— Вы уверены, что имеете на это право? — мрачно улыбнувшись, поинтересовался генерал, вовсе не собираясь тормозить набирающую скорость колонну.

— Как, вы еще сомневаетесь в моих полномочиях? — Рязев аж подскочил. — Мне поручена верховная власть в колонии, и Вы обязаны, слышите, обязаны мне подчиниться! Вы должны были ознакомиться с законами и правилами, прежде чем занять пост военного руководителя!

— Да, действительно! — в голосе Ильченко появилось неприкрытое ехидство. — Совершенно верно! Я, кажется, что-то такое припоминаю! Но, боюсь, данный параграф утратил свою силу, ибо он относится к мирному времени.

— А что, разве мы находимся на грани войны? Нас атакуют инопланетные полчища? Ваш разум помутился! Опомнитесь, генерал, у нас полное спокойствие! Я всегда повторял, и буду повторять, что военным на этой планете вообще нечего делать! Войска с планеты необходимо убирать! И видит бог, я добьюсь этого! Марс — самое безопасное место во Вселенной!

— Вашими устами да мёд пить! — Ильченко горько усмехнулся. — Но, к сожалению, не могу разделить Вашего оптимизма! Если бы Вы прислушались к мнению профессора Лобенштайна, то, возможно бы, я бы и не стал трогать с места ни единой пушки.

При упоминании имени профессора абонент на другом конце связи аж взвыл.

— Ах, вот кто всё это взбаламутил! Я немедленно поставлю вопрос о его отправке на Землю!

— Позаботьтесь лучше о передаче дел Вашему правопреемнику, ибо я уже готов сообщить на Землю о Ваших опрометчивых действиях. Да, еще вот что: до выяснения всех обстоятельств власть в городе переходит в руки военных, так что будьте добры выполнять теперь мои указания, а именно: примите меры к возможной эвакуации из города всего мирного населения.

— Это почему же? Уж не хотите ли вы сказать, что всерьез опасаетесь невесть как сохранившейся марсианской рухляди?!

— Я не хочу вас заранее пугать, но Вам стоит подумать над вопросом, не с этой ли законсервированной техникой связана тайна исчезновения марсианской жизни? Когда хорошенько подумаете, может, тогда все же отдадите приказ своим поисковикам приостановить взрывные работы. А теперь конец связи, мне больше нечего Вам сказать. До встречи.

Генерал смолк, отключил видеофон и, представив, как на другом конце "провода" его собеседник, крича в порыве злости в трубку, изрыгает проклятия, криво усмехнулся.

Утреннее солнце окрасило горные отроги, слегка позолотив их серые, отполированные до блеска камни. Группа подрывников, всю ночь продолжавшая работы, заложила очередную порцию взрывчатки и уже начала взбираться вверх по склону, когда с противоположной стороны котлована раздался чудовищный грохот. Тысячи кубов горных пород, выбитые направленной взрывной волной, шедшей словно из жерла вулкана откуда-то из горных недр, были выброшены в атмосферу и с тяжелым грохотом начали падать на землю, завалив так и не успевших добежать до укрытия геологов. Несколько неосторожно приблизившихся к котловану ученых погибли вместе с ними, а оставшиеся в живых застыли, будто скованные невидимыми цепями, в немом непонимании взирая на происходящее. То, что это не могло быть взрывом заложенной ими взрывчатки, они поняли сразу, но тогда что произошло? Что заставило вздрогнуть недра планеты? Секунды текли, а люди стояли и таращились на неизвестно каким образом образовавшийся разлом…

Гул моторов, донесшийся с полукилометровой глубины, заставил всех вздрогнуть сильнее, чем от взрыва и криков. Пыль, густым облаком окутавшая местность, ещё висела в воздухе, а из образовавшейся черной дыры колонной по трое поползли тяжелые марсианские танки. Никто не сдвинулся с места, никто не бросился помогать молившим о помощи, все стояли и ждали. Намерения стальных громадин были неясны, и произошедший взрыв казался недоразумением. Первые ряды танков вылезли и не спеша стали расползаться в разные стороны. Всё стало окончательно ясно, когда головная машина, лязгнув гусеницами, рванулась вперёд, давя остолбеневших от ужаса людей. Опомнившиеся обратились в паническое бегство… Рев двигателей, грохот пушек, треск пулемётов, скрежет траков, наматывающих на себя человеческую плоть, стоны раненых, крики умирающих заполнили пространство предгорий и возвестили о начале бойни. Еще по ночному темное небо стало наливаться красками пролитой крови…

Генерал Ильченко до трёх часов ночи отдававший указания, не выглядел утомленным, скорее даже наоборот. Внезапно возникшая проблема, (а Ильченко пока надеялся, что это именно проблема, а не война) всколыхнула его уставший от бесконечного однообразия мозг. Выплеснувшаяся толика адреналина подстегнула к действиям. Хочешь мира готовься к войне. И он готовился. Штабисты, до сих пор лишь заплывавшие жирком на армейском пайке да отсиживавшие свои зады в мягких креслах, пыхтели над картами. Первоначальный план действий в случае времени Ч генерал отверг напрочь. Второй раскритиковал в пух и прах. Третий с незначительными поправками принял, поставил свою подпись и, вменив дежурному по бригаде довести план действий до каждого подразделения, вместе с напросившимся в спутники профессором поспешил к своему глиссеру.

Колонна бригады космического легиона была еще на подступах к району проведения работ, когда воздух всколыхнуло невероятной по силе взрывной волной. Огромные булыжники, пролетев над головами, с громкими барабанными ударами посыпались на землю.

— Хасанов, разворачивай подразделение по фронту, занимайте высоту вокруг каньона и готовьтесь к бою. Код готовности красный. Понял?!

— Так точно! — коротко ответил заместитель Ильченко полковник Хасанов и, повинуясь отданному приказу, включил на пульте управления штабной машины кнопку сигнала готовности номер один. Код красный означал — зарядить пушки, загнать патроны в патронник, распаковать ракеты, пальцы на пусковых кнопках и спусковых крючках.

— Хорошо, выполняй, я сейчас быстро слетаю, узнаю что там. Будь на связи. Если что, в смысле со мной, — генерал невольно запнулся, — короче, ты меня понял, примешь командование, ясно?

— Да, — совсем не по- военному ответил полковник и, подключив батальонную волну, принялся раздавать указания.

Глиссер генерала медленно нагонял растянувшуюся внизу колонну. Ильченко взглянул вниз на двигавшиеся машины пехоты, тяжело вздохнул и, потянув ручку акселератора, заставил свой ДД-44 рвануть в сторону продолжающихся разрывов. Едва ли не в первый раз за всю жизнь в голове у генерала царил сумбур. Он со всей отчетливостью представлял, что его поступок- мальчишество, если не сказать хуже, но что-то неудержимо тянуло его вперёд, что-то, чему он не мог и не хотел противиться. Да, это было преступно глупо рисковать собой. И ради чего? Ради праздного любопытства? Да, возможно именно любопытство и азарт напавшей на след гончей толкнули генерала на столь опрометчивый поступок. Он, конечно, мог сколь угодно долго рассуждать о необходимости быстрейшей доразведки и прочее, прочее в попытке обмануть самого себя, но его доводы выглядели неуклюжими до тупости. Наконец закончив бесплодную дискуссию, он потопил муки совести в потоках выплескивающего в кровь адреналина и полностью сосредоточился на полёте. Погрузившись в свои мысли, Ильченко совсем забыл о сидевшем за спиной профессоре, который, желая видеть всё воочию, благоразумно не напоминал о себе ни словом, ни делом.

Стремительной стрелой скользнув над растянувшимся на мили бронированным караваном, глиссер, чуть снизившись, помахал крыльями пылившим в авангарде разведчикам и, вновь набрав высоту, нырнул за морщинистую линию Южного отрога, разделяющего горы на две почти равные половины. Над местом бывших взрывных работ висело плотное облако дыма. Когда они вплотную приблизились к дымному облаку, их взору открылась страшная картина: по неровным склонам горы, изрыгая из выхлопных труб огромные клубы дыма, носились бронированные чудовища. Они уже не стреляли. Их тяжелые черные траки перемалывали попадавшиеся на пути камни в труху, а перед ними, вопя от ужаса, бегали люди в тщетной надежде спастись, но темные громадины настигали их и под давлением многих тонн металла тела людей обращались в ничто. На устеленной мёртвыми телами площади генерал успел насчитать не менее полусотни стальных чудовищ. А из ведущего под землю отверстия выползали всё новые и новые танки, тёмные, приземистые, с одинаковой, странного вида звездой, намалёванной на их бортах и укороченными крупнокалиберными пушками. За те несколько секунд, пока глиссер генерала снижался, на склонах холма не осталось ни одного бегущего человека, и только на вершине большой мраморной глыбы стояла одинокая женская фигурка. В её вытянутых вперед руках в лучах восходящего солнца матово блестел маленький гражданский бластер. Из его ствола с секундным интервалом, необходимым для накопления заряда, извергались тонкие оранжевые пучки света, бившие в тела ползающих у основания глыбы машин. Но тонкий луч лишь скользил по черным бортам танков, не причиняя им ни малейшего вреда. Четыре ближайшие машины смерти сгрудились в кучу, и словно неторопливо принимая коллегиальное решение, застыли на месте. Затем один из них начал угрожающе медленно поднимать черный, опаленный множеством давно отгремевших выстрелов ствол. Генерал ругнулся, выровнял машину, совместил прицел с этой грудой сумасшедшей техники и, не задумываясь, дал залп изо всех орудий, даже ракеты воздух-воздух сорвались со своих мест и с устрашающей быстротой понеслись вниз. Танки противника заволокло дымом от заклубившихся вокруг них разрывов.