Ник слегка расслабился, видя в машине пожилых людей. Судя по языку тела, дела на семейном фронте не совсем хороши, но их присутствие практически не осложнит Ленни задачу. Ник повесил шланг на место, сел за руль.

— Пенсионеры, — доложил он Сиднею. — Беспокоиться нечего.

После тридцатисекундного гудка, истощившего батарею и закончившегося жалким писком, сеньора Беатриса Боланьос Чавес приказала своему ленивому и ни на что не годному подобию мужа зайти в лавку и вытащить к машине глупого франта-заправщика. Муж указал, что не может этого сделать, так как держит в одной руке живую курицу, а в другой бутылку aguardiente. [37]Возмущенная Беатриса вылезла из машины с проступившими на щеках под пудрой гневными красными пятнами.

— Надеюсь, мистер Ноулс уважительно с ней обойдется, — пробормотал Сидней.

— Надеюсь, он запер проклятую дверь, — добавил Ник.

Дверь Ленни не запер и, когда старая дама перешагнула порог, решил свести ограбление к мелочам и дать деру. К несчастью, и Луис на мониторе, и Беатриса своими глазами все видели.

— Он что-то там сунул в карманы! — крикнула старушка.

Луис кивнул:

— Вижу. У меня тут видеокамера.

— Меня не волнует, что там у вас есть, сеньор. Что вы собираетесь делать?

Луис пожал плечами:

— Он же инвалид. Что я могу сделать?

Беатриса нахмурилась:

— По-моему, на анархиста похож. Вызывайте полицию.

Ленни услышал про полицию, поэтому сунул в карман нечто похожее на тюбик с сыром и луком, после чего беспечно заковылял к выходу. Беатриса опередила его, захлопнула дверь и преградила путь.

Ленни распахнул пиджак:

— Смотрите, просто пакет чипсов «Принглс». Вот, возьмите.

— Анархист! — взвизгнула Беатриса. — Луис! Звоните в полицию!

Ленни увидел, как хозяин снимает трубку настенного телефона.

— Стой, Санчо! — заорал он и взмахнул костылем, повернувшись к прилавку.

Луис достаточно знал английский язык, чтобы остановиться, но, если он отступил, Беатриса принялась немедленно действовать, швырнув в Ленни банку с местными солеными грецкими орехами. Банка попала ему в висок, отчего он свалился на витрину с кондитерскими изделиями. Пока он ворочался среди «Скиттлс» и «Киндер сюрприз», старушка метнула другую банку, на сей раз промахнувшись. Третья попала в цель, отскочила рикошетом от левого уха, разбилась на полу с тихим взрывом стекла, уксуса и орехов.

Луис поморщился, когда Беатриса схватила четвертую — каждый бросок обходится в четыре евро, — потом в ужасе съежился, глядя, как анархист с трудом поднимается на ноги, закрывая голову руками и с рычанием выпуская на волю ярость.

— Бей его чем-нибудь! — завопила старуха. — Шевелись, подлый трус!

Ленни со стоном отдернул ладони от глаз, ослепших от попавшего на пальцы уксуса. Он не видел рассыпавшихся по полу крупных, словно подшипники, коричневых орехов и, сделав всего один шаг к свету, тяжело упал на спину на битое стекло. Луис обеими руками схватил толстый телефонный справочник по Леону и Кастилии, ударил Ленни по макушке. Беатриса оглянулась, вызывая из машины мужа. Тот дернул в ответ головой, спрашивая: «Что?», и она настойчиво махнула рукой, говоря: «Иди сюда, идиот». Хуан Чавес поднял курицу и бутылку, вздохнул и начал вылезать из машины. Луис вновь замахнулся, теперь «Желтыми страницами», и с глухим звуком обрушил их на стриженую голову анархиста.

— Мать твою! — взвыл Ленни. — Я ж хотел расплатиться! — Он попытался встать с пола и охнул, ворочаясь на осколках.

Беатриса воткнула ему в грудь ручку швабры, удерживая на месте.

— Отойдите, — приказал Луис. — Рот закройте. — Он склонился над Ленни, закрыл рукавом рот и нос и брызнул ему в лицо из карманного баллончика.

— Что это за чертовщина? — задохнулась Беатриса. — Нашатырь?

— Слезоточивый газ, — выдавил Луис. — Боюсь, я переборщил. Надо слегка проветрить.

Ленни корчился на полу, ослепнув, чихая, отрыгиваясь, Хуан смотрел в окно и стучал в дверь, зажав под мышкой курицу.

— Там что-то не так, — заключил Сидней.

Ник тряхнул головой:

— Да ничего, все будет в порядке. Двое пенсионеров.

Сидней прищурился.

—  Троепенсионеров. Заходит еще здоровенный старик. — Он взглянул в боковое зеркало, потом вверх на дорогу. — Пойду посмотрю, что происходит.

— Скорей, скорей, — требовала Беатриса, прикрываясь ладонью. Она открыла дверь ровно настолько, чтоб впустить мужа, курицу и бутылку. — Почему не оставил в машине проклятую курицу, идиот?

Газ проник в ноздри Хуана, поросячьи глазки широко открылись.

— Господи помилуй, Луис! Чем это тут пахнет?

— Слезоточивым газом, — объяснил Луис сквозь кружевной платок. — Дверь откройте!

Хуан уставился на Ленни:

— Кто это?

— Анархист на костылях, — объявила Беатриса.

— Поэтому вы на него напали? — прохрипел Хуан. — Я должен вынести отсюда курицу. Адская вонь. С анархистом что будете делать?

— Вызовем полицию, — сказал Луис, снимая телефонную трубку. — Пусть ущерб возместит.

— Нельзя верить полиции, — покачал головой Хуан. — После смерти Франко все переменилось, люди в форме уже не заслуживают доверия.

— Тогда перережь ему глотку, — прошипела Беатриса.

Хуан сморщился, втягивая воздух.

— Давайте позвоним близнецам Минетто, — предложил он. — Они с ним разберутся. Я отнесу курицу в машину. — Направившись к выходу, он столкнулся со стариком в дождевике и плоской кепке, который стоял в дверях, завязав платком лицо на бандитский манер. — Доброе утро, — кивнул Хуан.

— Здравствуйте, — ответил Сидней.

— Извините, закрыто! — крикнул Луис, держа в руке трубку. — У нас тут ограбление. — Он помахал рукой, разгоняя отравленный воздух. — И утечка газа.

— Курице плохо, — добавил Хуан.

— С прискорбием слышу, — сказал Сидней.

— Хорошая мысль завязаться платком, — заметил Луис, пытаясь сделать то же самое со своим платочком с кружевной оторочкой.

— Я пришел его забрать, — кивнул Сидней на Ленни.

— Анархиста? — Беатриса сощурила плачущие глаза.

— Простите, не понял?

— Его! — Она пнула Ленни в лодыжку. — Вот это жалкое подобие анархиста.

Сидней вздернул бровь.

— В первом не сомневаюсь, мадам, а второе нелепо. Он абсолютно аполитичен. Для него левое и правое крыло сводятся исключительно к меню «Кентукки». — Он переводил взгляд с одного непонимающего лица на другое. — Ну, «Эль Кентукки» — его излюбленный ресторан, специализирующийся на курятине.

— А вот это тогда что такое? — спросила Беатриса, тыча в нос Сиднею пакет «Принглс».

Тот отмел его рукой.

— Похоже на картофельные чипсы.

— Он хотел их украсть.

Сидней вновь поднял брови.

— Ясно. По-моему, ему надо лекарства сменить. Принимая нынешние таблетки, он считает все вокруг своей собственностью.

— Потому что анархист! — вскричала Беатриса.

— Анархист, — возразил Хуан, — вообще не признавал бы никакой собственности. Наверняка постарался бы обобществить магазин и заправку.

— По-моему, он тоже анархист, — кивнул Луис на Сиднея. — Похож на pistolero. [38]

Беатриса, щурясь, разглядывала Сиднея — не прикрытый платком треугольник небритой кожи, запятнанные штаны, грязные башмаки. В любом случае не джентльмен.

— Прысни в него, Луис! — прорычала она.

Луис вышел из-за прилавка с аэрозолем в руке, поднял баллончик и сразу опустил — ноги онемели, решимость схлынула. Старый анархист целился в него из «люгера».

— Бросай газ, — приказал он, — открывай кассу.

— Слушай, приятель, — вмешался Хуан, — мне действительно надо вынести курицу на свежий воздух.

— Заткнись, — приказал Сидней. — Катись отсюда колбасой и донью с собой прихвати.

— Дикарь! — брызнула слюной Беатриса.