ко мне, она расстегивает мой ремень.

– Чего-то не хватает? – спрашиваю я, шевеля пальцами и не в силах сдержать ухмылку, когда она краснеет, и возвращаю киску обратно на три пальца, насаживая ее на них. Я провожу большим пальцем по ее клитору, пока она работает над моим ремнем и вытаскивает мой член из штанов.

Ее дыхание замирает, когда она видит меня полностью готовым, и я вхожу в нее пальцами, позволяя ей представить, как это будет ощущаться. Она кажется почти застенчивой, когда нерешительно надевает презерватив на меня.

– Ты передумала? – спрашиваю я.

Она тихо смеется.

– Нет. Просто ... – я жду, пока она продолжит и закончит с презервативом. – Я никогда не была с кем-то таким большим, как ты.

В моей груди поднимается волна гордости, и я поднимаю ее, направляя себя к ее входу.

– Тогда не торопись, – говорю я. – Возьми столько, сколько нужно, чтобы я оказался внутри тебя. Но Кора, – говорю я, и она смотрит на меня, – как только окажусь внутри, я трахну тебя. И я не собираюсь сдерживаться.

Она опускается на меня, и мы оба стонем. Она чувствуется так хорошо, так горячо и туго, что я мог бы кончить прямо сейчас. Но как же это будет жалко. Я прижимаю губы к ее коже, чувствуя, как ее грудь поднимается, и сдвигаю маленькие трусики, когда она медленно опускается на меня. Это изощренная пытка, но это мое решение.

– Может быть, мне нравится мучить тебя, – говорит она на одном дыхании. Ее глаза трепещут, когда она опускается еще на один дюйм, и я задерживаю дыхание, потому что, Боже, это так хорошо. А потом я внутри, и ее киска сжимается вокруг меня, и я почти потерялся в ней. Почти.

– Хорошая девочка, – тихо говорю я, и она содрогается. Я даю ей время, чтобы приспособиться, чувствуя, как она двигает своими бедрами напротив меня, чувствуя, как я заполняю ее - и я это делаю, полностью.

– Нужно избавиться от этого, – говорю я, сбрасывая ее рубашку с плеч. И когда это исчезает, я помогаю ей расстегнуть лифчик, чтобы, наконец-то, увидеть те груди, о которых мечтал. Соски Коры темно-бордового цвета, который подходит ей, и я должен попробовать их, потому что не могу совладать с собой. То, как они превращаются в камушки и твердеют под моим языком, так чертовски жарко, и я знаю, что больше не могу ждать.

– Тебе больше не нужно молчать, – говорю я. – Я хочу услышать, как громко ты можешь кричать.

А потом я вхожу в нее. Сначала это не крик, это вздох, а затем стон, и, черт возьми, она похожа на мечту. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно, но знаю, что этого не будет. Мы оба слишком взволнованы, слишком переполнены последними двумя днями, чтобы продлить это.

Я двигаюсь быстрее, оттягивая ее бедра с каждым ударом, чтобы она трахала меня так же сильно, как я трахаю ее, и это потрясающе. Кора обхватывает меня, ее киска, как проклятые тиски удовольствия, и я должен сжимать зубы, чтобы не кончить. Она кончит со мной. Потянув ее напротив меня, держу ее неподвижно, чтобы я мог трахать ее быстрее, и мне нравится ее голос в ухе, кричащий мое имя, просящий больше, говорящий «да, пожалуйста», «да, пожалуйста», «блядь».

– Не кончай, – говорю я ей.

Ее голос скорее рыдание, чем стон.

– Почему?

– Потому что я сказал тебе не делать этого.

Все ее тело снова содрогается, и я наблюдаю, как ее голова откидывается назад, закрыв глаза, она борется с оргазмом, к которому я ее подвожу, но тут же отбираю. Это прекрасно. Мы оба близки, почти там. Я протягиваю руку между нашими телами, чтобы прикоснуться к ее клитору, и когда я делаю это, ее тело становится жестким, киска пульсирует, и она кричит. Я держусь на секунду дольше, прежде чем сказать ей: «Сейчас», и чувствую, что ее тело дрожит от взрыва кульминации. Я отпускаю ее, толкаясь в нее снова и снова, и снова, выкрикивая в момент моей собственной кульминации, который, кажется, разорвал меня, и вдруг лишаюсь чувств. Во Вселенной нет ничего, кроме этого удовольствия, и, блядь, это хорошо. Так хорошо. На мгновение я замираю, теряюсь, а затем разваливаюсь на кусочки, соединяя свое бездыханное тело с запыхавшейся Корой, мой член все еще глубоко внутри нее.

– Черт, – говорит она, прижимаясь к моей груди.

Я смеюсь.

– Блядь, это правильно, – я помогаю ей подняться с меня, снимаю презерватив и поворачиваюсь, чтобы найти ее поднимающей одежду и одевающейся. – Уходишь так скоро?

Она усмехается.

– Мы оба должны быть здесь рано утром. Я собиралась пригласить тебя в мою квартиру, но думаю, мы оба знаем, что это будет. Но на завтрашний вечер, – говорит она, приближаясь, когда застегивает рубашку, – у меня нет никаких планов.

Притягиваю ее к себе, чтобы я мог напоследок почувствовать ее, прижимаю губы к ее губам.

– У тебя есть планы сейчас.

– Что насчет моего отца? Ты не волнуешься? – ее голос игривый, насмешливый. – Ты так быстро преодолел свой страх?

– Нет, – признаюсь я. – Но я думаю, что мы оба знаем, что не можем ничего сделать, чтобы остановить это.

– Так что же нам делать завтра?

Я сглатываю.

– Я не знаю. Но собираюсь провести всю ночь, думая об этом.

– Я тоже.

Я понятия не имею, что делаю. Прошлой ночью я действовал импульсивно, и хотя это была самая жаркая ночь в моей жизни, чувствую, что это проникло глубоко в меня. Мне не стыдно за это, но я никогда не делал ничего подобного раньше. Я не знаю ни правил, ни того, как это должно работать. Я провел половину ночи, анализируя, и есть так много вариантов развития событий, что это все представляется очень сложным. Одна вещь кажется ясной: Кора и я должны определить, чего мы хотим друг от друга, установить некоторые границы.

Я буду думать об этом весь день, потому что, что бы это ни было, хочу это исследовать. Я хочу больше этого огня и этой силы, и этого чертовски восхитительного удовольствия. Сегодня мы придадим совершенно новый смысл фразе «трудовые будни».