— Помнишь, как мы переезжали два года назад? — спросила мать, стоя на кухне. Курила. Пепел падал на пол. Тогда всюду были пылинки, крохотные пылинки, и летели к ней с парашютами, пылинки-принцессы в поисках принца. «Как твои куклы, только меньше, — объяснял Дэйв. — Тихо плывут, парят в широком синем небе, видишь?» Но теперь Сара их не видела. Пепел падал на пол, мать посмотрела на струйку сигаретного дыма, поднимающуюся к потолку, и вздохнула: — Где же все-таки Полли?

Та женщина дала ей куртку и назад взять не захотела, синюю куртку, такую мягкую, какую Сара и представить не могла. Спрятала ее за диваном, под покрывало с большим тигром, там никто не станет искать.

— Сара, — крикнула мать, — что, Полли так и не вернулась?

Раз или два Полли возвращалась, когда та женщина брала ее в сад, на другую сторону, а теперь не пришла. Отец, опустив голову, все глядел на пустой стол. Они с матерью, и Дэйв, и Сара, и кошка под столом…

— Дерьмо поганое! — заорал он и грохнул кулаком по столу. — Мне поесть дадут сегодня или нет?

«Видишь, — говорил Дэйв, — если у него такое выражение лица, он точно заорет, а минут через пять успокоится». Брал Сару за руку, уводил в детскую. Но где теперь Дэйв? Она полезла за диван, проверила куртку. Может, отнести ее назад той женщине, чтобы Полли вернулась? Отнести той женщине, потому что это ее куртка. Одно отдаешь, другое получаешь взамен. Так можно многое искупить, исправить. Вот и Дэйв говорил, когда на нее сердился: надо исправиться, искупить вину. Но с Полли все по-другому, это она понимала. Ее вина. Вина. Побила Полли. Потому что плохая, потому что не растет. Спрятала куртку, смяла — и за диван. И кончик куртки пожевать. А та женщина ее видела в саду, с лошадкой, с ее палкой — с копьем. Так они раньше играли с Дэйвом, с копьем охотились на тигра. «Надо целиться точно в глаз, — командовал Дэйв, — тогда он упадет».

— Я хотела убить дракона… — прошептала Сара. Надо сказать про это Дэйву, и той женщине тоже, надо отнести куртку.

— Ну вот, опять она за диваном! — рявкнул отец. — Ты можешь, наконец, ею заняться? Это ты хотела ребенка, а то нам одного мало! — И вытащил Сару из-за дивана. — Проваливай отсюда!

Она убежала в комнату. Дэйв оживил бы Полли. Она погибла, оттого и не вернулась. Дэйв ее бы оживил.

— И этот пусть подумает, где он там торчит! — слышался голос отца. — Обжирал нас столько лет, а теперь вырос и свалил, а помогать и в мыслях нет.

«Иди сюда, котеночек, — шепнул Дэйв. — Иди!» Но потом увидел Полли, отвернулся и ушел.

Наутро Сара, перевернувшись в кровати, прислушалась. Матрац промок, она прикрыла мокрое пятно одеялом. Никого нет. С улицы слышен звук колокольчика, это человек с тачкой стоит у двери, зовет. Сара подскочила к окну, увидела, как он снова поднимает колокольчик, но зовет не ее, и тачка пуста, и не машет ей, и не смотрит, хотя она сбегала в комнату, схватила куклу, с которой больше не играет, прижала к оконному стеклу, держала за драные ноги, махала куклой за стеклом, чтобы он посмотрел и вспомнил, чтобы знал: она тут со своей куклой, куклу он сам посадил на ограду, и чтобы знал: она ищет Полли. Но он не глянул вверх, наклонился, взялся за ручки и только сделал шаг со своей тачкой, как подъехал автобус, собиравший стариков по всей округе, но шофер другой, он позвонил в дверь напротив, выдвинул откидную ступеньку, запихнул внутрь старушку из дома напротив и тут же уехал. Колокольчик уже далеко, позвякивает тихонько.

После обеда мальчишки залезли в сад, добрались до стеклянной двери, прижались к стеклу и строили рожи. Сара спряталась за стулом. Они обыскали весь газон, один напялил ведро на голову и попробовал идти по прямой, а остальные его окружили и хлопали в ладоши, а потом они побежали к ограде и перелезли в соседний сад, где живет та женщина, которая забрала Полли.

На другой день кончились молоко и хлеб. Сара заснула на полу, а когда проснулась, открыла глаза, солнце слепило через дверь веранды. И опять появились пылинки, они медленно плыли в солнечных лучах, взмывали и падали, бесшумно парили, но не плясали, а опускались на пол, как неживые. Принцессы умерли, потому что принц не вернулся.

Сара вытащила куртку из-за дивана, как могла встряхнула, разложила на полу, рукава в стороны — синие, яркие, осторожно погладила ткань. «Вещи часто теряются, но самые главные из них обязательно вернутся, когда-нибудь ты их найдешь», — сказал Дэйв, но вид у него был печальный. Сара взяла куртку и вышла. Куртка волочилась по земле, надо выше поднять руки.

Дверь за ней захлопнулась. Она неуверенно прошла по улице, остановилась на тротуаре, глядя на соседний дом, держа в руках куртку. Мимо шел человек с желтым рюкзаком, улыбнулся ей на ходу. За углом играли дети, Сара услышала их голоса и спряталась за машиной. Вдруг ей показалось, что за окном на первом этаже сидит Полли! Но нет, это другое, неподвижное, белое. Как она ни вглядывалась, оказалось — нет, это просто цветок.

— Что ты тут высматриваешь? — поинтересовался человек с рюкзаком.

— Не что, а кого, — ответила Сара, прижимая куртку к груди. — Моего брата. Я жду брата, он за мной придет.

Когда появился следующий прохожий, она спряталась между машиной и деревом, и тут наступила ночь, в окнах зажегся свет, только у нее дома и у той женщины, что забрала Полли, было темно. Хорошо бы родители вернулись, хотя бы свет зажгли, а то кажется, что никто из них четверых домой уже не вернется. Сара вглядывалась в свои окна. Там жила, а потом умерла тетя Марта, и они переехали — отец, мать, Дэйв, Сара и Полли, и теперь Дэйв пропал. Он объяснял ей, что взрослые умирают, а дети нет, но еще он говорил, будто самые важные вещи найдутся. А теперь поздно. Тихонько прошептала она свое имя: Сара. Тихонько позвала Полли. Полли и Сара. Лизнула ствол дерева, пятнистый, как змеиная кожа. Холодно, но куртку надевать нельзя, вдруг та женщина вернется. Сара боялась заснуть и пропустить ее возвращение, шептала поочередно два имени: Полли и Сара. Может, Полли ее просто не видит, потому что той женщины нет дома? Холодно. Она встала, опять позвала Полли. И вскрикнула, когда кто-то сзади положил ей руку на плечо.

Но он хороший, он купил им большую порцию жареной картошки. Дэйв говорил, что Джим его друг.

— Ты что тут делаешь? — спросил он. И добавил, что ей нечего бояться, он и так все знает. Знает, что Дэйв не вернулся и Полли пропала, что та женщина забрала Полли. Кивнул, взял куртку и обещал помочь. Куртку долго рассматривал, даже принюхивался, улыбаясь, а потом крепко стиснул ее руку и повел прочь от дома.

— Но ведь Полли… — сопротивлялась Сара, — Полли там, внутри.

Но он тащил ее по улице дальше, и было страшно оттого, что она ему наврала.

— В саду, — пыталась она объяснить, — я в саду, и вот палка…

Но объяснить не получалось, и Сара только надеялась, что он сам спросит. «Котеночек, — шепнул Дэйв, — я вижу, когда ты говоришь неправду». Но Джим не видел, а может, он и сам говорил неправду. Крепко держа Сару за руку, он подвел ее к дому, к ступенькам, открыл дверь.

— Твой брат обязательно зайдет, он время от времени приходит сюда ночевать, — успокоил ее Джим. — Может, придет и сегодня, только попозже.

Подтолкнул ее к темной комнате, закрыл за собой дверь.

Не успела она позвонить, как дверь открыл Элистер, будто только ее и ждал.

— И всё лишь плод нашего жалкого воображения, — сказал он без всякой связи. And our little life is rounded with a sleep. И наша жизнь — лишь миг, от сна до сна.

Вошел с нею вместе, прислонился к металлической решетке, где стоял на цепи велосипед.

— Бентхэм попросил меня сегодня сопровождать его на прогулке, хотя в последнее время он обычно берет с собой Якоба. Был в плохом настроении, это не редкость, он только с Якобом всегда веселый. Бережет его, что ли? Мы пошли в Риджентс-парк по обычному маршруту, народу там немного, потому что ветер холодный и небо хмурится, да и в парке сейчас некрасиво, все завяло. И вот, представь, по газону возле клумбы шла женщина, странно так шла, как при замедленной съемке, руками делала какие-то движения, грациозные движения, словно перед каждым шагом пыталась нащупать что-то в воздухе. И мне она, знаешь ли, напомнила про нью-йоркские башни в замедленной съемке. Помнишь, как люди выбрасывались из окон?