– Николай Александрович! – позвал меня дежуривший на носу Василий. – Там вдали полыхает что-то! Глянете?
– Неужели это так срочно? – сразу вмешалась Наташа, но я жестом остановил ее и поднялся из-за стола.
Выйдя на носовую платформу, я взял из рук Василия морской бинокль и глянул в указанном мне направлении. Где-то очень далеко на севере, там, где земля переставала различаться с небом, и все сливалось в сплошную синеву, мелькали то едва заметные, то довольно яркие вспышки.
– Там сильная гроза! – сказал я, возвращая бинокль мужику. – До нее еще несколько часов. Может быть даже, она пройдет стороной.
– Ходу бы надо прибавить, Николай Александрович! – сказал мой заместитель, когда я вернулся «в кубрик». – Мы сейчас прямо на середине моря! Если здесь застанет – придется несладко!
– Нет, Иван Ильич! – покачал головой я, глядя на хороший кусочек осетрины, положенный на мою тарелку Наташей. – Дыму и грохоту мы добавить можем, а ход останется почти прежний, да еще возрастет расход топлива. Будем надеятся, что гроза пройдет стороной или заденет нас лишь краем. В любом случае, она догонит нас не раньше, чем через пять-шесть часов, а это еще почти тридцать километров пути…
Встав из-за стола, как обычно, раньше всех, я вернулся в свою каюту с намерением закончить еще сегодня возню с полудюжиной изделий, раскроенных несколько часов назад. Как и обещал своей помощнице, я вносил разнообразие в каждый экземпляр, меняя то длину, то объем, а иногда и оба показателя вместе… Время от времени я поднимался со скамейки, брал с полки свой бинокль и внимательно разглядывал северную часть неба через узкое окно – бойницу. Темная стена туч, озаряемая почти непрерывными вспышками молний, заметно надвигалась с каждым часом, и я на мгновение даже пожалел, что решился идти к цели кратчайшим путем – куда безопасней было бы вначале пересечь море, а потом двигаться вдоль берега…
X
Гроза разразилась часа в четыре пополуночи – если использовать привычные для нас названия времени суток. Спать мне, впрочем, в этот раз почти не пришлось – удалось лишь немного подремать, не раздеваясь, с тем, чтобы каждые полчаса вставать, подниматься на крышу нашего плавучего дома, смотреть в бинокль сначала на быстро приближающийся грозовой фронт, а потом на сплошную линию черных береговых утесов, расстояние до которых сокращалось слишком медленно – пересекая Восточное море по диагонали, мы миновали уже более семидесяти километров, и я опасался пропустить разрыв в этой неприступной стене, где должен был находиться вход в отмеченный на карте золотоискателей глубокий залив.
«Дредноут» сильно закачался при первых же порывах ветра – парусность у нашего плавучего дома была приличной. Агни скрылся за тяжелыми почти черными тучами, стало быстро темнеть, отдаленные раскаты грома начали сливаться в беспрерывный грохот, частые вспышки молний разрывали наступивший сумрак, а ветер быстро усиливался, превращаясь в ураган. Я распорядился немедленно перекрыть все боковые окна-бойницы, но оставить полностью открытым центральный проход.
– Право руля! – крикнул я Василию, управляющему мотором. – Еще правее! Так держать!
Быстро пройдя на носовую платформу, я глянул в бинокль на береговую линию и при очередной вспышке молнии довольно отчетливо разглядел замеченный минуту назад долгожданный проход в береговых утесах. Высокая, но еще довольно пологая волна приподняла плот и с удвоенной скоростью понесла его к берегу. По крыше забарабанили первые тяжелые капли дождя, порой едва слышные на фоне сплошного громового грохота.
– Олег Сергеевич, и ты, Володя! – крикнул я своим людям. – Встаньте в проходе – будете передавать мои команды Василию.
– Ох, разобьемся, Николай Александрович! – сокрушенно крикнул мне почти на ухо Огнев, вставший по правую руку от меня (по левую остановилась только что появившаяся здесь Наташа). – Ударит о скалы – только щепки полетят!
– Спокойно, Иван Ильич! – отозвался я, также перекрикивая громовые раскаты. – Ты же настоящий морской волк!
Следующая, куда более крутая, волна нагнала плот и так сильно приподняла корму, что нам всем пришлось схватиться за перила, чтобы устоять на ногах. На этот раз «Дредноут» рванулся к берегу с пугающей быстротой – черные утесы при каждой очередной вспышке молнии становились заметно ближе…
– Лево руля, еще левее! – скомандовал я, машинально обнимая за плечи свою помощницу, испуганно прижавшуюся ко мне, свободной рукой. – Стоп! Право руля! Так держать!
Волна миновала плот, а ее вспенившийся гребень даже не причинил нам хлопот: внутрь с него не попало ни капли воды – «Дредноут» превосходно держался на самой поверхности моря, и брызги летели лишь от яростно хлеставшего снаружи тропического ливня. Третья (и, кажется, последняя для нас) волна так подхватила и понесла плот, что даже Огнев, почти спокойно стоявший рядом (я разглядел это при уже непрерывных вспышках молний) закусил губы и качнул в отчаянии головой, а Наташа вовсе прикрыла глаза.
– Лево руля! Так держать! – крикнул опять я, направляя наше непослушное суденышко. – Право руля! Еще правее! Стоп! Лево руля!
В следующую секунду плот пронесся среди пенистых бурунов через неширокий проход (не более десятка метров), стены которого почти сразу ушли в стороны, образуя сравнительно просторный пролив (шириной уже в полусотню метров). Нас развернуло поперек прохода, а моторку, тянувшуюся за нами на буксире, даже на мгновение прижало к нашему правому борту.
– Право руля! Еще правее! – снова крикнул я, опасаясь задеть скалистые берега. – Так держать!
Ливень начал ослабевать – грозы здесь не отличались особой продолжительностью, а раскаты грома стали быстро отдаляться и теперь слышались откуда-то с запада. Заметно посветлело, а ветер совсем стих в этом защищенном высоченными скалами проливе. Теперь мы плыли по почти невозмущенной поверхности, и плот лишь плавно поднимался и опускался, когда снаружи накатывала очередная волна и меняла здесь уровень воды.
– Настоящий вы моряк, Николай Александрович! – поглаживая бороду, немного смущенно сказал мой заместитель. – Даже я растерялся…
– Пустяки, Иван Ильич! – отмахнулся я. – Знай ты все обстоятельства – сделал бы это не хуже меня!
Выглянул Агни, сразу ярко осветив все вокруг, и мы увидели, что пролив остался позади, а плот теперь плывет по почти круглой формы озеру диаметром около полукилометра, пологие берега которого были покрыты пышной растительностью. Поднеся к глазам бинокль, я быстро осмотрелся и приказал подойти к небольшому песчаному пляжу справа и уменьшить наш и без того неторопливый ход. Через несколько минут плот мягко уткнулся в береговую отмель, и Василий тотчас заглушил мотор. Я распорядился сменить дежурных и ложиться отдыхать всем свободным от вахты (время было – условных пять утра), а сам решил взяться за малую тренировку – вздремнуть мне можно было бы и несколько позднее. Когда я подошел к дверям своей «каюты», меня окликнула Наташа – я повернулся – девчонка сразу кинулась мне на шею, прижалась всем телом и несколько раз глубоко, почти судорожно вздохнула.
– Я уже решила, что мы разобьемся, – призналась она, немного успокоившись. – Кажется, все наши бывалые моряки запаниковали… А вы опять даже глазом не моргнули!
– Думаю, Наташа, что всех этих ярких впечатлений от нашей экспедиции вам хватит на всю оставшуюся жизнь! – невольно улыбнулся я, осторожно обнимая девушку. – Когда мы вернемся, то все ваши остальные путешествия должны проходить только на борту комфортабельных современных яхт!
– Вряд ли вы ограничитесь таким спокойным времяпровождением! – подняв голову, заметила она и опять вздохнула. – А я все равно от вас никуда!
– Круиз по морям этого мира, без сомнения, не обойдется без новых приключений… – осторожно сказал я. – Может быть, вам с Володей лучше остаться здесь, в куда более спокойной обстановке?
– Нет, Николай Александрович, я еду с вами! – весьма решительно (как она все чаще вела себя со мной) заявила моя помощница. – Я не могу расстаться с вами даже на один день!