Кассиас заслуживал весь мир.

И это единственный способ, каким я могла отдать его Кэшу, этому незнакомцу, который за один день украл мое сердце.

– Это ничего не значило, – произнесла я. Холодные слова были самым большим подарком, который я только могла ему дать. Но я знала, что он думал сейчас совсем иначе.

Его рука поднялась, ударив по гаражу позади меня. Дерево треснуло, а костяшки пальцев стали кровоточить. Его сердце разбивалось прямо передо мной с такой силой, которую он не мог сдержать.

– Я не думал, что все так закончится, – сказал он мне.

А затем Кэш просто ушел. 

Четырнадцать дней подряд я провел в студии.

Я не хотел ни о чем думать. Я не хотел ничего делать, кроме как проговаривать свои тексты – даже те, которые ненавидел – потому что так было лучше, чем позволять мыслям наполнять голову. Они все были такими горькими. Холодными. Тяжелыми.

Нежная Эванжелина оказалась не такой уж и нежной.

Эта девчонка играла со мной.

И я все еще думал о том, что произошедшее на ее подъездной дорожке было сущим дерьмом.

Теперь альбом был готов. Переведен в цифровой формат. И я собирался отправиться в тур с Элль Камино завтра.

Черт, я был готов покинуть Лос-Анджелес, чтобы пропадать на сцене ночь от ночи.

Мы с Элль вместе сидели в студии и только что прослушали весь мой альбом. Когда эта девушка из моего родного района – так высоко взлетевшая, как никто другой, кого я знал – сидела около меня, мечта становилась реальностью. У нее были отличные песни, и мне хотелось услышать ее мнение.

Но к тому же это было пыткой. Я видел все свои недостатки, и знал, что Элль тоже их видела.

– Милый, это взорвет чарты! – Камино ударила кулаком по моему, ее заплетенные волосы раскачивались, пока она скакала по студии. На ней был комбинезон, обтягивающая футболка и кроссовки – так просто, но невероятно подходит этой девушке. Я бы хотел словить ее креативную волну в музыке, которую писал.

– Думаю, восьмой трек самый слабый, – заключил я, чувствуя, что должен сказать хоть что-то. Я хотел кричать, что этот альбом – совсем не то, что я себе представлял. Даже я не тот, кем себя представлял, и мне было все равно, как это звучало.

– Ты смотришь на это неправильно, – произнесла Элль, плюхаясь на стул и качая головой.

Я поднял брови, не веря, что Элль произнесла эти слова.

– Я знаю, о чем говорю. Восьмой трек – один из моих самых любимых во всем альбоме. Это все так субъективно. Как артист, ты никогда не узнаешь, какой песне удастся стать хитом. Поэтому нужно стараться, рисковать, слушать советы «КМГ». Они знают, что делают. И делают это много дольше, чем мы с тобой вместе взятые.

– Твой последний альбом. Ты продала в нем каждый написанный трек?

Она фыркнула, беря в руки ледяной латте. Сотня ее тонких браслетов на руке зазвенели при движении.

– Даже не близко. Но я вложила в каждую песню сердце и душу, как сделал и ты. Этого достаточно. Мы не можем создать альбом самостоятельно, не можем получить полную лицензию на лейбл. Черт, если бы они дали мне свободу действий, думаю, все мои песни были бы плаксивыми – о девушке, которая разбила мое сердце. Никто бы не захотел слушать это дерьмо.

Я рассмеялся. Элль была прямолинейной.

– Я не представляю, что кто-то мог разбить твое сердце, – отозвался я.

– Да, ну, сейчас у меня новая девушка. Саша. Она поедет с нами в тур, и эта девчонка необыкновенная, но...

– Но что?

– Гастролировать довольно сложно. И я не хочу, чтобы стресс от всего этого испортил наши отношения.

Я кивнул.

– А у тебя есть кто-то? – спросила Элль. Мы с ней уже несколько раз встречались за последние недели: по вопросам тура и на фотосессии, но все еще плохо знали друг друга. – Ну, я знаю, что ты был с Джиной раньше. Но теперь ведь она с Чадом?

Я и забыл, что Элль была в курсе моей жизни дома. Понять бы насколько много ей обо мне известно.

Я снова кивнул.

– Ну, знаю, это не мое дело, – произнесла она, – но я бы предпочла, чтобы рядом не ошивались двое, которым нет до меня никакого дела. Ты уверен, что они прикроют твою спину?

Я пристально посмотрел на нее, поскольку на самом деле доверял Элль с этим дерьмом. Она прошла по той же дороге, оставила дом и до сих пор твердо стояла на ногах.

– Я знаю, что они этого не сделают, – отозвался я холодно.

– Тогда, думаю, настало время тебе освободиться, прежде чем мы отправимся в тур. Это твое время, Кэш. Только твое.

– Думаешь, это так легко?

Элль рассмеялась, покачав головой.

– Милый, нет ничего легкого. Но тебе нужно быть сосредоточенным, а эти двое не смогут тебе в этом помочь. Ты все время путался в песнях для альбома, сомневаясь в своих мотивах. У тебя есть кто-нибудь, с кем ты можешь поговорить обо всем дерьме в твоей жизни?

Конечно, я тут же вспомнил об Эванжелине. Она была единственным человеком, которому я смог выложить свою душу, но Эви, похоже, не осудила меня за это.

Она видела настоящего меня.

Однако девушка сдалась в тот момент, когда ее отец показался на горизонте.

Я не мог не задаться вопросом, что было бы, будь в нашем распоряжении больше времени, чем один день... но все это было чертовски глупо. Эванжелина ходила в Джульярд. Она была принцессой империи «КМГ» и вундеркиндом, когда дело касалось пианино.

И, черт возьми, да, я знал, как Эви была талантлива. Я нашел на YouTube видео, доказывающие, что она играла на пианино с тех пор, как ей исполнилось двенадцать. Я помнил, как ее пальцы скользят по клавишам, и, дерьмо, да, мне было известно, что это сумасшествие, но ничего не мог с этим поделать. Эта девушка нашла путь к моему сердцу и прочно там засела.

Я просто не мог это отпустить... даже если Эви это сделала.

Мне просто нужно было пережить двухмесячный тур, чтобы закрепиться в этом бизнесе. Придумать план, а затем вернуться за Эванжелиной.

– Дело в том, Элль, что порвать с ними связи, значит отправиться в самостоятельный полет. А я никогда прежде такого не делал.

Элль выглядела задумчивой, а ее губы были поджаты, совсем как мое сердце.

– Может, пришло время увидеть, как высоко ты сможешь взлететь сам, Кэш.

Я знал, что она была права. Чувствовал всем свои существом.

Но, черт возьми, как же страшно было учиться парить. 

Если я позвоню Кассиасу, то лишусь своей решимости и собью его целеустремленность.

А прямо сейчас ему был ни к чему серьезный стресс. Я отслеживала все его передвижения по аккаунту в твиттере, который, как полагала, вел его брат. Кэш уезжал в тур завтра.

Если бы я позвонила ему сейчас, то была уверена, что он бы сменил свои планы. Музыка Кассиаса – его единственный шанс. А жизнь давала не так уж и много шансов. Это точно.

Я не была уверена, что он сможет мыслить здраво. Когда Кэш прижал меня к гаражу, его глаза сказали мне, что он бросит все ради того, чтобы быть со мной. Но если Кэш выберет меня, то все потеряет.

Папе было плевать на мои интересы, ничто не помешает ему выставить Кэша Флоу и найти нового таланта на его место.

Когда Кассиас рассказал мне о его матери, как ему нужно о ней заботиться, в тот момент я поняла, что никогда не встану на пути его семьи.

Потому что, если бы деньги могли спасти мою мать, я бы отдала все, что у нас было.

Мне не представился шанс помочь ей простым чеком, но Кассиас с ним мог спасти его мать.

Поэтому я придумала себе план, не затрагивающий Кэша, который не имел ничего общего с моим отцом. План, который касался только меня.

Во-первых, мне следовало поговорить с папой.

Мы не общались уже две недели.

Радиомолчание.

Когда Кэш забрался в машину с его братом и бывшей девушкой и уехал, я в ужасе обернулась к отцу, боясь того, что он может сказать.