— О, папа… — прошептала Вайолет. — Спасибо!

— Если ты не против, можно надеть.

Вайолет была не против. Она словно оказалась сама в той сказке, которые рассказывал ей отец, между прочим начисто лишенный воображения. Он для нее что-то изобретал, читал детские книжки, учился находить с ней общий язык… И вот теперь — это ожерелье.

Джозеф застегнул замочек на шее Вайолет и отступил, любуясь эффектом. Гости зааплодировали, выкрикивали поздравления, однако для Вайолет мир сузился, ей сейчас не было дела до всех людей, кроме одного. Она обняла отца.

— Спасибо, — сказала она ему на ухо, — теперь я точно знаю, что мама сейчас с нами, здесь.

И суровый бизнесмен Найтингейл улыбнулся, стараясь скрыть подступившие слезы.

Поздно ночью в своей комнате Вайолет сидела перед зеркалом и разглядывала свое отражение. Из зеркальной глубины на нее смотрела красивая девушка с шоколадными, как назвал их отец, волосами, глубокими карими глазами и россыпью нежных, почти незаметных веснушек на лице. Вайолет откинула со лба челку, а затем кончиками пальцев провела по сверкающему ожерелью. Да, это настоящая сказка.

Драгоценности были маленькой слабостью Вайолет, и Джозеф Найтингейл, без сомнения, знал это. Дочь отличалась разборчивостью и не покупала все подряд, хотя денег у отца, пожалуй, хватило бы на все ее прихоти. Но Вайолет интересовали лишь действительно необычные, авторские вещи. И это ожерелье, сомнений нет, сделано на заказ. Изумительная работа. Вайолет прикоснулась к топазу, камень был теплым и словно бы светился изнутри. Ожерелье смотрелось так красиво, что его не хотелось снимать. Но снять все-таки придется.

Расстегнув замочек, Вайолет внимательно рассмотрела ожерелье и, разумеется, нашла значок мастера — еле заметную птичку, раскинувшую крылья в расходящихся лучах. Такого она раньше не встречала. Однако в тот вечер Вайолет слишком устала, чтобы выяснять, кто сделал ожерелье. Можно будет попозже спросить у отца. Сейчас к нему подходить бесполезно: он заперся в кабинете с господином Яматой и еще несколькими деловыми партнерами. Несмотря на поздний час, бизнесмены совещались. Вайолет широко зевнула и отправилась в душ, все еще пребывая под впечатлением от прошедшего дня.

Несколько дней спустя около полудня Вайолет отыскала отца на террасе. Особняк Найтингейлов был выстроен так, чтобы практически в любом его уголке можно было расположиться комфортно. Сегодня отец явно предпочел широкую террасу, защищенную от солнца каменным козырьком, своему рабочему кабинету. Обычно застать Джозефа Найтингейла дома днем было весьма затруднительно, он проводил в офисе компании долгие часы. Однако сегодня на ланч должны были приехать какие-то новые партнеры, и Джозеф, поджидая их, работал дома.

— Привет! — Вайолет чмокнула отца в щеку и устроилась в плетеном кресле рядом.

— Привет. — Джозеф захлопнул крышку ноутбука. — Хорошо съездила в город?

— Да, купила себе кое-что, выпила кофе с Амелией… Папа, я уже несколько дней хочу с тобой поговорить.

— Вот как?

— Это касается ожерелья, что ты мне подарил.

— С ним что-то не так? Тебе не нравится? — забеспокоился отец.

— Оно просто великолепно. Именно поэтому мне хотелось бы узнать, кто его делал.

— А! — отец откинулся на спинку кресла и задумчиво тронул подбородок. — В этом нет никакого секрета. У меня имеется приятель, Рольф Старлинг.

— Ювелирная компания Старлинга? — Вайолет о ней слышала. — Я их знаю, но у них совсем другой логотип, не тот, что на ожерелье…

— Да-да. Компания есть, и она работает, там много талантливых ювелиров. Но это ожерелье делал сам Рольф, лично. Он мастер от Бога. Короче, он мастер из мастеров. Сам он берется только за очень интересные или очень выгодные заказы. Когда я написал ему и попросил помочь, Рольф согласился по старой дружбе. Я переслал ему сломанный кулон и твою фотографию — Рольф всегда предпочитает знать, для кого делает украшение, иначе, как он утверждает, оно не обретет души.

— Вот как…

— Да, Рольф немного странный. Но творческим людям странности простительны. Хотя он жесткий бизнесмен, свою компанию, как и я, создал с нуля. А потом почему-то отошел от дел. Сейчас живет в своем доме в Монтане и развлекается такими вот вещами.

— Папа, а ты не мог бы дать мне его телефон?

— Зачем?

— У меня давно есть одна идея. Идея комплекта, который я хотела бы иметь… Но пока я никому не доверила бы ее воплотить. А это ожерелье, что ты мне подарил… Это же настоящее чудо, я не могу наглядеться на него! Жаль, что его нельзя носить каждый день, зато каждый день можно любоваться. — Вайолет засмеялась. — Я хотела бы заказать мистеру Старлингу этот комплект.

— Не знаю, — покачал головой отец.

— В чем сложности?

— Видишь ли, Рольф человек своеобразный. Я так и не знаю, с чего он ударился в отшельничество, раньше он был весьма компанейским. Я несколько раз встречал его с женой на каких-то приемах, и мы общались, хотя разница в возрасте, конечно… Тем не менее, у нас находилось немало общих тем для разговора. Не скажу, что мы друзья, но когда-то приятельствовали. И для меня большая радость, что он согласился на мою просьбу. Однако… в нем есть что-то странное. И я понятия не имею, согласится ли он помочь тебе. Он, как бы это сказать… непредсказуем.

— Но, папочка! — Вайолет умоляюще сложила руки. — Пожалуйста! Может быть, если я каждый день буду присылать ему электронные письма и там расписывать, как он талантлив, он согласится?

— Вряд ли. Рольф ненавидит лесть, насколько мне известно. — Джозеф посмотрел в несчастные глаза дочери и сдался. — Ладно. Я сегодня отправлю ему эсэмэску с изложением твоей просьбы. Если он согласится, тогда сама с ним договоришься. А если нет, не обессудь. Заставить творца делать что-то против воли — немыслимо.

— Спасибо! Ты у меня самый лучший! — Вайолет вскочила и обвила руками шею отца.

Вайолет с нетерпением ждала результатов, однако они не спешили. Отец уверял, что отправил письмо. Старлинг не отвечал, хотя в первый раз, как сказал Джозеф, откликнулся почти сразу. Звонить ему было бесполезно, поэтому оставалось ждать. Не то чтобы это мучило Вайолет, вовсе нет. Скорее она испытывала некое жутковатое замирание, словно перед тем, как окунуться в ледяной ручей.

Вечерами она рассматривала ожерелье и размышляла о Рольфе Старлинге. В Интернете было полно информации о его компании, однако почти ничего — о нем самом. Мистер Старлинг не любил фотографироваться. Даже на светских раутах упорно отворачивался от камеры, поэтому большинство имевшихся в Сети снимков показывало ювелира сбоку или со спины. И лицо почти не разглядеть. Да и снимки эти были пятилетней давности. Иногда рядом со Старлингом на них стояла красивая темноволосая женщина, только и она не особо стремилась попадать под прицелы фотокамер. Загадочный человек, этот Старлинг. Хотя есть личности, которые просто не любят прессу. Живя среди весьма обеспеченных людей, Вайолет вполне понимала, почему некоторые из них терпеть не могут журналистов. Те могли как помочь, так и основательно испортить жизнь.

Когда ответа от Старлинга не было и через неделю, Вайолет решила, что, значит, это не судьба и нужно выкинуть идею из головы. Или искать другого ювелира. Но ей так понравилась работа Старлинга, что другого просто не хотелось. Впрочем, она была оптимисткой и считала: что ни делается, все к лучшему и чему быть, того не миновать.

Так и получилось.

Через десять дней после того разговора Джозеф Найтингейл позвал дочь в кабинет.

Эта комната была основательной, как и сам отец, здесь сразу чувствовалась надежность. Вайолет с самого детства любила приходить сюда. Она устраивалась с ногами в кресле, брала интересную книжку и иногда поглядывала, как отец работает — если он работал дома. Его громадный офис в центре Вашингтона, весь из хрома и стекла, Вайолет не любила.