— Угу, — сказал Юрий, распрощался и вышел, оставив при себе свое мнение о капитане, а также о том, как он выполняет свою работу.

Покинув отделение милиции и свернув за угол, он очутился на центральной площади городка, которая уже успела опостылеть ему хуже горькой редьки. Погода стояла ясная, но ветреная, по корявому асфальту гуляли крошечные пылевые смерчи, как перед грозой, в синем небе над городком плыли клочья облаков, похожие на рваную вату. Мимо Юрия, громко шурша, проползла гонимая ветром обертка шоколадного батончика; за оберткой, низко пригнув голову, с любопытством принюхиваясь, трусил худой бродячий пес — похоже, совсем молодой, никак не старше полугода. Пробегая мимо, он поднял голову и окинул Юрия заинтересованным взглядом, но тут бумажка с громким шорохом поползла дальше, за угол, к отделению милиции, и пес, махнув на прощанье хвостом, устремился за ней.

Филатов выудил из пачки последнюю сигарету, смял пустую картонку, поискал глазами урну, не нашел и спрятал угловатый бумажный комок в карман. Закурив, он не спеша двинулся к гостинице, пытаясь решить, как ему быть дальше.

Очевидно, задерживаться здесь не имело смысла. Администраторша, дежурившая вчера вечером, как и ожидал Юрий, ничего не знала — вместе с дежурной по этажу она весь вечер смотрела телевизор в комнате отдыха персонала, так что в это время мимо нее можно было не только пройти, но и беспрепятственно пронести что угодно, начиная с гостиничной мебели и кончая завернутым в простыню мертвым телом. Когда уехала темно-синяя «Субару», эта дама тоже не видела. Она вообще не знала, что такое «Субару», и Юрию пришлось долго объяснять, что это марка автомобиля, стоявшего перед гостиницей бок о бок с его джипом, а потом бесследно исчезнувшего. Тут же выяснилось, что никаких автомобилей перед гостиницей администраторша не видела и, кому принадлежала «Субару», понятия не имеет. Правда, она утверждала, что этот автомобиль не принадлежал никому из постояльцев, но эта уверенность ничуть не обрадовала Юрия, ибо лишала его последней надежды отыскать хоть какую-то зацепку в этом странном, непонятном деле.

«В каком еще деле, чудак? — подумал он, останавливаясь на крыльце гостиницы, чтобы докурить сигарету. — Мент прав, нет никакого дела! Скажи спасибо, простофиля, что деньги и документы уцелели. И, кстати, очень может быть, что по возвращении в Москву ты обнаружишь, что твою квартиру „обнесли“, как это теперь называется. Что вы сказали, Юрий Алексеевич? Ах, вы полагаете, что Ника не похожа на наводчицу! Ну, так ведь, если бы она была похожа, вы бы ее, пожалуй, и на порог не пустили… Впрочем, вы бы пустили, потому что дурак. Но наводчицы все-таки действуют иначе. Ну, допустим, джип она могла пригнать, чтобы втереться в доверие и присмотреться, где и что лежит у меня в квартире. Допустим, выманила из Москвы умело рассказанной байкой… Почему бы и нет? Может, этот ее волосатый дружок — никакой не литератор, а самый обыкновенный сутенер… Между прочим, это гораздо лучше объясняет его манеру обращаться с женщинами, чем какая-то там вспыльчивость, ревность какая-то… В общем, до вчерашнего вечера все действия Ники можно было при желании истолковать как часть хорошо продуманной операции по извлечению прибыли из отставного старшего лейтенанта Филатова.

Допустим, так. Но вот дальше начинается форменная чепуха. Если бы она была наводчицей, решившей рвануть когти и присоединиться к своему дружку, пока я полоскался в душе, ей незачем было оставлять свои вещи в номере. Ну, предположим, вещи она оставила, потому что боялась, как бы ее не засекла дежурная. Предположим, угонять джип не стала, чтобы не было проблем с ГАИ. Да и цена ему — копейка, этому джипу…»

«Все равно не сходится, — подумал он почти с облегчением. — Ну, не сходится! Если все происходило именно так, ей незачем было сначала звонить мне, а потом избавляться от телефона, да еще таким странным способом. Хотела запутать меня, представить все как похищение? Но зачем? Зачем было устраивать это представление в первый же вечер, отъехав всего на двести километров от Москвы? Я же мог сразу вернуться и застукать ее вместе с дружком у себя в квартире. И деньги оставила… Она же видела, что у меня в кошельке полно денег! И кредитки там же. Все осталось на месте. А в квартире, между прочим, брать нечего, кроме кое-какой бытовой техники. Так что эту версию, думается, мы можем со спокойной душой похоронить… Ясно тебе, ментяра? — мысленно адресовался он к оперу, который и навел его на эти неприятные размышления. — Яйца выеденного не стоят твои вонючие подозрения, понял? Я и раньше это знал, а теперь, обдумав все как следует, смело могу за это поручиться».

Легче ему от этого не стало — наоборот, хуже. Кражу он бы как-то пережил, а вот неизвестность… А вдруг Ника прямо сейчас, сию минуту, остро нуждается в его помощи? Вдруг она лежит связанная в подвале соседнего дома? Вдруг тот непонятный телефонный звонок был попыткой позвать на помощь?

Впрочем, это тоже представлялось маловероятным по той простой причине, что на площади, в паре десятков метров от того места, где он нашел разбитый телефон, как раз в то время дежурила патрульная машина.

Сержанты из ППС, конечно, не ангелы мщения. Они могли чего-то не заметить или просто сделать вид, что не заметили, но явное, открытое нападение на девушку посреди пустой автомобильной стоянки они бы вряд ли пропустили. Уж если у Ники хватило времени набрать номер Юрия, то крикнуть она успела бы наверняка. И не только крикнуть, но и добежать до милицейской машины, а еще лучше — до гостиницы, от дверей которой ее отделяло буквально несколько шагов…

Юрий бросил в урну окурок, выкинул туда же смятую сигаретную пачку и вошел в вестибюль. Дежурная — другая, не та, что сидела за стойкой вечером, — бросила на него осторожный взгляд, полный жгучего любопытства. Естественно, она была в курсе — сменщица наверняка поделилась с ней новостями, сильно их при этом приукрасив. «Да, надо сваливать отсюда, и поскорее», — подумал Юрий.

Не глядя на дежурную, он прошел мимо нее к лестнице, поднялся к себе в номер и быстро собрал вещи, кое-как распихав их по сумкам. Собирая сумку Ники, он обратил внимание на то, что ее кошелька нигде нет. Значит, покидая номер, она взяла деньги с собой. Деньги и телефон взяла, а вот вещи почему-то оставила… Неужели так спешила? Или просто боялась передумать? Да, пожалуй, так… Просто взяла и отрубила все ненужное одним махом — и сумку с надоевшими тряпками, и Юрия Филатова с его прогулкой в стиле кантри… А почему бы и нет? Недаром же она все время хмурилась, поминутно задумывалась о чем-то! И недаром — ох, недаром! — стоя на пороге гостиницы, так долго смотрела на запыленную темно-синюю «Субару». И паспорта у нее при себе не оказалось явно неспроста. То есть паспорт у нее наверняка все время был с собой. В самом деле, кем это надо быть, чтобы, отправляясь путешествовать, не взять с собой никаких документов? Не по Швейцарии ведь путешествие — по России! Так что паспорт у Ники, наверное, был, просто она не захотела его показывать. Видимо, решение вернуться в Москву созрело уже тогда. Ей всего-то и оставалось, что сказать администраторше за стойкой какую-нибудь колкость, и тогда их с Юрием с треском выставили бы из гостиницы. Она бы уговорила своего спутника вернуться в город, а там просто исчезла бы навсегда — в Москве это совсем нетрудно. Но тут вмешался этот пьяница со своим сердечным приступом, администраторша смягчилась, пустила их ночевать, и Нике пришлось срочно принимать решение: бежать в Москву тайком или продолжать путешествие, в котором она к тому времени не видела ни смысла, ни удовольствия…

Юрий опустился в кресло, закурил. Пока он отсутствовал, пепельницу успели снова отмыть до скрипа, но он отчетливо помнил два испачканных губной помадой бычка, которые лежали здесь, когда он вернулся из душа. Пожалуй, теперь он понимал, откуда они взялись. Наверное, Ника, так же как и он сейчас, сидела в кресле, курила, нервничала и размышляла… Решалась. А потом решилась, встала из кресла, рассовала по карманам самое необходимое — деньги, сигареты и телефон — и, не оглядываясь, вышла из номера, чтобы поскорее добраться до своего Саши, который, видимо, запал ей в душу куда глубже, чем она признавалась. А на стоянке, уже договорившись с водителем синей «Субару», уже держась, наверное, за открытую дверцу, решила вдруг, что уехать, не прощаясь, будет жестоко по отношению к Юрию, и набрала его номер. А потом, когда Юрий не ответил, с размаху кинула телефон, села в машину и уехала…