– А почему вы решили, что мне это интересно? – спросил Юрий. – Вон, Дмитрию об этом расскажите, он вам будет благодарен.

– Посмотрите на него, – адресуясь к невидимой аудитории, благодушно произнес мент. – С ним хотят поделиться строго конфиденциальной информацией, а он носом вертит! Видали вы такое?

– Плевать я хотел на вашу информацию, – грубо ответил Юрий. – Меня интересует только одно: какого черта вы опять сцапали Веригина? Что, в деле Артюхова нет других подозреваемых? Так ищите, черт бы вас побрал! Или вы хотите, чтобы я – их вам нашел?

Мент пожевал губами, снял свои темные очки и посмотрел на Юрия с непонятным тому выражением снисходительной жалости. Глаза у него были бледно-серые, прозрачные, как два стеклянных шарика.

– Ничего-то вы не знаете, – сказал он, – а туда же подозреваемых искать... Я навел о вас справки, Филатов. Вы очень интересный тип. К вам не мешало бы присмотреться повнимательнее.

– Были уже такие, – сказал Юрий, – желающие присмотреться. Теперь большинство из них смотрит в крышку гроба.

– Ничего, – продолжая сверлить его своим бледно-серым прозрачным взглядом, медленно проговорил мент, – я не из пугливых. Все под богом ходим, это вы правильно заметили...

– Эй, эй! – забеспокоился Светлов. – Брек! Вы что, обалдели оба?

Ему никто не ответил. Тут, к его огромному облегчению, подошла официантка с заказанным кофе, и атмосфера автоматически разрядилась. Мент понюхал кофе, одобрительно кивнул и, зажмурившись от удовольствия, сделал первый глоток.

– Хорошо! – объявил он. – А то на дежурстве насосешься этой растворимой дряни, к утру уже тошнить начинает. Так вот, Юрий Алексеевич, повторяю, ничего-то вы не знаете. И я вам не открою никакого секрета, потому что уже сегодня к вечеру это будет везде – во всех газетах, во всех выпусках новостей.

– Что? – спросил Юрий, предчувствуя недоброе.

Мент не торопился с ответом. Он снова поднес к губам чашку, смакуя, сделал несколько глотков, промокнул губы салфеткой и не спеша, со вкусом закурил. Сигареты у него были хорошие, дорогие.

– Если вы случайно не в курсе, – сказал он наконец, меня зовут Василий Иванович. Не Чапаев, нет, Одинцов моя фамилия. Майор Одинцов, убойный отдел главка. Это я за тем говорю, чтобы вам со мной было легче общаться. А еще затем, Юрий Алексеевич, чтобы вы поняли: я ерундой не занимаюсь и сюда явился вовсе не за очередным подношением, как вы, может быть, решили, а исключительно из уважения к господину Светлову, перед которым нахожусь в неоплатном долгу.

– Ну-ну, – смущаясь, сказал Димочка.

– Не «ну-ну», а так точно, – строго ответил Одинцов. – Вообще, чтоб вы знали, делом вашего Веригина занимаюсь не я, и мне из тех денег, что вы передали, не перепала ни цента. Это к вопросу о взятках, Юрий Алексеевич.

Это существенно меняло дело, да и держался мент с неожиданным достоинством. Юрий почувствовал себя смущенным и сбитым с толку и для восстановления душевного равновесия решил, пока ситуация не прояснится, считать, что чертов ментяра все врет.

– Скажу вам прямо, – продолжал Одинцов, – Веригину вашему крупно не повезло. Попал он как кур во щи, и я, честно говоря, не вижу, как вы сможете ему помочь. Разве что и впрямь найдете настоящего убийцу, в чем я, признаться, сильно сомневаюсь – не такие, знаете ли, искали... Ясно, что Веригиным вашим затыкают огромную дыру в следствии, и ясно также, что это кому-то очень нужно. Кого-то это вполне устраивает, лишь бы лишнего шума не было. Вы вот спросили насчет подозреваемых – мол, неужто их нет? Да сколько угодно! Артюхов был человеком богатым, известным и вдобавок не совсем чистым на руку, так что причины желать ему смерти имелись у многих. Но если бы дело ограничивалось одним только Артюховым! Сегодня ночью, Юрий Алексеевич, у себя на квартире был убит давний знакомый и партнер Артюхова банкир Шполянский. Убит с особой жестокостью – расстрелян из крупнокалиберного пистолета вместе с женой, домработницей, двумя охранниками и... – Он сделал паузу, но было видно, что пауза эта сделана не для придания сообщению драматического эффекта, а просто потому, что у Одинцова не поворачивался язык произнести то, что он собирался сказать. Юрий мысленно записал эту заминку ему в актив, хотя особой нежности к менту по-прежнему не испытывал. – И четырьмя детьми, – закончил Одинцов. – Двое своих, и еще двое пришли в гости, мультики посмотреть. Итого девять трупов за одну ночь, можно сказать, в одной квартире. Урожайная ночка, правда?

– А что это меняет? – упрямо спросил Юрий, стараясь не показать, что ошеломлен внезапно свалившимся на голову известием. – Крупнокалиберный пистолет... Это у Веригина, что ли? Да у него лишней пары трусов нет!

– Откуда вы знаете, что у него есть, а чего нет? – возразил Одинцов. – И потом, кого это волнует? Подбросить ему ствол и подтасовать результаты баллистической экспертизы – дело техники. Плевое дело, поверьте, даже для меня. А тут, как я понимаю, задействованы гораздо более крупные фигуры, чем я. Поймите, нераскрытое заказное убийство никому не нужно. Тем более такое странное.

– Странное?

– А что, разве нет? Где вы видели киллера, который валил бы всех подряд, без разбора, кто под руку подвернется? Это либо какой-то мститель, либо маньяк. То есть это наверняка мститель, на местах обоих преступлений были оставлены надписи идентичного содержания. «До седьмого колена» – вот так и не иначе, на меньшее он не согласен...

– Послушайте, майор, – перебил его Юрий. – Вам не кажется, что все, что вы нам тут рассказываете, свидетельствует в пользу Веригина? Пистолета у него нет и никогда не было, со Шполянским и Артюховым он никак не связан и причин для мести не имел... С таким же успехом можно было взять любого прохожего и повесить все эти трупы на него.

– Не спорю, – согласился Одинцов. – Вы никак не поймете, что я не пытаюсь вам что-то доказать, в чем-то вас убедить. Я вас просто информирую, поскольку на большее, как вы верно подметили, не способен. По крайней мере, в этом дрянном деле. Господи, какое счастье, что не я его веду! Это же такая поганка, что... Словом, у меня такое ощущение, что те, кто сейчас колет вашего Веригина, идут по самому краешку. Один неверный шаг, и все, крышка – прощайте, погоны, прощай, свобода... И тем, кто их на это толкает, так же плевать на них, как и на этого Веригина. А Веригин – просто очень удобный клиент. Вещи Артюховых при нем обнаружили? Было такое дело! Причем он так и не сумел объяснить, где их взял. А в бумажнике Артюхова, между прочим, была визитка Шполянского. Чем не версия? Может, этот ваш Веригин – маньяк, который действует исключительно в пьяном виде? Насосется до полной отключки и пошел куролесить...

– Находясь в отключке, убрать двоих охранников?

– А что? Какая там охрана, видимость одна... У них даже оружия не было! Показал им шпалер, и они твои... Не спорю, конечно, от этой версии за версту разит пьяным бредом, но ведь и ситуация бредовая! Девять трупов за один раз... Да столько жертв не каждый теракт приносит!

– М-да, – сказал Светлов. – А ведь это пожизненное. И ты, Вася, об этом так спокойно говоришь?

– Я свое уже отбеспокоился, – довольно резко ответил Одинцов. – Укатали Сивку крутые горки... И потом, там, где ничего не могу, – ничего не хочу. Умный народ были эти древние римляне! Оттого, наверное, их варвары шапками и закидали. Слушайте, Филатов, этот Веригин – он вам кто? Друг? Родственник?

– Просто сосед, – угрюмо ответил Юрий и залпом допил кофе. – Посоветовать что-нибудь вы мне можете?

– С удовольствием, – сказал Одинцов. – Отправляйтесь домой и постарайтесь поскорее забыть об этой истории. Это лучший совет, который я могу вам дать.

– Ну, Вася, – огорченно сказал Светлов.

– Что – Вася? Я уже почти сорок лет Вася!

– Хотелось бы услышать что-то более конструктивное, – сдержанно сказал Юрий. – Я понимаю, что для вас Веригин – это всего-навсего фамилия в материалах уголовного дела. А для меня он живой человек, сосед. Я с его женой каждый день во дворе сталкиваюсь.