Часть первая. Оперетта во Франции
VIII. АКТЕР ОФФЕНБАХОВСКОГО ТЕАТРА. ГОРТЕНЗИЯ ШНЕЙДЕР
Оффенбаховский театр, в первую очередь, — театр опереточной «дивы». Исполнительница основной женской роли решает судьбу спектакля, в расчете на нее строится основной музыкальный материал пьесы, в ее интересах развиваются наиболее выигрышные сценические ситуации. В обстановке исключительного интереса, вызываемого опереточным жанром в Париже, опереточная «дива» является одной из популярнейших фигур в Париже бульваров.
Без преувеличения можно сказать, что европейский театр почти никогда не создавал такой славы актрисе, какая выпала на долю величайшей артистки оффенбаховского театра Гортензии Шнейдер.
Гортензия Шнейдер (1837—1920), дочь портного из Бордо, начала свою сценическую деятельность в провинции, выступая с исполнением песенок в маленьких театрах. В 1855 г. она появляется в Париже, служа в одном из районных театров на выходных ролях легкого водевильного репертуара. Там ее обнаруживает Оффенбах и предоставляет ей дебют у себя в Буффе. Дебют проходит столь блистательно, что в этом же году Шнейдер становится знаменитостью. Неуживчивая и капризная, она систематически покидает театр, «раз и навсегда» кончая свою сценическую карьеру, и регулярно возвращается снова в случае получения новой хорошей роли. Ее мировая известность начинается с «Прекрасной Елены». Вслед за тем она последовательно играет Булотту в «Синей бороде», заглавные роли в «Герцогине Герольштейнской» и «Периколе».
Перед нами актриса-буффон. Она соединяет замечательную сценическую внешность с незаурядными вокальными данными и с поражающим комедийным дарованием. «Она поет с большим вкусом, — отмечала критика еще при дебютах Шнейдер, — она произносит текст с шутливостью и тонкой улыбкой; она очаровательна, как ангел. Это больше, чем дебютантка, это законченная актриса, обладающая молодостью, достоинством и красотою». [73]Об исполнении ею роли Прекрасной Елены Сарсэ писал: «Шнейдер играла так, как только она одна умеет играть, и пела с таким мастерством, которое я считал утерянным». Аналогичные оценки давались ей в «Периколе»: «Огромное впечатление произвело письмо Периколы. Это крик сердца, сверкающая, как бриллиант, слеза. Оркестр едва-едва сопровождает эту жалобу Шнейдер— ее грудные ноты бесконечно волнуют. Она производит огромное впечатление напублику, показав себя мастером не только в буффонаде и пародии, но и как драматическая певица исключительной экспрессии». [74]
Каждая создаваемая Шнейдер роль является классическим образцом для последующих поколений опереточных актрис не только Франции, но и всей Европы. Жозефина Галльмейер и в особенности Мария Гейстингер, крупнейшие артистки венской оперетты первого периода, являются продолжательницами исполнительского стиля, впервые разработанного Гортензией Шнейдер. По ее же стопам в значительнейшей степени идут и последующие «дивы» французской оперетты вроде Анны Жюдик, Марии Эме, Анны Тэо и т. д.
Шнейдер сумела объединить мастерство драматической актрисы комедийного плана с тончайшей виртуозной техникой вокальной интерпретации. Она утвердила то специфическое направление опереточного мастерства, которое получило название «опереточного шика» и состоит в особой утонченной гривуазности как во внешнем облике актрисы, так и в манере ее игры. Ее героини, как мы видели, всегда современные парижанки, и, пожалуй, основная особенность Шнейдер как актрисы заключалась именно в том, что она умела вывести на сцену этот облик современной парижанки, облекая ее в одежды греческой царицы или средневековой крестьянки.
Мировая слава оффенбаховского театра в эпоху Империи как бы воплощается именно в этой актрисе. У ее ног мы последовательно видим чуть ли не всех коронованных властителей мира, ее биография — биография куртизанки высокого полета, ее особняк носит на языке бульваров наименование «пассажа принцев». И в театре, и в быту она является одной и той же «идеальной женщиной Второй империи». На протяжении пятнадцати лет она соревнуется с другой «идеальной» представительницей режима, императрицей Евгенией: одна является формальной королевой, другая фактически царит на сцене и в быту. Этим и объясняется особый политический привкус, который был придан постановке «Герцогини Герольштейнской» со Шнейдер в заглавной роли: Шнейдер на сцене, с короной на голове, осуществляющая права верховного руководства каким-то мифическим опереточным государством, противостояла другой коронованной женщине.
Шнейдер, сумевшая сценически воплотить всю пряность оффенбаховской оперетты, неотделима именно от Второй империи, и неслучайно ее карьера фактически заканчивается вместе с падением режима. Еще очень молодой она сходит со сцены, замыкаясь в своем роскошном особняке как обладательница миллионного состояния и чрезвычайно редко показываясь на сцене и притом исключительно в репертуаре того композитора, который создал ей мировую славу. Но до этого преждевременного окончания своей карьеры она успевает в качестве гастролерши объехать почти все столицы Европы, знакомя заграницу с подлинным существом опереточного актерского мастерства.
Созданный ею исполнительский стиль развивается рядом выдающихся актрис, среди которых мы должны выделить Коралли Гоффруа, Лиз Тотэн, Зюльму Буффар, Силли, Дельфину Югальд и Пешар, которые составляют первое поколение опереточных актрис, сформировавшихся в имперский период и выделивших из своей среды как мастеров первого ранга Зюльму Буффар и Дельфину Югальд.
Из основных оффенбаховских актеров, помимо уже указанного Дюпюи, следует отметить также Кудера, Леонса, Барона, Баха и Дезире, определивших своим мастерством общий характер опереточного исполнительства французских актеров как «поющих буффонов».
Не только в Париже и французской провинции, но и в частых гастрольных поездках в Вену, Брюссель и Лондон они имели возможность утверждать непререкаемый стиль опереточного актерского мастерства, становясь таким образом носителям первичной исполнительской традиции.
Если Оффенбах как композитор не создал прямой продолжительной школы последователей, если дальнейшие пути французской оперетты, в силу ряда ниже рассматриваемых причин, отошли в сторону от дороги, избранной автором «Прекрасной Елены», то сценический стиль оффенбаховского театра — и, в частности, специфические особенности актерской техники — предопределены им полностью. В этом смысле Шнейдер, Буффар, Югальд, Дюпюи, Леоне и Дезире могут считаться основоположниками опереточного мастерства.
Часть первая. Оперетта во Франции
IX. ПОСЛЕДНИЙ ЭТАП ТВОРЧЕСТВА ОФФЕНБАХА.
ФРАНЦУЗСКАЯ ОПЕРЕТТА ПОСЛЕ КОММУНЫ
Как мы видели, Оффенбах в своем творчестве отражал психоидеологию буржуазных кругов Империи, явившись как бы художественным апостолом, призванным наиболее полно и убедительно выразить эстетические основы буржуазного «символа веры» этого периода.
Можно ли утверждать, как это делали многие историки французского и зарубежного искусства, что творчество Оффенбаха несло в себе революционизирующие черты, якобы подрывавшие устои Второй империи? Как мы видели, подобное утверждение верно лишь постольку, поскольку «благерская» философия, пропитывавшая собой пародийные произведения Оффенбаха, на какой-то стадии объективно могла оказаться оппозиционным инструментом в руках буржуазных и мелкобуржуазных прослоек, ставших в последние годы Империи перед проблемой перехода в лагерь, враждебный основам политики Наполеона III. Но на это именно ни Оффенбах, ни Мельяк и Галеви не были способны. В наиболее сложный в политическом отношении период они поспешно отошли на позиции нейтрального буффонного спектакля, не заключавшего в себе никаких признаков политической программности.