От перебирания платьев Вайолет отвлекла горничная Роза.

— Мисс, — она заглянула в гардеробную, — мистер Палмер приглашает вас выпить чаю с ним и его женой.

— Она вернулась! — воскликнула Вайолет. — Конечно! Спасибо, Роза, я сейчас приду. Где они?

— На террасе, мисс.

Горничная ушла. Вайолет причесалась, набросила шерстяную кофточку (как и говорил ей Палмер, погода в Монтане способна измениться в считанные минуты, и сейчас от окна тянуло прохладой) и спустилась вниз.

Джеймс и его жена сидели за столом и поднялись, увидев Вайолет.

— Здравствуйте, мисс, — поприветствовал ее Палмер. — Надеюсь, я своим приглашением не испортил вам послеобеденный отдых?

— Что вы!

— В таком случае позвольте представить вам мою супругу Бинеси.

— Добрый день, — улыбнулась та.

Она оказалась красавицей, его жена-индианка. Похожей на драгоценную статуэтку. Плавный изгиб талии и бедер, черные волосы, уложенные в причудливую прическу, и бездонные ореховые глаза. Одета она была в джинсы и пеструю блузу в стиле фолк. Когда Бинеси улыбнулась, сверкнули ее ровные белые зубы.

— Я рада с вами познакомиться, — продолжила индианка, пожимая руку Вайолет. — Джеймс очень тепло отзывался о вас.

— Джеймс слишком любезен, мы и знакомы-то с ним всего пару дней.

— Хорошего человека видно сразу, — сказал Палмер, и все уселись.

Бинеси принялась разливать чай.

Вайолет с интересом разглядывала ее. Все-таки индейцы совершенно иная культура, не исчезнувшая за времена господства англичан. Это чувствовалось. Любопытно: родные Бинеси не осуждает ее за то, что она вышла замуж за человека не из ее привычного общества? Судьбы людей подчас складываются весьма странно. Вайолет лишь начинала это осознавать.

— Как вам нравится «Иней»? — спросила Бинеси. Она говорила без акцента, но чуть напевно, как будто рассказывала ребенку сказку на ночь.

— Это очаровательное место. Мой отец беспокоился, что я заскучаю здесь, но, по-моему, это просто невозможно. — Вайолет взяла с блюдца миндальное печенье и надкусила.

— Ваш отец большой бизнесмен?

— Ну, не такой крупный, как многие, но фирма для него все. Почти все. Есть еще я.

— А ваша мама?

— Она умерла, когда я была совсем крошкой.

— Простите.

— Ничего. Я ее не помню. Вот отец тоскует.

— Конечно. Как не переживать за любимых!

Вайолет вспомнился позавчерашний разговор со Старлингом.

— А Вагош? Он это пережил и забыл?

— Кто вам такое сказал? — нахмурилась Бинеси.

— Мистер Старлинг.

Супруги Палмер переглянулись.

— Мистер Старлинг, скорее всего, желал успокоить вас, — произнес Джеймс. — И смягчил историю, чтобы вы не говорили мальчику слов утешения. Утешение уже не нужно, но Вагош не забыл своих родителей. Это память предков, она священна.

— Просто мальчик не стал бы откровенничать с вами об этом, — извиняющимся тоном сказала Бинеси. — Вы хороший человек, но чужая.

Внезапно Вайолет до боли захотелось стать здесь своей. Зачем? Она постаралась прогнать неведомо откуда появившееся чувство.

— Да, мы с Вагошем говорили пока только один раз. Познакомились.

— Он мне сказал, — кивнула Бинеси. — Вы ему понравились. Плохих людей Вагош чует издалека.

— А вы давно здесь живете? — сменила тему Вайолет.

— Мы познакомились с Джеймсом, когда мистер Старлинг только начал строительство «Инея». — Бинеси ласково посмотрела на мужа. — И Джеймс сказал, что влюбился в меня.

— Она работала в Вудс-Бее проводником, — объяснил Палмер.

— Я и сейчас иногда работаю. Вожу туристов по здешним горам. Не даю погибнуть в снегах. А Джеймс пришел к нам на базу с букетом роз… — Бинеси засмеялась. — Я не люблю мертвые цветы, но он этого не знал. И я взяла этот букет, а Джеймс признался мне в любви.

— И потом она меня еще неделю мучила, — пожаловался Палмер, — не говорила ни да, ни нет.

— Я читала в книгах, что так нужно делать. Что так поступают женщины твоего народа.

— В любовных романах, — объяснил Джеймс. — Что-то вроде «Роковая страсть» и «Любовь повесы».

Они сидели на террасе, пили чай и хохотали. Солнце грело деревянный пол, изогнутые спинки стульев были удобными, салфетки светились белизной, и яркие блики горели на боках тонких чашек. И Вайолет вдруг подумала: как жаль, что здесь нет Рольфа. Как жаль, что он не может присоединиться.

Она просидела с Джеймсом и Бинеси до половины седьмого. Затем Палмер, извинившись, поднялся.

— У меня еще есть дела на сегодня. Вы можете посидеть еще, если хотите.

— Я пойду к себе, — сказала Вайолет. — Ведь ужин с мистером Старлингом как всегда в восемь?

— Да, как всегда, — внимательно глядя на нее, кивнул Джеймс.

— И я пойду. Я же здесь почти хозяйка, а забросила свой штат на произвол судьбы, — заметила Бинеси.

Вайолет вопросительно на нее взглянула.

— Моя жена занимается домашним хозяйством мистера Старлинга, — объяснил Джеймс.

— Вот как?

— В любовных романах это называется «экономка». Я экономлю средства мистера Старлинга. Хозяин весьма беспечен в расходах, он, не глядя, может подписать любой чек. А мне важно, чтобы его деньги тратились только на дело.

— Дело — это новые вазы для цветов и занавески в гостиную, — вздохнул Палмер.

— Джеймс, — Бинеси предупреждающе подняла ладонь, — ты же знаешь. Если хоть этим можно помочь…

— Мы закончим этот разговор позже, — отрезал Палмер и мило улыбнулся Вайолет, не понимающей, о чем речь. — Мы еще, несомненно, увидимся.

— Мне хотелось бы этого.

Супруги Палмер ушли, держась за руки, словно подростки. Вайолет поймала себя на том, что завидует.

Она думала об этом, медленно поднимаясь к себе в комнату. У нее пока не случалось серьезной любви, хотя мимолетные романы бывали весьма насыщенны, да и молодые люди, с которыми можно дефилировать рука об руку, тоже находились. В основном это были ребята из хороших семей, воспитанные, не развращенные богатством — от развращенных Вайолет старалась держаться подальше. Ее не привлекали ночные гонки на «ламборгини» и танцы в пьяном виде на стойке бара. Ей хотелось, чтобы человек понимал ее, умел вести беседу, умел заинтересовать и сам испытывал интерес. Иначе какой смысл во всем этом? Брачные танцы? Люди не павлины. Хотя Вайолет не помнила, есть ли у павлинов брачные танцы.

Пребывая в рассеянности, она распахнула дверь в свои апартаменты и замерла на пороге.

В комнате кое-что изменилось. Теперь посреди нее стояла вешалка, на которой красовалось изумительное платье. Просто изумительное. Вайолет знала толк в вещах.

Рядом на столике лежал конверт. Вайолет медленно подошла, не отрывая взгляда от белого прямоугольника. Письмо было адресовано ей. Она аккуратно вскрыла конверт, вытащила плотный листок бумаги и развернула.

«Если Вы наденете это платье сегодня вечером, то не будете разочарованы. Хрустальные туфельки и бусы из звезд прилагаются.

Туфельки стояли под вешалкой, а футляр с украшениями — на столе. Вайолет пока не стала его открывать. Она раз за разом перечитывала строки, написанные крупным четким почерком.

Потом посмотрела на платье.

Оно было сшито из фиолетового шелка, вручную украшено стеклярусом, бисером и кристаллами. С закрытым лифом, заниженной линией талии, овальным вырезом и длинными кружевными рукавами. Широкая юбка — в пол. Настоящее бальное платье невероятной красоты.

И лишь присмотревшись, Вайолет поняла, что это не просто платье — это платье именно для нее, не для кого-то еще. Во-первых, оно было фиолетовое; во-вторых, узоры складывались цветами — фиалками. Ее имя [1]. Ее имя, намеком вышитое на блестящей ткани.

Уже не сомневаясь, что увидит, Вайолет открыла футляр с украшением. В центре тонкого ожерелья, казалось, цветет фиалка. Конечно, она была ненастоящей, сделанной из драгоценных камней, металлов и эмали, но выглядела так, будто ее только что принесли из сада. Это не было угаданным желанием — Вайолет хотела, чтобы Старлинг создал для нее кое-что другое, — но все-таки оказалось потрясением.