— Вот бы почитать, — забросил удочку Юрий. — Сто лет не читал детективов, особенно свеженьких, с пылу, с жару…

— Нет, — отрезала Ника. Это прозвучало сухо и коротко, как щелчок хлыста. — Даже не мечтай. Как только вернемся, я съезжу домой и уничтожу распечатку. Не хочу, чтобы она находилась в моей квартире. Сожгу в ванне… Нет, жечь нельзя, у меня соседи нервные — сразу пожарных вызовут…

— Да, — сказал Юрий, — это проблема.

— Ничего, с этой проблемой я как-нибудь справлюсь. В конце концов, порву в клочья и спущу в мусоропровод.

Юрий промолчал, подумав про себя, что пресловутый рассказ длинноволосого литератора Саши, похоже, напугал Нику гораздо сильнее, чем она говорила. Иначе откуда такое нежелание показывать его Юрию? Видно, было в этом рассказе что-то, что, по мнению Ники, могло заставить Филатова нарушить данное ей слово, разыскать господина литератора и хорошенько отполировать ему мослы…

«Поживем — увидим», — решил Юрий, ведя машину на восток и краем уха вслушиваясь в веселое щебетание Ники.

Они ехали не спеша, с частыми остановками, и к вечеру преодолели каких-нибудь двести километров. На ночлег остановились в райцентре, название которого Юрий забыл сразу же, как только придорожный щит с этим названием остался позади. Гостиницу они отыскали не без труда — городок явно строился без генерального плана, как попало, и Юрий довольно долго утюжил ухабистые немощеные улочки, прежде чем какой-то абориген верхом на облезлом, скрипучем велосипеде указал ему дорогу к центру города.

Гостиница располагалась на центральной и, видимо, единственной площади городка. Помимо гостиницы, здесь имелись двухэтажное вместилище местной власти под вылинявшим трехцветным флагом, универмаг, ресторан и притаившееся за углом отделение милиции. В крошечном скверике посреди площади нелепо торчал крошащийся бетонный постамент, на котором когда-то, по всей видимости, возвышался памятник вождю мирового пролетариата. На утыканной серо-желтыми стеблями прошлогодних сорняков клумбе в тени постамента отдыхала большая компания разномастных дворняг. Напротив универмага возвышался еще один постамент, на котором, задрав к закатному небу толстый хобот орудийного ствола, стояла самоходная установка времен Второй мировой, свежевыкрашенная — надо полагать, в преддверии праздника — ядовито-зеленой краской, с обведенными белым катками, с красной звездой, белым бортовым номером и красной же деревянной заглушкой в стволе. Этот ствол, на глаз примерно стодвадцатимиллиметрового калибра, с бессмысленной угрозой смотрел в окна второго этажа гостиницы. У подножия монумента, прямо под мощными гусеницами, кучковалась компания обшарпанных личностей с подозрительно красными физиономиями, делавшая вид, что не замечает стоящего поодаль милицейского «уазика». Из приоткрытого окошка «лунохода» ленивыми космами выплывал табачный дым; на крыше гостиницы рядком сидели голуби.

Юрий загнал джип на стоянку перед гостиницей, помог Нике спуститься на мостовую и тщательно запер дверцы машины под заинтересованными и явно небескорыстными взглядами скучавших возле самоходки аборигенов. Держа в левой руке две сумки — свою и Ники, — он потянул на себя тяжелую дубовую дверь гостиницы и пропустил Нику в сумеречный вестибюль с потрескавшимся лепным потолком, грубо разрисованными «под мрамор» стенами и выгоревшими репродукциями Левитана в облезлых золоченых рамах. Обернувшись, он увидел, что Ника все еще стоит на пороге и, хмуря тонкие брови, с каким-то странным выражением — не то удивления, не то испуга — смотрит на машину, стоящую рядом с их джипом. Филатов выглянул наружу и тоже посмотрел на машину. Машина была как машина — изрядно потрепанная «Субару» темно-синего цвета, запыленная и забрызганная грязью до такой степени, что было невозможно разобрать номер. Почувствовав рядом с собой Юрия, Ника едва заметно вздрогнула и, повернув к нему бледное — очевидно, от усталости — лицо, виновато улыбнулась.

— Что-то не так? — спросил Юрий.

— Да нет, — ответила она, украдкой бросив еще один быстрый взгляд на «Субару», — все в порядке. Так, показалось…

— Что?

— Да я сама не знаю что… Говорю же, показалось…

За стойкой сидела пожилая и, вопреки ожиданиям, приветливая дежурная в очках. Увидев Юрия и Нику, она с готовностью отложила в сторону книгу, которую до этого читала, — судя по обложке, любовный роман, — поправила на переносице очки в старомодной золотой оправе и выжидательно улыбнулась. Юрий тоже улыбнулся, поздоровался и осведомился, имеются ли в наличии свободные номера.

Оказалось, что свободных номеров в гостинице сколько угодно.

— Превосходно, — сказал Юрий, опуская на пол сумки. — Тогда, если не возражаете, мы у вас переночуем.

— Добро пожаловать, — с улыбкой сказала дежурная. Было в ней что-то от пожилой учительницы начальных классов. — Ваши паспорта, пожалуйста.

— Пожалуйста, — сказал Юрий, вынимая из кармана и кладя на стойку свой паспорт.

Он оглянулся на Нику и понял, что что-то не так. Ника выглядела обескураженной.

— Ой, — тихонько сказала она, — а у меня паспорта нет…

Юрий почесал в затылке. Честно говоря, ему и в голову не пришло поинтересоваться, есть ли у Ники при себе паспорт. Она жила у него уже три дня, при ней была сумка с самым необходимым, но, очевидно, паспорт не входил в перечень вещей, без которых Ника не могла обойтись.

— Дома оставила? — зачем-то спросил Юрий, хотя ответ был очевиден.

— Ага, — потерянно ответила она. — Дома, на книжной полке. Совсем забыла, что он может понадобиться…

Юрий покосился на дежурную и понял, что дело дрянь. Дежурная сидела за стойкой очень прямо, будто аршин проглотила, и смотрела в свою книгу, делая вид, что все это ее ни капельки не интересует. Она не читала — глаза за стеклами очков оставались неподвижными, — и в лице ее не осталось и следа былой приветливости. Судя по всему, эта дама работала здесь с незапамятных времен, хорошо помнила советские порядки и считала, что менять их незачем.

— Какая же я дура, — тихонько, но с большим чувством произнесла Ника. — Опять я все испортила…

— Глупости, — сказал Юрий. — Обыкновенное недоразумение. Было бы из-за чего расстраиваться. Сейчас мы все уладим. Правда? — обернулся он к дежурной.

Та поджала густо подведенные губы и сделала неопределенное волнообразное движение плечами, не отрывая взгляда от книги. Юрий незаметно махнул Нике рукой, чтобы подождала где-нибудь в сторонке, и облокотился на барьер. Барьер недовольно скрипнул, дежурная бросила на Юрия быстрый взгляд поверх очков, и он поспешно убрал локти.

— Послушайте, — просительно сказал он, — ведь вы же видите, что налицо явное недоразумение. Ну забыл человек паспорт, с кем не бывает? Не прогоните же вы нас на ночь глядя из-за такого пустяка!

Дежурная с огромной неохотой отложила книгу.

— Это вам пустяк, — непримиримо заявила она. — А у меня инструкция, которую, между прочим, никто не отменял. Я из-за вас работу терять не намерена.

— Да полно, — сказал Юрий, — кто тут говорит о потере работы? Мы ведь только переночуем, а завтра утречком нас и след простынет…

— Завтра утречком, — передразнила его дежурная, — здесь будет сидеть моя сменщица. Знаете, сколько человек претендует на мое место? Если меня выгонят, работы в нашем городе я уже не найду — возраст не тот. Поэтому без паспорта я никого не заселю. С паспортом — пожалуйста, а без паспорта — извините, не имею права.

Юрий поскреб ногтями щеку. Его, как всегда, сбивало с толку то обстоятельство, что дежурная выглядела и говорила как вполне нормальный, вменяемый человек — не кричала, не ругалась визгливым базарным голосом, не грозилась вызвать милицию. Из-за этого казалось, что с ней можно договориться по-человечески; но это, увы, только казалось, и Юрий, подавив тяжелый вздох, потащил из заднего кармана бумажник.

— Помните такого литературного героя — барона Мюнхгаузена? — спросил он, открывая бумажник и выуживая из него стодолларовую купюру. — Этот персонаж утверждал, что безвыходных ситуаций в принципе не существует. Выход всегда найдется, если поискать. Вы со мной согласны?