— Второй офицер ВВТ Бродэтт, — представил он ее. Мальчики начали выкрикивать свои имена словно толпа курсантов: Хеймич, Ангус, Мунго, Рабби, Тэм, Уилли, Росс и Джок.

— Постояльцы замка Крейг, — сказал Джейми. — Не желаете ли разделить с нами трапезу из вареных яиц, Второй офицер Бродэтт?

Мэдди полагалось одно яйцо в неделю. Обычно она отдавала его бабушке для выпечки или жарила его воскресным утром, что случалось нечасто.

— Здесь кур немерено, — сообщил ей Хеймич, когда она села рядом с мальчиками. — Мы съедаем каждое найденное яйцо.

— Приходится искать им развлечение, — сказал Джейми. Мэдди разбила верхушку яйца ложкой. Горячий яркий желток был похож на летнее солнце, пробивающееся сквозь тучи, на первый нарцисс в снегу, на золотой соверен, завернутый в белый шелковый платок. Она окунула туда ложку и облизала ее.

— Вас, мальчишки, — медленно заговорила она, оглядывая покрасневшие мордашки, — эвакуировали в волшебный замок.

— Это правда, мисс, — согласился Джок, забыв, что она — офицер. Он затараторил с сильным шотландским акцентом.

— Говори помедленнее, — приказал Джейми. Но Джок вместо этого лишь затараторил громче. Но Мэдди удалось уловить смысл.

— На вершине башенной лестницы живет призрак. Мороз до костей пробирает, если случайно пройти сквозь него.

— Я видел его, — гордо воскликнул Ангус.

— Ты все врешь, — с глубоким презрением перебил его Уилли. — Ты спишь с плюшевым медведем, он не призрак.

Они вступили в непонятный спор насчет призрака. Джейми сел напротив Мэдди, и они уставились друг на друга.

— Чувствую себя словно выжатый лимон, — сказала Мэдди.

— Я тоже, — согласился Джейми.

По большей части он жил на кухне и в меньшей из двух библиотек. Постояльцы замка Крейг коротали время во дворе. Они спали по трое на наших старинных кроватях с балдахинами. Мальчики были рады толпиться кучками, как было дома, что помогало экономить простыни и позволяло Россу с Джоком спать отдельно (Росс был младшим братом Джока). Джейми очень умело заставил их умыться и почистить зубы по военному расписанию (или школьному, называйте как хотите) у четырех кухонных раковин, по двое на раковину. Затем он буквально маршем отправил их всех по постелям, по пути проводив Мэдди в свою берлогу в библиотеке, а сам вернулся через двадцать минут с серебряным кофейником.

— Настоящий кофе, — сказал он. — С Ямайки. Мама хранила его для особых случаев, но он уже начал терять свой вкус. — Он со вздохом опустился в одно из растрескавшихся кожаных кресел перед камином. — Каким образом ты здесь оказалась, Мэдди Бродэтт?

— Направо — второй поворот, и прямо, пока не настанет рассвет, — сходу ответила девушка — казалось, будто она и впрямь в Неверленде.

— Боже мой, я что, так похож на Питера Пэна?

Мэдди захохотала:

— Все дело в Потерянных Мальчиках.

Джейми уставился на руки.

— Мама держала окна открытыми во всех наших спальнях, пока нас не было, как миссис Дарлинг, на случай, если мы вернемся раньше времени. — Он передал Мэдди чашку кофе. — Мое окно теперь закрыто. Я больше не могу летать.

Он говорил без тени горечи. Мэдди задала ему вопрос, который хотела задать с самой первой их встречи, да только тогда не хватило духу.

— Как тебе удалось спасти руки?

— Совал пальцы в рот, — с готовностью ответил Джейми. — Менял руки каждые секунд тридцать или около того. Больше трех пальцев за раз не помещалась, поэтому я решил, что лучше сосредоточится на тех, которые мне больше всего дороги. Старшие братья и сестренка начали называть меня Побблом, Потерявшим Пальцы На Ногах⁴³ — как в глупой поэме Эдварда Лира. — Он сделал глоток кофе. — Возможность сосредоточиться на чем-то спасла намного больше, чем просто пальцы. Мой штурман, с которым мы вместе упали, просто сдался, не выдержав и часа после того, как мы оказались в воде. Пустил все на самотек. Не хочу думать об этом.

— Ты вернешься?

На какое-то время он задумался, после чего заговорил с решимостью, так, словно решил головоломку.

— Доктор сказал, что они вряд ли заходят снова посадить меня в бомбардировщик. Но... Ты же знаешь, что у вас в ВВТ есть однорукий парень? Я подумал, что они могут принять и меня. Ветхие и Всколоченные Травмированные, так вас называют?

— Только не меня, — сказала Мэдди. — Я отношусь к Всегда Встревоженным Тетенькам.

Джейми засмеялся.

— Ты? Встревоженная? В жизни не поверю!

— Мне не нравится оружие, — возразила Мэдди. — В один прекрасный день меня подстрелят в воздухе, и я упаду, охваченная пламенем, только потому, что от испуга не смогу вести самолет.

На этот раз Джейми не смеялся.

— Должно быть, это ужасно, — тихо сказала Мэдди. — Ты летал... с тех пор?

Он покачал головой.

— Хотя и мог бы.

Исходя из того, что она видела той ночью, можно было с уверенностью сказать, что он смог бы.

— Сколько часов ты налетал?

— Сотни, — ответил он. — Больше половины из них — ночью. В основном на Бленхеймах — именно им я всегда управлял, пока был дееспособен.

— На чем учился? — спросила Мэдди.

— Энсоны. Поначалу были еще Лизандеры.

Он пристально наблюдал за ней поверх чашки с кофе, словно она проводила собеседование, а он ждал, что его примут на работу. Конечно, это было не ее дело, да и полномочий у нее явно не хватало. Но она множество раз сажала Лизандеры на специальных аэродромах КВС и один раз даже ночевала в увитом плющом коттедже для Лунной эскадрильи, скрытом в маленьком лесу на краю обычного аэродрома (больше некуда было ее поселить, потому ее тщательно отделили от остальных посетителей). Она имела некоторые представления о том, как тяжело было находить и обучать пилотов специализированным эскадрильям. Требовались сотни часов ночных полетов, беглый французский, и из-за того, что они проводили столь секретные операции и не могли в открытую рекрутировать пилотов, приходилось брать только добровольцев.

У Мэдди было правило, касающееся помощи другим, которое она называла «Принцип аэродрома». Суть его проста. Если кому-то нужно было добраться до летного поля и ты могла помочь им в этом, не важно, на Энсоне, мотоцикле, пони или верхом на свинье, всегда следовало оказать услугу. Потому что в один прекрасный день тебе самой нужно будет добраться до аэродрома. Кто-то подбросит тебя, и долг будет уплачен.

Сейчас, разговаривая с Джейми, Мэдди думала обо всем том, что Димна Уитеншоу говорила или делала для Мэдди, о том, что для Димны ничего не значило, но что в корень изменило жизнь Мэдди. Она знала, что никогда как следует не отблагодарит Димну; но сейчас, следуя Принципу аэродрома, Мэдди был дан шанс оказать услугу, меняющую жизнь.

— Ты должен подать прошение о переводе на Специальные операции, — сказала Мэдди Джейми. — Думаю, у тебя есть все шансы попасть туда.

— Специальные операции? — эхом отозвался Джейми, точно так же, как Мэдди эхом вторила Тео Лайонс несколько месяцев назад.

— Секретные миссии, — сказала Мэдди. — Работа на коротких взлетных полосах, ночные приземления. Лизандеры, иногда Хадсоны. Эскадрилья небольшая. Подай добровольное прошение в отдел Спецопераций, а если тебе нужны рекомендации, то поговори с...

Имя, которое она назвала Джейми, было позывным одного офицера разведки, который завербовал меня.

Быть может, это был самый отчаянный поступок в ее жизни. Мэдди могла только догадываться, кем он был. Но она вспомнила его имя — или, скорее, имя, которое он использовал, когда угощал ее виски в Зеленом Человечке — и она несколько раз видела его на засекреченном аэродроме (ему казалось, что его легко не заметить). Множество странных штатских лиц приходило на аэродром и уходило с него, но большинство из них Мэдди ни разу в жизни не видела, и встреча с тем, кого она знала, показалась ей очень странным совпадением.

(Чертов макиавеллиевский⁴⁴ английский разведчик играет в Бога.)

Джейми вслух повторил имя, чтобы запомнить его, и наклонился, чтобы присмотреться к Мэдди в свете пламени, пробивающегося через широкую решетку библиотечного камина.